Юрий Каменский - Чиновник для особых поручений
— Цел, вашбродь? — окликнул его денщик.
— Нормально, — отозвался Стас. — Не лови ворон, следи за лесом.
— Слушаюсь, — ворчливо отозвался Ефим. — Ох, едрёна вошь, чего это?
Где-то впереди послышалась ружейная трескотня, несколько раз хлопнули гранаты, сбоку застучал «Максим».
— Ох, кажись, началось, — размашисто перекрестился денщик.
Стасу стало смешно. С «мосинкой» в руках только и креститься. Между деревьев снова замелькали серые фигуры с шишаками на касках. Опер прицелился и выстрелил. Попавшая на мушку фигура исчезла, не то попал, не то германец просто скрылся.
— Встать! Вперёд! — послышался зычный голос Полевого. — Давай, братцы, шевелись!
Стас поднялся, не спуская глаз с леска, и готовый в любую секунду снова броситься на землю. Ефим держался рядом.
— Нам куда, вашбродь? — хмуро поинтересовался он.
— Куда, куда. — проворчал Стас. — Слыхал же — вперёд!
И побежал в том же направлении, куда бежали все. Денщик, не отставая, тяжело пыхтел за спиной. Нарваться на немцев Стас уже не опасался, молодые резвые солдаты обгоняли его один за другим. Впереди, сквозь звуки недалёкого боя грохнуло несколько винтовочных выстрелов — значит, дорога расчищена. Ноги то и дело запинались о торчащие корни, ветви норовили выткнуть глаз, паутина то и дело налипала на потное лицо. Стас, матерясь сквозь зубы, продолжал бежать. Можно подумать, что тут и природа играет на стороне немцев. Стрельба впереди становилась всё чаще. Несколько шальных пуль, сбивая ветки, зыкнули над головой.
Он чуть не споткнулся о труп германца. Тот лежал на спине, раскинув руки и ноги в разные стороны. Это был фельдфебель, немолодой уже дядька. Причина смерти была очевидна — чуть выше левой брови зияло пулевое отверстие, потёки крови на щеке уже начала загустевать.
— Тьфу, пропасть! — вполголоса выругался за спиной Ефим.
В этот момент деревья расступились и они оказались на открытом пространстве. Впереди уже шёл настоящий бой. Мимо, едва не задев их боком, проскакала лошадь с оборванными постромками, в нос ударил едкий запах конского пота. Стас перешёл на быстрым шаг, чтобы выровнять дыхание. Денщик, выставив перед собой штык винтовки, сопя, топал рядом. Внезапно Стас увидел штабс-капитана Полевого. Матерясь на чём свет стоит, тот пытался пинками поднять с земли молодого солдатика, видимо, новобранца.
— В господа Бога душу мать, встать! Чего разлёгся тут, как на бабе?! Вставай, поганец, пристрелю!
Однако тот, закрыв голову руками, всё плотнее прижимался к земле, не обращая внимания на ругань и пинки.
— Позвольте мне, вашбродь? — шагнул вперёд Ефим.
— Давай! — махнул рукой штабс-капитан и, увидев Стаса, пожаловался: — Доукомплектовали меня этими новобранцами, третьего уже поднимаю. Видал, на немцев напоролись. По всему, они нас тоже не ждали. Давайте вперёд, по всему видать, наступать будем.
А денщик, присев возле новобранца, ласково похлопал его по плечу.
— Сынок, зовут-то тебя как?
— Павлом, — всхлипнул молодой.
— А чего разлёгся-то?
— Дык… стреляют.
— А ну-ка, сынок, глянь-ка на меня, — тихо сказал Ефим.
Из-под грязной ладони высунулся глаз.
— Я в армии шестой год. А ну, встать! — вдруг рявкнул денщик и, ухватив за шкирку, как котёнка, вздёрнул новобранца на ноги. — «Дядьку» не слушать, щегол[49] пестрожопый! На очках сгниёшь у меня, гадюка семибатюшная! Марш вперёд, ракалия!
И, толкнув «щегла» перед собой, добавил ускорения мощным пинком, а сам двинулся следом, покрикивая, едва парень сбавлял шаг. Стас и Полевой пошли следом.
— Они «дядек» больше унтеров боятся, — хмыкнул штабс-капитан. — Помню, на японской.
И, не договорив, вдруг странно мотнул головой и начал валиться вперёд. Стас подхватил его, но удержать обвисшее тело не хватило сил. Быстро перевернув его на спину, он хотел прижать пальцы к шее, но увидел на виске дыру, из которой вялыми толчками вытекала кровь. Поняв, что тут ему делать уже нечего, Стас поднялся и зашагал вперёд.
Отовсюду раздавались крики командиров, созывающих своё воинство. Пушкари двадцать восьмой артиллерийской бригады прямо «с колёс» разворачивали свои орудия, в бешенном ритме окапываясь.
