Эдвард Марстон - Ученик дьявола
— Вы забываете, что бедолага умер в моем доме.
— Прискорбное стечение обстоятельств.
— Николас Брейсвелл полагает иначе. Они с мистером Фаэторном осмотрели тело, пока оно еще лежало здесь, и пришли к выводу, который, увы, приходил на ум и мне. — Сэр Майкл поджал губы. — Они считают, что Роберта Патриджа отравили.
— Об этом даже не может быть и речи.
— Неужели?
— Я тщательно осмотрел тело.
— Они тоже, доктор Винч.
В разговор вмешался Тейлард:
— Сэр, когда я застал этих господ в часовне, они действительно рассматривали тело, но у них была всего лишь одна свеча. Что они могли разглядеть в такой темени?
— Весьма уместное замечание, — благодарно улыбнулся Винч.
— Николас Брейсвелл говорил очень уверенно, — припомнил сэр Майкл.
— А каким образом смерть Роберта Патриджа касается его и мистера Фаэторна?
— Он скончался во время спектакля.
— И что, это означает, что они вдруг оба стали лекарями?
— Конечно же, нет.
— Тогда почему вы ставите под сомнение мое заключение?
Управляющий снова вмешался:
— Осмелюсь заметить, сэр, что они не имели права заходить в часовню без вашего разрешения. Только представьте, что может подумать вдова мистера Патриджа, если узнает, что тело ее мужа разглядывали два совершенно посторонних ему человека.
— Николас Брейсвелл плавал с Дрейком, — объяснил сэр Майкл, — и повидал немало смертей, в том числе и от отравления.
— Так, значит, с его точки зрения, именно это и случилось с Робертом Патриджем? Несчастный съел какую-то рыбу из Тихого океана, после чего в страшных мучениях умер? — Винч хохотнул. — Сэр Майкл, у несчастного Роберта случился сердечный приступ! Мистер Патридж слишком много работал, он никогда себя не щадил. Еще перед спектаклем мне показалось, что ему нездоровится.
— Мне тоже, — кивнул Тейлард. — Да и вина он пил больше других гостей.
— Это верно, — протянул сэр Майкл, — Роберт очень любил вино.
— Не могу его в этом винить, — вздохнул Винч. — Я сам не прочь пропустить бокал-другой мадеры. Однако чрезмерные возлияния могут быть опасны… — Винча вдруг осенило. — А ведь актеры — известные выпивохи. — Он повернулся к управляющему: — Им подавали вино и эль за ужином после спектакля?
— Им ни в чем не отказывали. — с готовностью ответил Тейлард. — Не сомневаюсь, что, перед тем как отправиться в часовню, они пили. Я почувствовал это по их дыханию.
— Ну, сэр Майкл, вот вам и разгадка! — заключил Винч. — На одной чаше весов у вас заключение врача, который на своем веку осмотрел не меньше дюжины людей, скончавшихся от разрыва сердца. На другой — вздорное заявление двух пьяниц, которые без спросу вломились в часовню, потому что им пришла блажь смотреть на покойника, да еще при свете одной-единственной свечи. Так кому вы верите?
— Коли вы так ставите вопрос, — протянул сэр Майкл. — то без всякого сомнения я доверяю вам.
— Благодарю.
— И все-таки Николас Брейсвелл говорил об отравлении с такой уверенностью…
— Он ошибался.
— Похоже, вы правы.
— Я врачевал Роберта Патриджа на протяжении долгих лет и отлично знаю его слабые места. Роберт Патридж умер от разрыва сердца! — не терпящим возражений голосом закончил доктор Винч.
— Вам надо радоваться, сэр Майкл, — тихо проговорил Тейлард.
— Радоваться? Радоваться смерти одного из моих гостей? Что ты такое говоришь, Тэйлард?
— Вы меня не так поняли, — поклонился управляющий. — Разумеется, в вашем доме произошла чудовищная трагедия. Однако согласитесь, сэр Майкл, мистеру Патриджу было бы лучше умереть своей смертью.
— Извольте объясниться.
— Приезд «Уэстфилдских комедиантов» многое для вас значит. Для вас и для леди Элеонор. И вы пошли на страшные лишения, чтобы наилучшим образом развлечь ваших гостей. Однако подумайте, сэр Майкл, сколько ваших друзей придут на оставшиеся спектакли, если узнают, что один из гостей был отравлен?..
Лоуренс Фаэторн решил, что в труппе пора навести порядок. Когда Николас и Оуэн вернулись в Сильвемер с пустыми руками, он категорически заявил, что отныне их место с остальными актерами и больше отпускать их он не намерен.
— Но ведь мы еще не нашли Дэйви Страттона… — начал Николас.
— И не надо. — махнул рукой Фаэторн. — Он и так натворил достаточно бед. Я не позволю ему и дальше лишать нас суфлера. А если я его вообще больше не увижу и не услышу, тоже переживать не стану.
— Согласно договору он должен быть с нами, — заметил Илайес.
