Список чужих жизней - Валерий Георгиевич Шарапов
– Там и стояла, – пожал плечами Лукас, – когда примерно через час мы вернулись на «место преступления». На машине не было написано, что она принадлежит нам. Ее не пасли. Все сделали как надо, Анна села за руль, я подстраховал. Хвост не выявили. На предмет жучков и прочих липучих тварей – проверили.
– Отлично. Что лишний раз доказывает, что они и сами ничего не поняли. Надо подождать, коллеги. Неважно, как долго, – неделю, две. Дело того стоит. Выгода от ожидаемого исхода побьет все издержки. Свяжитесь с коллегами в Брюсселе, пусть доложат в центр. Не будем раньше времени посыпать голову пеплом.
– Предлагаешь усыпить их бдительность? – усмехнулась Анна.
– Именно. Светиться не будем, держимся в стороне, наблюдаем. Возможно, они примут меры – усилят охрану, сменят машину, маршруты. Или нет, посмотрим. Тактику оставляем прежней, им и в голову не придет, что мы, как бараны, пойдем тем же путем. Надеюсь, что не ошибаюсь.
– Так помолимся же, братья и сестры… – вздохнул Лукас. – Самое неприятное, что на Авиньяж и Рю де Пасс все же придется появляться. В противном случае просто потеряем наш объект. Будем менять подход и внешний вид. Во всяком случае, ликвидировать Старчоуса мы сможем всегда.
– А вот с этим спешить не стоит, – предостерег Никита. – Данная мера – крайняя.
Дни тянулись невыносимо медленно. Портилась погода, все чаще шли дожди. «Вам лучше не соваться в те места, где может находиться объект, – предупредил Лукас, – не искушайте судьбу. Мы с коллегой также владеем искусством маскировки. Просто уйдите на дно, не подавайте признаков жизни. Еще не все музеи посетили?» Каждый вечер он выбирался из дома, брел на улицу Беженю к таксофону. Все чаще приходилось использовать зонт. Новая тросточка оказалась неудобной, не регулировалась по длине. Несколько раз он нарывался на старушку Габри Якобс и быстро ретировался, ссылался то на дела, то на недомогание. Соседка смотрела с любопытством, с какой-то неожиданной хитринкой.
– Вы постоянно вечерами куда-то уходите, Шарль, – подметила она как-то. – В одно и то же время. Вы странный человек.
– Ничего странного, Габри, – возразил Никита. – Во-первых, гулять ‒ это многолетняя привычка; во‐вторых, я звоню своему сыну от первого брака, он живет в другом городе, и у меня весьма сложные отношения с его матерью. Надеюсь, в этом году мы все же увидимся. Простите, Габри, тема неприятная, не хотелось бы ее обсуждать.
Старушка понятливо кивала, и все же интерес к Никите у нее не проходил.
Несколько дней Старчоус просидел дома, иногда выходил, делал круг по лужайке и спешил в дом (чтобы снайпер не успел прицелиться). Человека что-то тяготило. На участке появились люди в штатском, они бесцельно слонялись по лужайке, сидели в машине. Снаружи тоже иногда возникали сотрудники SGRS, и по лицам чувствовалось, что работа не приносит им удовольствия. Пару раз приезжали господа с «протокольными» лицами, входили в дом и находились там довольно долго. Одного из них – курчавого и в очках – Старчоус проводил до калитки, а когда тот уехал, исподлобья оглядел округу. Спустя три дня он начал ездить на работу. Маршруты поменялись, но незначительно. Водитель остался прежним. Но теперь за «Пежо» неотступно следовала вторая машина – внедорожник «Шевроле». На Авиньяж тоже появилась дополнительная охрана. Эти люди маскировались под рабочих, под электриков с водопроводчиками. У узорчатых ворот теперь дежурили двое. Дни текли, и ничего не происходило. Охраны у дома поубавилось, и все же вторая машина сопровождала первую. Начальство было явно недовольно, деньги налогоплательщиков вылетали в трубу…
Как-то незатейливо стали возникать препятствия в работе. Где-то продуло, потекли сопли, и поднялась температура.
«Ужас, а не голос, – подметила на другом конце телефонного провода Анна. – Не бережете вы себя, Шарль. Будем считать, что это знак свыше, и мы никуда не торопимся».
Платов яростно хрипел, обматывал шарфом горло. Купил в аптеке какие-то микстуры, пилюли, выложив за это звонкую монету в бельгийских франках. Коллеги из Брюсселя обещали материальную помощь бедствующему шпиону.
Габри сделала попытку проникнуть в квартиру соседа, принесла какие-то вкусности, мудрые советы, как быстрее поправиться. Никита встал стеной: «Габри, вы в своем уме? Немедленно уходите. По дому летают вирусы, не дай вам бог их поймать. Я такого никогда себе не прощу. В нашем возрасте это крайне непозволительная роскошь!» Знала бы она, что замышляет этот «старик» и откуда он вообще взялся…
Недуг, слава богу, не вылился в тяжелую пневмонию. За четыре дня всю хворь как рукой сняло. Дожди прекратились, но столбик термометра опустился еще на пару делений.
«Объект в городе, – докладывали коллеги. – Входит в режим, никогда не задерживается на работе – на Западе это не принято, без острой надобности торчать на работе. Значит, шпионские дела ни шатко ни валко продвигаются. Есть предложение форсировать выполнение задания…»
В монастырском дворике облетели с деревьев последние листья. Бегал спаниель, подметая ушами землю, что-то вынюхивал.
– С возвращением на кривую дорожку, коллега, – приветствовал Лукас, расставляя фигурки на шахматной доске. – Начальство не видит причин откладывать проведение операции. Мы, честно говоря, тоже. Сегодня подходящий день. У Старчоуса приболела супруга, поэтому в своем шпионском центре он не задержится. Кортеж поедет либо этим маршрутом, – Лукас выстроил в ряд три фигуры, – либо этим. Машину предлагаю поставить вот здесь, в подворотне. Возможно, она и не понадобится, если воспользуемся транспортом противника.
– Охрану во второй машине никто не отменял, – насупился Никита. – Нужен план. Даже при успехе его реализации – это отчаянный риск.
– Не поспоришь, – кивнула Анна. – Но другого способа нет. Если тянуть резину, ожидая чего-то лучшего, – останемся у разбитого корыта. Во всяком случае, нам есть куда отступать. В случае неудачи – физически устраняем Старчоуса. Надо чем-то жертвовать, Никита Васильевич. Лучше синица в руках…
– Хорошо. – Никита посмотрел на часы. Как-то неожиданно сдавило грудь. – План мы обсудим. Осталось несколько часов.
– Можно отдохнуть, – улыбнулся Лукас, – вы же не проспите, товарищ майор?
Тревожно стало, когда он миновал площадь Бург и вышел на длинную Лангестраат (название так и переводилось: «Длинная»), тянущуюся через половину города. Раньше этого чувства не было. Что-то подцепил на площади? Впрочем, ощущение прошло. Оставалось лишь гадать, что это было. Издержки профессии? За «Воротами Святого Креста» он проверился, свернул с улицы, застроенной домами