Откуда-то вынырнул Ефим.
— Вы как, вашбродь?
— Нормально, — буркнул Стас. — Вразумил салагу?
— Угу, — нехотя ответил тот. — Никакого понятия в этих молодых.
— Ладно, дед, — усмехнулся опер. — Надо и нам куда-то прибиваться.
— Знамо дело, — серьёзно кивнул денщик. — В одиночку воевать несподручно.
Стас огляделся. Стрельба стихла. Здесь уже можно было двигаться в рост, кусты закрывали директрису. Пользуясь передышкой, солдаты окапывались. Унтер-офицер, увидев его, козырнул.
— Здравия желаю, Ваше высокоблагородие? Ищете кого?
— Здравствуйте, господин унтер-офицер. Командир ваш далеко?
— Так, что, убили нашего командира, Ваше высокоблагородие. А подполковник наш вон он!
Унтер махнул рукой в сторону.
— Спасибо, унтер, свободны, — Стас коротко козырнул и пошёл туда, куда указали.
Увидев того, кого искал, он приблизился и козырнул.
— Господин подполковник, капитан Сизов, нахожусь в полку в командировке. Прошу разрешения временно прибиться к вам.
Говоря так, он не был уверен, что просьба его звучит по-уставному. До уставов у него руки так и не дошли. Так, запомнил на слух, до сей поры хватало. Седоватый крепкий подполковник поморщился, но ничего по этому поводу не сказал.
— Очень кстати, капитан. Командир первой роты убит, замените его. Сергей Мефодьевич, проверьте у капитана документы.
Стоящий рядом худощавый капитан бросил руку к козырьку.
— Капитан Мельников, контрразведка фронта.
Стас протянул удостоверение.
— А-а, — понимающе протянул Мельников. — Управление Особой Стратегии, наслышан, как же. Как там Иван Францевич поживает?
— Иван Карлович у нас есть, а Францевичем не обзавелись пока.
— Тьфу, ты, всё время путаю, — покачал головой «контрик», но, увидев иронический взгляд Стаса, усмехнулся. — Извините, господин капитан, служба. Мало ли, кто тут прибиться может.
— Да я не в претензии, — пожал плечами Стас. — Разрешите идти, господин подполковник?
— Идите, капитан. Сергей Мефодьевич, проводите и представьте роте.
— Слушаюсь, — козырнул тот.
На рассвете седьмого августа германцы снова атаковали. Едва только рассвело, как немецкая артиллерия снова начала утюжить русские позиции. За какой-то час после начала немецкой артподготовки Стас успел наполовину оглохнуть, земля скрипела на зубах, в ушах стоял набатный звон.
«Похоже, всё-таки контузило» — он поморщился, зверски болела голова.
Сзади послышался шорох. Стас резко развернулся. В траншею соскользнул капитан Мельников, грязный и закопченный, как трубочист. Опер мельком подумал, что, наверное, и сам выглядит не лучше.
— Здравствуйте, Станислав Юрьевич, как ночевали?
— Спасибо, Сергей Мефодьевич, — в тон ему отозвался Стас. — Вашими молитвами.
— Моими вряд ли, — усмехнулся тот. — Я на сегодня этого безобразия не заказывал. А они, пожалуй, сейчас контратаковать начнут. О, точно! Слышите, стихло?
Где-то вдалеке артиллерия продолжала грохотать, но снаряды на позициях больше не рвались.
— Наши, — пояснил Мельников. — Там двадцать девятая дивизия. А здесь, противу нас, вторая германская пехотная дивизия. Ночью разведчики в поиск сходили, разодолжили «языком».
Он не успел договорить, началась контратака. Потом Стас не смог восстановить целой картины, в памяти остались какие-то обрывки событий. Их дивизии, которая находилась на самом острие удара, досталось больше всех. Вторая германская пехотная дивизия атаковала их во фронт, а первая, как он узнал уже потом, напала на южный фланг дивизии.
Несмотря на то, что соседняя двадцать девятая пехотная «отработала» дивизию Бродрюка так, что вместо атаки они стали отходить, местами даже в полном беспорядке, на их участке германцы дрались ожесточённо. Но всё было тщетно. Не помогла даже предпринятая с тыла атака первой кавалерийской дивизии. После ожесточённого боя её отбросили с большими потерями и в сильном расстройстве на восток. В итоге германские войска были настолько истощены, что остановились в районе Бракупёнен[50] и не имели сил продолжать преследование первой армии. Но и от дивизии, в которой, волею судеб, оказался Стас, осталось всего-ничего[51].
И вот они спокойно пили кофе в ресторане. Контузия оказалась лёгкой, головная боль почти отпустила. Стасу неожиданно стало весело.
— Ты чего? — оторвавшись от эклера, уставился на него Иван.
— Да, так, вспомнил, как мы Ренненкампфа подгоняли.