— Точно так же, как и ты, Оуэн.
— А что, если отец узнает, что Дэйви снова сбежал?
— Вряд ли он будет сильно волноваться, — признал Николас. — Мы сами слышали, как он говорил о собственном сыне. Считай, он от него отрекся.
Николас вкратце рассказал об их приключениях, но Фаэторна продолжал занимать лишь спектакль. Дневная репетиция «Ведьмы из Колчестера» закончилась полным провалом, отчего Лоуренс, несмотря на поздний час, все еще не находил себе места.
— Всё, забыли о мушкете, — приказал он. — Не будем больше говорить и об адвокате. Отравили его — и черт с ним. Если так пойдет и дальше, в труппе тоже начнется смертоубийство. — Он принялся перечислять имена своих будущих жертв: — Я собираюсь всадить в Эгидиуса Пая не меньше сотни пуль: влить бочку отравы в глотку Барнаби Джилла: что же касается этого идиота Джорджа Дарта, то я его утоплю в выгребной яме!
Николас и Оуэн терпеливо ждали, когда Лоуренс выговорится.
Они сидели за столом на кухне в обществе нескольких актеров, пришедших на ужин. Пай склонился над тарелкой, Джилл и Худ о чем-то шептались в уголке, а Дарт, опасаясь гнева Фаэторна, спрятался за окороком, свисавшим с потолка на крюке.
Когда поток жалоб и попреков иссяк, Фаэторн вспомнил еще об одной причине, по которой его друзья непременно должны были остаться в Сильвемере.
— Да! Чуть не забыл. Исаак Апчард сбежал, — объявил он.
— Как? — ахнули Оуэн и Николас в один голос.
— Констебль уснул, и мерзавец спокойно выбрался на свободу. Вести принес викарий, он очень спешил предупредить тебя, Ник. Апчард — человек злопамятный. Он будет тебе мстить.
— Я буду держать ухо востро.
— Как тебе угодно, но при этом ты останешься в Сильвемере и будешь делать то, за что я плачу тебе жалованье.
— Должно быть, Реджинальд Орр постарался, — прорычал Илайес. — Это он освободил своего дружка.
— Викарий думает так же, но доказательств нет и не будет, — мрачно произнес Фаэторн. — Искать их должен здешний констебль, а он дальше своего носа не видит.
— Я боюсь за Дэйви, — сказал Николас.
— Он сам сбежал, никто его палкой не гнал.
— Завтра утром я собирался сделать еще один круг. Пошире.
— Нет! — Фаэторн грохнул кулаком по столу. — От меня ни на шаг. Завтра на «Генриха Пятого» придет тьма народу. Я отказываюсь репетировать, если вместо тебя суфлировать будет этот набитый дурак Джордж Дарт. Ни строчки не произнесу, так и знай! Нам надо хорошо выступить.
— Кстати, на завтрашний спектакль сэр Майкл предложил мне одолжить порох собственного изобретения. Это оживит действие и не даст зрителям заснуть.
— По мне, пусть спят, Ник, — проникновенно сказал Фаэторн, — лишь бы никто из них вдруг снова не помер. Генрих Пятый должен убивать французских солдат, а не зрителей.
Они покончили с ужином и отправились готовиться ко сну. Возле коттеджей горели факелы, виднелись двое часовых, вооруженных мушкетами. Ромболл Тейлард что-то им втолковывал. Заметив приближающихся актеров, он повернулся к ним.
— Сэр Майкл решил выставить охрану. — Управляющий показал на вооруженных людей. — До нас дошли известия о том, что Исаак Апчард сбежал, поэтому лучше не рисковать.
В этот момент на тропинке показалась фигура на коне. Всадник быстро приближался. Николас впился взглядом в наездника, гадая, кто же это. Суфлер узнал человека, только когда тот спешился: ни с чем нельзя было спутать осанку и походку Джерома Страттона.
Весть о спектаклях «Уэстфилдских комедиантов» распространилась со скоростью лесного пожара, и со всей округи стекались люди, жаждавшие посмотреть хоть одно из оставшихся представлений. В воскресенье зрителей ждала комедия «Счастливый ворчун», веселье которой на следующий день, в понедельник, должна была оттенить печальная драма «Месть Винцетти». Для тех, кто прибыл в Сильвемер в субботу вечером, готовили «Генриха Пятого». У главного входа толпились десятки приглашенных.
В царящей суете никто не обратил внимания на двух человек, одетых в черное. Воспользовавшись сгущавшимися сумерками, они проникли в усадьбу с черного входа и затаились во тьме.
Лоуренс пребывал в прекрасном настроении. Репетиции шли отменно, специальные эффекты, над которыми потрудился Николас, сработали отлично. Пай внес изменения в заклинания «Ведьмы из Колчестера». Теперь Фаэторн мог не опасаться загадочных хворей и сосредоточился на роли. Облачившись в королевские одежды и водрузив на голову корону, он обратился к актерам, сгрудившимся в костюмерной.
