Список чужих жизней - Валерий Георгиевич Шарапов
Передохнув, он двинулся дальше, теперь уже помедленнее. Тянулась длинная витрина магазина промышленных товаров. Продавались пылесосы, магнитофоны, множество других необходимых в жизни вещей. Все продавалось свободно, без давки, без ругани, без отмечаний на ладошке своей очереди… Внимание привлек диковинный видеомагнитофон, призванный отменить зависимость людей от телевещания. Никита застыл у витрины. Классический прием. Он увидел свой хвост! Тот, не стесняясь, сокращал дистанцию, находился в двадцати метрах и поэтому Никита заметил его отображение в витрине. Невзрачный, в дешевой куртке и мешковатых штанах, голова приплюснута, как у тыквы, усы, шарф. На таком даже взгляд не задержится. Шпик остановился, отступил к ограждению между тротуаром и проезжей частью, как-то мечтательно уставился в небо. Вроде один, просто шпик, будет следить, но не задерживать… Избавиться от хвоста нужно было как можно быстрее. Никита стал двигаться дальше, прошел еще квартал. Отчаянно хотелось обернуться. Второй классический прием: завязать шнурок? Злоупотреблять нельзя. Что у коллег – тоже оказались под наблюдением? Эх, горе-профессионалы… Он сделал остановку у лотка газетчика, стал перелистывать цветной еженедельник, включил боковое зрение. Слежка сохранялась. Филер приблизился почти вплотную, снова размечтался. Этот тип прилип как банный лист! Продолжалось движение. По курсу показался универмаг – сравнительно небольшой, хотя и в несколько этажей. Рябила назойливая реклама – порочное явление, от которого Советский Союз был надежно защищен. Никита поднялся на крыльцо, вошел внутрь. Шпик наверняка тащился следом. По просторному фойе блуждали люди. Час неурочный, посетителей было немного. С потолка свисали указатели – названия торговых секций, туалеты, медпункт… Никита вскарабкался по лестнице, держась за перила, шумно отдуваясь. Кого он сегодня изображал: комиссара полиции, не желающего уходить на пенсию? Коридоры на втором этаже разбегались. Он отправился по указателям, вошел в мужской туалет. У писсуара находился лишь один посетитель универмага. Никита заперся в кабинке. Застыл, прислушиваясь. Шпик за ним не пошел – хоть за это низкий поклон! Никита облегченно выдохнул. Значит, этот парень остался в коридоре, ждет. Да и правильно, куда можно деться из этого «заведения» с единственным выходом? Человек у писсуара закончил свои дела, вымыл руки и удалился. Хлопнула дверь. Никто не вошел. Никита начал лихорадочно разоблачаться. Права оказалась Анна, посоветовав надеть куртку-«перевертыш»! Мало ли что может случиться. С лицевой стороны она была серой, немаркой. Вывернул наизнанку. Подклад оказался ярко-канареечный, безвкусный, резал глаз. И не подклад вовсе, а вторая куртка, если надоест ходить в первой! До чего не додумаются буржуины проклятые, лишь бы извлечь прибыль… Он натянул на себя верхнюю одежду, застегнулся. Стащил с головы кепку, затолкал в карман. Из другого кармана извлек тонкую вязаную шапочку, натянул на затылок. Сунул в карман очки, усы, тонкие пленки, уродующие лицо. Филер пока не нервничал, ждал. Посетители в туалет не заходили. Никита вышел из кабинки, завертелся. В нише в дальнем углу обнаружил коллекцию швабр, прислоненных к стене. Пристроил за ними тросточку, чтобы не бросалась в глаза, глянул в зеркало. Ничего себе модник! Да вы прямо попугай, товарищ майор! Насвистывая под нос простенькую мелодию из репертуара группы «Битлз», вышел из «заведения». Переделанный текст песни отдавался в голове: «Дело было в Ливерпуле, и не было монет. Три гитары и ударник создали квартет…» Шпик опирался о стену – спиной и пяткой. Ей-богу, как проститутка из «Бриллиантовой руки»! Напрягся, когда отворилась дверь – и снова поскучнел. Тень недовольства пробежала по лицу. Никита равнодушно мазнул по нему взглядом, зашагал по коридору. Сколько этот крендель еще тут простоит? Минуты три, четыре? Потом зайдет внутрь, пройдется по кабинкам, побьется в запертое окно. Возможно, найдет тросточку за швабрами… Молодой человек в наряде канареечного цвета обязательно вспомнится. Это было очень нехорошо, прямо-таки скверно. Теперь еще и тросточку придется покупать…
Он вышел из универмага, свернул в переулок, затем еще раз. Миновал скверик, присел на лавочку, чтобы привести мысли в порядок. Ходить без тросточки было неожиданно интересно. Рука машинально отправилась в карман за сигаретами. Чертыхнулся: висит груша, а нельзя скушать. Курево рядом, но в изнаночном кармане, достать невозможно. Стоило где-то переодеться. Хотя стоило ли? Подозрение вызывает старик в сером одеянии с перекошенным лицом…
И все же к дому он подошел уже преображенный – переоделся в общественном туалете. С манией преследования следовало что-то делать. Не знают агенты бельгийской спецслужбы, где он живет. Могут выяснить, но не так быстро. Коллеги правы, в городе теперь лучше появляться «помолодевшим».
Старушка Габри препятствий не чинила, хватило времени привести себя в порядок, отдохнуть и раскинуть мозгами. Что произошло? Некие безвестные полицейские пытались высадить пассажира. Затем они же передумали. Старчоус обо всем узнает. Каковы действия? Свяжет ли странное событие с поездкой в Москву? Начнет осторожничать, уйдет на дно – и командировка в Бельгию затянется на долгий срок. Придется связываться с резидентурой в Брюсселе, чтобы не остаться без штанов в чужой стране…
Лукас и Анна вышли на связь! Они оторвались от преследования. Помог фургон, загородивший дорогу, и запасной выход из цветочного магазина. Они сидели с мрачными лицами во дворе заброшенного женского монастыря и казались идеальной семейной парой.
– Вы странным образом помолодели, Шарль, – подметил Лукас. – Столкнись я с вами на улице, не узнал бы.
С интересом уставилась Анна, у нее как-то подозрительно заблестели глаза.
– Вам к лицу быть молодым, – призналась она. – В том же духе и продолжайте. Наши оппоненты знают вас как доходягу с палочкой.
– Придется объясняться с соседями, – вздохнул Никита. – Особенно с одной бойкой старушкой, положившей на меня глаз. Версия о чуде вряд ли ее устроит.
– Понятно, – кивнул Лукас. – Вы кавалер в любом возрасте. Присаживайтесь, коллега, шахматы можете не доставать. Общаться со знакомыми в этой стране не запрещается. Есть мысли, что произошло?
– Мысль одна – Старчоус что-то заподозрил. История с двойником другого не предполагает. Мы вовремя остановились, и это внесло еще большую путаницу. К тому же лжеполицейские сорвались с крючка – то есть явно не полицейские. Старчоусу и его кураторам есть о чем подумать. Они в тумане. Старчоус сколько угодно может связывать это событие со своим визитом в СССР – у его хозяев же может сложиться иное мнение. И не факт,
