Виктор Мережко - Сонька. Конец легенды
— Нет, княжна, — поднял ладони кверху Кудеяров, — нет… Никакого, к счастью, отношения к полиции я не имел и не имею. Мне дорого мое честное имя. Просто мне хотелось узнать хотя бы что-то о бывшей приме.
— Она ушла от меня, — просто произнесла Анастасия. — Вечером мы пересеклись, а наутро ее в доме уже не было.
— Она сбежала?
— Можно сказать и так. Собрала самые необходимые вещи и ночью вместе с прислугой исчезла.
— Простите, — граф был искренне удивлен. — А дворецкий? Двор? Охрана? Привратник?
— Никто ничего не видел, никто ничего не заметил. Думаю, она воспользовалась тем же путем, которым воспользовалась когда-то ее мать, Сонька Золотая Ручка.
— Невероятно.
— Невероятно, но так случилось, — княжна взяла из вазы еще одну ягодку. — Я ответила на все ваши вопросы? Или вы хотели бы еще кофию?
— Нет, благодарю. Чашка крепкого кофию, неожиданная информация — слишком возбудительно для моего организма.
— Я не желала таких последствий, граф. Простите…
— Это вы меня простите.
Анастасия проводила гостя до двери, подала знак дворецкому — тот понимающе кивнул.
— У меня к вам просьба, — сказала на прощание Анастасия Константину. — Если госпожа Табба как-нибудь объявится, передайте, что я скучаю. Несмотря на то что наши отношения были неровными, все равно мне ее не хватает. И попросите, чтобы она непременно сообщила мне о себе. Она знает, почему мне это крайне важно.
Кудеяров откланялся и вместе с дворецким покинул помещение.
Губский внимательно выслушал мадам Гуральник, некоторое время помолчал в раздумье, растирая виски пальцами, поднял на гостью воспаленные глаза.
— Вы впервые видели графа в доме княжны?
— Я никогда не слышала, чтобы его имя упоминалось княжной или кем-то из ее близких.
— Вам не удалось узнать, о чем разговаривали княжна и граф?
— Ефим Львович! — изумленно развела руками мадам. — Я всего лишь репетитор!.. Мне не положено вести светские беседы с княжной или, не приведи господь, с дворецким!
— Разговор, думаю, шел о Бессмертной.
— Не исключено, что он решил навести справки о ней. Кудеяров когда-то был ее любовником.
— Когда-то, но не сейчас. — Губский закашлялся, после чего заключил: — Если графа что-либо напугало или насторожило, он может наломать таких дров, что нам их хватит не на один десяток лет каторги. Он ведь труслив и беспринципен, как вся его братия голубых кровей.
— Что вы предлагаете, Ефим Львович?
— Пригласим графа и попытаемся понять, чем обеспокоилась его трепетная душа. А заодно поинтересуемся и госпожой артисткой.
Квартиру Табба сняла на Крюковом канале, недалеко от Мариинского театра. В ней было всего две комнаты. Одна для госпожи — спальня. Вторая для прислуги — гостиная. Скромно, небогато, тихо и даже в какой-то степени уютно.
Катенька приготовилась к выходу. На улице потеплело, поэтому одета она была в широкое платьице с кружевами и такую же кружевную накидку.
В руке служанка держала плетеную корзинку для покупок.
Бессмертная, заметно нетрезвая, запахнулась в довольно несвежий халат и давала прислуге последние наставления.
— Запомнила имя графа?
— Да, граф Константин Кудеяров.
— Именно Константин.
— А ежели будет кто другой?
— Конверт не отдавай. Просто откланяйся и уйди.
— Окромя конверта графу какие-нибудь слова говорить?
— Там все написано. Плавное, не спутай Константина с Петром. Это разные люди, поняла?
— Поняла. А вдруг он захочет сразу приехать к вам?
— Не захочет. Он все поймет, как прочитает записку. Да! Купи две бутылки мадеры.
— У нас, госпожа, осталось всего три рубля.
— Сколько?!
— Три рубля.
— А куда подевались остальные?
— Еда, вино…
Бывшая прима ненадолго задумалась и решительно повторила:
— Две бутылки… А деньги сегодня я достану. Ступай с богом!
— Идти до Миллионной далеко. Могу до обеда не успеть.
— Бери пролетку и ни в чем себе не отказывай! Одна нога здесь, другая — там!
Катенька вздохнула, перекрестилась и вышла из квартиры.
До дома Кудеяровых она добралась на лихом извозчике. Тот с силой натянул вожжи, остановившись на Миллионной, оглянулся на симпатичную девушку.
— Мужа как зовут, красавица?
— Никак. Не замужем.
— Значит, будет Антон! Это я Антон! Тебя как?
— Катерина.
— Красиво. У меня мамка была Катериной. Померла год как уже. — Извозчик весело подмигнул: — Может, встретимся?
