Кэролайн Роу - Успокоительное для грешника
Неожиданно раздался громкий звон колокола, и мальчик едва не рассмеялся. Он был уверен, что это монастырский колокол, значит, дом близко. Полночь, подумал Юсуф. Должно быть, я проспал звон к вечерне, потому что не помню никакого звона в сумерках.
Едва звон колокола затих, мальчик услышал движение внизу.
— Как думаешь, он живой? — послышался голос.
— Не наша забота, — ответил другой. — Мы должны позаботиться о том, чтобы он оставался наверху, вот и все.
— Как скажешь.
Где-то внизу открылась и с громким стуком закрылась какая-то дверь.
Юсуф ждал, почти не дыша, считая на родном языке, потом на языке города до ста. Закончив, ухватил кольцо крышки люка и медленно поднял ее.
Те люди оставили свечу горящей — глупо, подумал он, здесь столько сена и соломы — но это означало, что их скоро кто-то сменит. Опустил дверь, ухватился за край проема и повис на вытянутых руках в нескольких футах над полом.
Внезапно чьи-то руки очень крепко ухватили его за талию.
— Добрый вечер, Юсуф, — послышался вежливый голос. — Ты избавил меня от необходимости подниматься за тобой. Спасибо.
Глава двадцать третья
Ракель слушала полуночные колокола с отчаянием. Ее безнадежное бдение, казалось, длилось уже очень долго — еще дольше оставалось до появления луны, целую вечность — до рассвета. Руки ее болели, пальцы сводило, долго вынести этого она не могла. Было бы проще принять свою участь и выпустить посох.
Потом совершенно неожиданный звук наверху заставил ее подскочить; из-под ступней посыпалась вниз еще одна струйка земли.
— Сеньора Ракель, это вы? — послышался негромкий, мягкий голос, мужской, но более высокий, чем отцовский.
— Кто это? — спросил Исаак. — Жуакин? Брат Жуакин? Ты здесь?
— Да. Жуакин. Я услышал вас и пришел. Никому не скажете, что я здесь?
— Нет, Жуакин. Не скажу. Тебя нужно называть так? — добавил он. — Ты не брат?
— Нет. У меня нет ни братьев, ни сестер, — ответил он. — И я не живу запертым в большом здании. Сеньора Ракель пострадала?
— Она упала, — ответил Исаак. — Вот сюда. Земля осыпалась.
— Глубоко?
— Неглубоко, Жуакин, — ответила Ракель. — Если видишь папин посох, я держусь за него.
— Я бы вытащил ее, — сказал Исаак, — но земля рыхлая. Как только шагну поближе к краю, она осыпается.
— Да, — сказал Жуакин. — Но девушка легкая. Больших трудов не составит. Сейчас мы ее поднимем.
Наступила мучительная пауза. Жуакин не сопровождал свои действия словами, и Ракель безуспешно напрягала зрение и слух. Над ней, казалось, все шуршало на свой манер: одежда, сухая листва, может быть, листья на молодых деревцах. Она слышала все, но звуки ей ничего не говорили. Наверху виднелись сквозь лиственый полог пятна звездного неба и черные тени в лесу. Но ни отца, ни Жуакина девушка не видела. Правая рука ее мучительно болела; сжимавшая посох ладонь стала скользкой от пота. Она очень осторожно попыталась сменить руки, но ощущение под ногами остановило ее.
Теперь Ракель понимала, что упадет.
Юсуф долго и упорно сопротивлялся, потом перестал, руки его были стиснуты за спиной противником, который держал его затылком к себе.
— Ну, Юсуф, — заговорил его похититель хриплым шепотом, — ты, должно быть, удивляешься, почему я взял на себя труд привезти тебя сюда.
Мальчик расслабил на время мышцы, но хранил молчание.
— Видишь ли, — сказал наконец похититель тем же голосом, — я знаю о тебе и Баптисте.
— Обо мне и Баптисте? — заговорил от удивления Юсуф.
— Молчи и слушай, — похититель продолжал шептать, будто думал, что за каждой кипой сена, даже под каждой охапкой соломы прячутся подслушивающие. — Баптиста сказал мне перед… — он умолк, словно подбирая подходящую фразу. — Перед смертью, — продолжал похититель, — что ты знаешь, где она находится, что ты и он единственные люди, которые могут ее найти. С тех пор я постоянно следил за тобой. Почему ты не пошел, не взял ее себе, Юсуф? — Голос его стал почти жалобным. — Он обещал отвести меня туда, выше Сант-Доменека, но он был жадным, Юсуф. Очень жадным.
— Я не представляю…
— Тихо, — прошептал похититель. — Сейчас я позову своих обормотов. Если скажешь при них хоть слово о том, что происходит, Юсуф, я перережу тебе горло.
Он топнул ногой, резко зазвенели шпоры.
