Амурная примета - Евгений Евгеньевич Сухов
Здесь Воловцов, слушавший Вершинина, не прерывая его, оборвал фразу допрашиваемого на полуслове. И промолвил:
– По показаниям Эмилии Бланк, это по вашей инициативе она стала встречаться с судебным приставом Щелкуновым. И именно вы велели ей снять квартиру под вымышленным именем сначала в Хамовниках, а затем в Марьиной роще…
– Она лжет, – услышав имя Эмилии, ответил Рудольф Вершинин, уняв дрожь и с большим трудом потушив пламя ненависти в глазах. – Она хочет очернить меня…
– Я вас понял, продолжайте, – нарочито безучастно произнес Иван Федорович. И Вершинин продолжил:
– Она же по собственной инициативе купила большой дорожный баул. Когда я спросил ее, зачем-де нам такой большой чемодан, она ответила, что у нее много вещей, которые ей не во что будет положить, если нам вдруг куда-нибудь придется ехать. Я ведь тогда и подумать не мог, что баул нужен ей для того, чтобы спрятать и после вывезти из Москвы труп…
Дальше Рудольф Залманович рассказал, что в воскресенье вечером десятого января он уходил на встречу по одному очень важному делу. А когда пришел, то увидел лежащий на полу труп. Его шею охватывала петля из бельевой веревки. На диване возле трупа сидела Эмилия. Увидев входившего Вершинина, она произнесла:
– Ну, вот все и кончено…
– Значит, вас не было в квартире, когда там произошло убийство? – спросил Воловцов, воспользовавшись случившейся паузой.
– Не было, – прозвучал ответ, претендующий на твердость.
– Ах да, ведь вы уходили «на встречу по одному очень важному делу», – без всякого намека на сарказм или иронию произнес судебный следователь. – А позвольте полюбопытствовать, что это было за дело?
– Это мой новый коммерческий проект, – решительно заявил Вершинин, глядя поверх головы Ивана Федоровича. – Понимаете, дела моей комиссионерской конторы в последнее время идут не так хорошо, как хотелось бы. Вот я и задумал поправить дела конторы и свои собственные результатами нового коммерческого предприятия, которые, по моим подсчетам, должны быть успешными.
– А что это за предприятие? – поинтересовался Воловцов. – Если не секрет, конечно.
– Секрет, – выдавил из себя улыбку Рудольф Залманович.
Иван Федорович не стал настаивать. Хотя мог. Он задал Вершинину новый вопрос:
– А с кем вы встречались по поводу вашего важного дела?
– А зачем вам? – метнул взгляд в сторону судебного следователя Рудольф Залманович. – Разве это имеет какое-то касательство к предмету нашего разговора?
– Ну, у нас не разговор, а допрос, – подчеркнул Воловцов. – И это во-первых. А во-вторых, – добавил Иван Федорович, – вопросы задаю я, а вы отвечаете. Вам понятно?
– Понятно, – произнес Вершинин и нахмурился.
– Так с кем вы встречались в воскресенье вечером десятого января? – повторил вопрос судебный следователь.
– С одним коммерсантом, – ответил Рудольф Залманович.
– Можете назвать его имя? – задал новый вопрос Воловцов.
– Я… не помню. Его звали, кажется, Виталием… – неуверенно произнес Вершинин.
– Вы сказали, что в воскресенье вечером десятого января вы встречались по важному делу, – напомнил Рудольфу Вершинину его собственные слова Иван Федорович. – И вдруг не помните, с кем встречались? И даже имя того, с кем встречались, не можете назвать твердо? – Похоже, судебный следователь по особо важным делам искренне недоумевал. – Как это может быть? Может, вы мне объясните? – добавил Воловцов и наконец поймал взгляд допрашиваемого.
Вершинин быстро отвел взор и промолвил:
– Мы познакомились с ним недавно… И я не успел еще запомнить его имя… У меня, знаете ли, память на имена очень скверная.
– Надо полагать, и на фамилии у вас плохая память тоже? – усмехнулся Иван Федорович.
– Да, – просто ответил Вершинин.
Воловцов глянул на подозреваемого в убийстве с насмешливыми искорками во взгляде. «Не мог, что ли, подготовиться к допросу получше? – подумалось Ивану Федоровичу. – Или до последнего надеялся, что не поймают? А может, уже наплевал на себя с высокой колокольни и врет просто по инерции…»
– Хорошо, – не стал настаивать на более точном ответе судебный следователь Воловцов, сделавший для себя кое-какие выводы. – Вы возвращаетесь после встречи по важному делу и видите в комнате труп судебного пристава Щелкунова с петлей на шее. На диване возле трупа сидит Эмилия и, завидев вас, говорит, что все кончено. Еще кто-то находился на тот момент в квартире?
– Нет, более никого не было, – не сразу последовал ответ.
Иван Воловцов удовлетворенно кивнул и поинтересовался не без доли ехидства:
– А этот задушенный бельевой веревкой судебный пристав был худой, тщедушный? Чахоткой, верно, страдал? Нет?
– Нет, – опять не сразу ответил Рудольф Залманович. – Он был вполне здоровый мужчина.
– Тогда как юная Эмилия Бланк смогла задушить, как вы изволили сказать, здорового мужчину? – задал более чем резонный вопрос Воловцов.
– У нее вполне мог быть сообщник, который уже покинул квартиру к моему приходу, – услышал Иван Федорович исчерпывающий ответ.
– Хорошо, о сообщнике мы спросим у самой Эмилии Адольфовны, – заключил Воловцов. – Что было дальше?
– Дальше она велела мне упрятать труп в мешок, а сам мешок поместить в баул и закрыть его, приготовив в дорогу. Тут-то я и понял, с какой целью был куплен ею этот баул…
– И вы безропотно ей подчинились? – поднял в удивлении брови Иван Федорович.
– Да, – виновато ответил Вершинин. И далее пояснил: – Она объявила мне, что теперь я соучастник убийства и более мне ничего не остается, как во всем помогать ей и слушаться ее…
– Вот как? – нарочито приветливо улыбнулся судебный следователь Воловцов. – Знаете, примерно то же самое рассказала мне на допросе Эмилия Бланк. Только она показывала, что убили судебного пристава Щелкунова именно вы, а не она. И соответственно, сообщником в этом преступлении сделались не вы, а она. И не вы, а она была вынуждена подчиняться вам, помогать и во всем слушаться вас…
– Она горазда врать, – стиснув зубы, с ненавистью проговорил Рудольф Вершинин.
– А вы? – с ходу задал вопрос Иван Федорович.
– Что я? – сделал Рудольф Залманович вид, что не понял вопроса судебного следователя.
– Вы тоже врать горазды или как? – более понятно сформулировал свой вопрос Воловцов.
– Я сказал вам правду!
– А скажите-ка, в каком часу десятого января вы вернулись на квартиру в Хамовниках и обнаружили там труп судебного пристава Щелкунова? – внимательно посмотрел на допрашиваемого Воловцов.
– Не знаю. Может, в половине десятого вечера или чуть позже, – последовал ответ.
– Что было дальше? – быстро спросил Воловцов.
– Дальше я стал с помощью Эмилии раздевать… убиенного, потом засовывал его в мешок, потом укладывал в баул…
– А дальше?
– А дальше я лег спать…
– То есть после того, как вы вернулись в