— У меня госпожа строгая, — улыбнулась Катенька. — Времени свободного совсем нет.
— А мы ее умаслим! Прокатим с ветерком, и она немедля подобреет! Согласна?
— Не знаю. Мне некогда, тороплюсь.
— А надолго к графьям?
— Только записку передать.
— Так я подожду! Не возражавши?
— Как пожелаете.
Уличный продавец сладостей увидел, как девушка оставила экипаж и направилась к воротам особняка, нажала на кнопку звонка.
На звонок немедленно вышел привратник.
— Чего изволите, барышня?
— Мне графа Константина.
— Их дома нет.
— Когда будут?
— Мне не сказано!.. Может, чего передать?
— А сколько ждать?
— Сказано, не ведаю.
Катенька неуверенно потопталась, оглянулась на Антона, помотала головой.
— Благодарствую. В следующий раз.
В это время из-за угла выкатил красного цвета автомобиль, направился к дому.
— А вот и граф пожаловали, — сообщил привратник, торопясь открыть ворота.
— Константин?
— Не, Петр Георгиевич.
— Барышня, вы не по мою душу случайно? — крикнул Кудеяров-старший, оглянувшись в ее сторону.
— Нет, к вашему брату!
— А чем я хуже брата? — Петр выбрался из машины. — Что за нужда у вас, милая?
— Записку надобно передать, но сказали, их дома нет.
— Что за записка?
— От моей госпожи.
— Госпожу как зовут?
— Мне не велено с вами об этом разговаривать.
— Что за чушь! — возмутился старший Кудеяров. — Полагаете, я не передам Константину послание?.. Оно запечатано у вас?
— Да, в конверте.
— Так передайте мне, и я немедленно вручу его брату, как только он окажется дома.
Катенька колебалась.
— Определенно передадите?
— Вам поклясться?
— Не надо. Я вам верю, господин, — прислуга снова оглянулась на нетерпеливого извозчика. — Только непременно передайте записку вашему брату.
— Непременно. А хоть от кого она?
— Там все написано. — Девушка проверила, хорошо ли запечатан конверт, передала Петру. — Благодарствую.
— Будьте здоровы, барышня.
Катенька вернулась к пролетке, извозчик галантно помог ей забраться на ступеньку, запрыгнул на облучок, и пролетка понеслась по улице.
Кудеяров загнал машину во двор, выключил двигатель и быстро зашагал ко входу в дом. По пути стал разглядывать конверт, затем надорвал его, вынул оттуда листок.
На нем было написано:
«ДОРОГОЙ КОНСТАНТИН! Я НА ВРЕМЯ ВЫНУЖДЕННО ПОТЕРЯЛАСЬ. ТЕПЕРЬ У МЕНЯ ДРУГОЙ АДРЕС, А ИМЕННО: КРЮКОВ КАНАЛ. ДОМ 36, КВАРТИРА 17. НАЙДИТЕ ВОЗМОЖНОСТЬ И ПРОВЕДАЙТЕ МЕНЯ. БЕСПОКОЮСЬ О ТОВАРИЩАХ И НАШИХ ДЕЛАХ. ВАША Т. Б.».
Петр пожал плечами, повертел в руках записку, прошел мимо дворецкого, поднялся наверх.
Еще раз перечитал письмо, извлек из бюро чистый конверт, сунул в него послание, плотно заклеил.
Антон гнал лошадь быстро и с удовольствием.
— Знатная, видать, у вас госпожа, если с такими людьми якшается! — крикнул, оглянувшись.
— Знатная, — согласилась Катенька.
— Давно у нее служите?
— Почти десять лет!
— Добрая, видать, барыня?
— Добрая.
— А чего невеселая?
— Кто?
— Вы.
— Думаю.
— Пущай лошади думают, у них во какие головы! — засмеялся Антон.
— Нам тоже можно подумать.
— Заноза какая или как?
— Заноза… Конверт не тому передача. Вот теперь думаю.
— Так вернемся!.. Тут ехать ничего!
— Поздно. Записка, видать, уже в других руках.
Антон снова оглянулся.
— Так, может, с горя по мороженому вдарим?.. А потом доставлю до дома!
— Можно и по мороженому, тут уж ничего не поправишь, — махнула Катенька. — Можно в Таврический!
— Как мамзель прикажут! — обрадованно отозвался извозчик и ударил по лошади. — Н-но, родимая! Кажись, невесту себе отыскал!
Табба поправила перед зеркалом парик, спустила волосы так, чтобы они как можно плотнее закрывали шрам на лице, одернула платье, после чего допила из фужера вино и направилась в спальню.
Из прикроватной тумбочки достала завернутый в носовой платок револьвер, довольно умело проверила наличие патронов в обойме, сунула его в сумочку, снова посмотрела на себя в зеркало.