Юсуф отчаянно думал, что может он знать такого, чего им нельзя говорить. Что их хозяин сумасшедший? Если они до сих пор не знали этого, то сами сумасшедшие.
Его похититель снова топнул ногой и зарычал:
— Эй, вы!
Мальчик догадывался, что значит «она», которую он должен найти, но с чего этот сумасшедший взял, что он — Юсуф — знает секреты души Баптисты? Человека, с которым разговаривал два-три раза в жизни? Или он должен привести этого сумасшедшего к пятнадцати тысячам мараведи? На миг у мальчика возникло искушение сказать своему противнику, что он ошибается, что схватил не того человка, сказать: «Я знаю о Баптисте только то, что известно всем». Но он продолжал молчать, отчасти из непреклонной гордости, отчасти из страха, что этот сумасшедший убьет его на месте, если поверит.
Дверь открылась, и те двое вошли, бормоча бессвязные извинения.
Юсуф повернул голову, взглянул и оцепенел от ужаса. У его похитителя под широким капюшоном не было лица. Это не сумасшедший. Юсуфа схватил призрак со сверхъестественной силой и одной лишь чернотой под окутывающим его плащом.
Мальчик замигал, взглянул снова и облегченно вздохнул. Кто-то поднял свечу, и в ее свете он увидел под капюшоном беспокойно бегающие глаза, полные губы, окруженные чернотой, которая морщилась и слегка двигалась. Маска. На лице этого человека была плохо прилегающая черная маска из ткани. И, твердо сказал себе Юсуф, под плащом, если сорвать его, окажутся сильные руки и коренастое тело.
— Свяжите ему за спиной руки, да покрепче, — сказал его похититель обычным, вполне человеческим голосом. — Остальную часть пути мы проедем верхом.
— А мы?
— Вы мне не понадобитесь. В конце меня будет ждать человек.
— Каково положение вещей? — спросил капитан, он снова сидел за столом в дворцовой приемной.
— Я приказал тем, кого поставил за южными воротами, вернуться сюда, — ответил сержант. — Как только они получат новые распоряжения, мы прочешем местность к востоку от города.
Дверь открылась, и оба поднялись на ноги.
— Ваше Преосвященство, — произнес капитан.
— Я еду с вами, — сказал епископ.
— Хорошо, Ваше Преосвященство, — ответил капитан, оценивающе оглядев Беренгера. — Сержант сообщал мне последние сведения. Как только прибудут остальные, тронемся в путь.
— Патрули обыскали застроенные районы, — сказал сержант. — Ничего значительного не обнаружили. И это странно, — заговорил он более непринужденным тоном. — Условия для поисков идеальные. Вечер теплый, многие люди вышли на улицу, им было больше нечего делать, как наблюдать за соседями. Многие из них могут узнать врача и Юсуфа даже ночью.
— Что у нас остается? — спросил Беренгер.
— Луговина и холмы, Ваше Преосвященство, — ответил капитан. — Стражники решили, что вряд ли найдут там многое, и оставили их напоследок.
— Тогда они, должно быть, там, — сказал епископ.
— Согласен. Попытаемся захватить их врасплох, Ваше Преосвященство? — спросил капитан.
— А как мы скроем отряд всадников в такую тихую ночь? — спросил Беренгер, не ожидая ответа. — Неважно, капитан, насколько медленно и осторожно мы будем действовать.
— Совершенно верно, Ваше Преосвященство.
— Я бы хотел быстро поскакать туда с зажженными факелами, — сказал Беренгер. — Если только у вас нет веских причин не делать этого.
— Веских причин? Нет, — ответил капитан. — Значит, будем действовать открыто.
— Но только когда окажемся на месте, Ваше Преосвященство, — негромко сказал сержант.
— Договорились? — спросил Беренгер.
— Договорились, — ответили все.
Падение больше не казалось желанным исходом. Ракель охватил страх; ноги ее задрожали. Под ее ступнями опять осыпалась земля. Она сделала глубокий вдох и попыталась размышлять здраво. Как далеко она упадет? Может быть, в конце концов она просто сползет на дно оврага и окажется у подошвы холма, и они будут смеяться надо всем этим, когда сойдут синяки. Или чернота внизу может скрывать речную долину; тогда ей конец. Склоны долины высокие, крутые, на них не удержится даже самая ловкая коза. Девушка начала молиться вполголоса.
— Послушайте, сеньора, — послышался мягкий крестьянский голос со странным акцентом. — Я спускаю к вам веревку. Она толстая, на ней есть узлы. Посоха пока не выпускайте, но другой рукой ощупывайте спускающуюся веревку, когда дойдете до третьего узла, обхватывайте ее прямо над узлом обеими руками. Сожмите колени над первым узлом, и мы вас вытащим. Держитесь крепко.
