Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
– Я для вас бинт принесла, – произнесла вошедшая женщина, – а еще мокрое холодное полотенце, его нужно приложить к месту удара, тогда быстрее боль пройдет.
– Вы, случайно, не заметили людей, что были в квартире?
Повязка аккуратно легла на голову. Иван Максимов почувствовал некоторое облегчение.
– Заметила, – ответила женщина, перебинтовав голову, связала концы бинта. – Правда, одного, и то со спины. Знаете, я уже не такая, как раньше. Бывает, открою дверь, а ключ в замке оставлю. Вот так и в этот раз случилось. Постучала себя по карманам, а ключа-то и нет. Вышла на площадку и увидела, как эти хулиганы по лестнице сбегают!
– Сколько их было?
– Вы бы, молодой человек, все-таки взяли мокрое полотенце и приложили его к ране, – строго сказала женщина. – Пока не приложите, ничего не скажу!
Пришлось подчиниться. В словах пожилой женщины присутствовала мягкая, но непреклонная воля, которой сложно было противостоять.
– Хорошо, – приложил капитан Максимов мокрую тряпку к ране и действительно тотчас почувствовал облегчение.
– А теперь ответьте мне: как вы себя чувствуете? Голова болит?
– Да, немного побаливает, – согласился Иван.
– А шум в ушах есть?
– Действительно шумит. Ну а так больше ничего такого не наблюдается. И это все. Я в полном порядке!
– Я совершенно не разделяю вашего оптимизма, – все тем же ласкающим строгим голосом продолжала женщина. Наверняка такие интонации приводили в трепет каждого ребенка. – Возможно, ваша травма и не носит столь явных и видимых тяжелых симптомов, но они могут иметь отсроченный характер. Вы можете потерять сознание прямо на улице. Идете себе спокойно, а потом – бац! И вы лежите себе на тротуаре. А еще может быть амнезия. И поэтому лечение вашей травмы требует серьезного и внимательного подхода.
Возможно, что у детского врача давно не было пациентов и она просто соскучилась по любимой работе и сейчас в лице капитана Максимова нашла благодарного больного. Следовало немного подыграть, иначе от нее ничего не добьешься.
– Спасибо, доктор, я так и сделаю. Как только приду домой, так тотчас займусь своим здоровьем. А лучше отправлюсь в госпиталь! – поправился Иван Максимов, заметив, как посуровело лицо женщины.
Строго посмотрев на Максимова, она продолжала:
– Надеюсь, что вы меня не обманываете.
– Конечно же нет… Так вы разглядели этих беглецов?
– Двое уже сбежали с лестницы, я их видела только мельком, а вот того, что бежал третьим, успела хорошо рассмотреть со спины. Он был высокого роста, плечистый. Как-то очень выгодно отличался от тех двоих своей фактурой. А еще волосы у него были рыжие.
– Вы в этом уверены?
– Послушайте меня, молодой человек, я хоть и старая, но маразмом не страдаю. Я даже щетину успела у него рассмотреть на правой щеке, она была такая же рыжая, как и волосы на голове.
– Он что, без шапки был?
– Был он в шапке, а вот только из-под нее торчали рыжие волосы. Их просто невозможно было не заметить. А потом, рыжие люди как-то сразу запоминаются.
– Спасибо вам, – поднялся Максимов, – но мне надо идти. Служба!
– Я бы вам все-таки советовала отлежаться хотя бы пару дней.
– Я учту ваши рекомендации, – улыбнулся капитан Максимов.
* * *
Голова раскалывалась. Возможно, и следовало зайти к эскулапам, чтобы посмотрели, что у него с головой, но совершенно не было времени на лечение. Решил вернуться домой и отлежаться в квартире хотя бы пару часов, а там, может быть, боль и утихнет. Никто не должен видеть его слабым.
Варлена уже несколько дней не показывается дома, очевидно уехала в пустующую квартиру своей бабки. Возможно, что именно в ней Варлена встречается со своим «внимательным и заботливым» человеком. Даже прощальной записки не оставила. Хотя какие тут могут быть прощания? Уже объяснились без всяких экивоков, вполне понятно.
Пролежав на спине часа три, Максимов действительно почувствовал значительное облегчение и, поднявшись, отправился на Петровку.
Московский уголовный розыск оставался на казарменном положении. Никто из сотрудников не сетовал, понимали, что на фронте куда труднее. Работали в круглосуточном режиме.
Распорядок оставался прежним: в 9:30 пятиминутка, где детально докладывалось об обстановке в городе за прошедший день. Не оставались без внимания вчерашние дела. Если кому-то требовалось завершить дело об ограблении, убийстве или еще о каком-нибудь тяжком преступлении, к нему прикреплялся оперативник для сопровождения. Кражи также не обходили вниманием, особенно те, что касались продуктовых карточек. К ним самое пристальное внимание. В таких делах нужно ставить точку!
Но в 16:00 все сотрудники прибывают в МУР. Самое трудное откладывалось на потом: нередко в вечернее время приходилось брать банду, каковых в Москве еще было немало.
Времени на полноценный отдых не оставалось. Раскладушки были расставлены прямо в красном уголке. Домой выбирались лишь изредка, по специальному распоряжению начальника уголовного розыска. Кому не досталось места в Красном уголке, спали где придется: в коридорах на скамейках, на стульях, даже на столах. Всегда урывками, времени на полноценный сон не хватало.
Старший майор Рудин, несмотря на кажущуюся внешнюю мягкотелость, интеллигентность, с неизменным старорежимным обращением к своим подчиненным «голубчик» да «милостивый государь», слыл человеком жестким. Впрочем, на такой должности и в столь непростое время, будь он иным, не сумел бы продержаться и дня, и вырвать у него несколько часов в неделю для встречи с близкими было крайне непросто. По его заверениям, такую встречу следовало заслужить, а потому каждый трудился на пределе собственных возможностей.
Однако отыскивались счастливчики, кому удавалось бывать в кругу семьи чаще, чем другим. Причиной тому фатальная случайность, каковой в реальной жизни так мало места. Причем цепляется такая неизбежность к людям, не обремененным какими-то талантами оперативника или даже просто способностями, самым что ни на есть обыкновенным, и следует за ними по пятам, как прирученная собачонка.
Один из таких счастливчиков служил в подразделении капитана Максимова, совсем молодой лейтенант Павел Гурков, призванный из Подольска около года назад, когда большая часть сотрудников отправилась на фронт. Внешне ничем не примечательный – худенький, белобрысый, почти мальчишка. Он едва ли не ежедневно ловил удачу за хвост. Стоило ему выйти из здания МУРа, чтобы отоварить карточки, как непременно натыкался на матерого бандита, находившегося в розыске, и неизменно получал благодарность с записью в личном деле. В управлении справедливо шутили, что вскоре для всех его благодарностей предстоит заводить отдельную папку.
А три месяца назад, проходя мимо магазина, он столкнулся с женщиной, которая сказала, что пожилому человеку сделалось плохо, и попросила его помочь. Глянув на немолодого мужчину, у которого прихватило сердце, он тотчас узнал в нем по ориентировкам опытного щипача
