Список чужих жизней - Валерий Георгиевич Шарапов
Никита прополз до соседнего углубления, скорчился. Выстрел напомнил, что лучше не зевать. Подобраться к Нурисламу было невозможно. В нем бурлило бешенство. Да, лучше брать этого шайтана живым, но если нет такой возможности…
Из рукоятки выскользнула обойма, звякнула о камень, преступник вставил новую. Он словно издевался! Никита вынул обойму с последним патроном – еще один находился в стволе. Приподнялся, оттянул спусковой крючок. Пуля чиркнула о камень. Он продолжал оттягивать спусковой крючок, бесполезно щелкал курок, и он глухо выругался. Преступник засмеялся. Вот и все, закончил стрельбы, товарищ майор? И кто теперь охотник, а кто жертва? Никита вставил обойму, стараясь не издавать лишних звуков, плавно оттянул и вернул на место затвор. Поскрипывали камни под ногами, злодей неспешно приближался. Для него все обернулось самым благоприятным образом. Он поигрывал пистолетом, скалился. Никита поднимался – неприлично встречать гостей лежа.
– Сдавайся, – прохрипел он, – брось оружие. Иначе будешь уничтожен…
Злоумышленник засмеялся. Это был тот самый мужик – среднего роста, средних лет, с сединой в коротких волосах. Самый осторожный из всей троицы. Видимо, что-то почувствовал, но ошибся – повернул голову, всмотрелся в неподвижного Нурислама. А когда вновь взглянул на Платова, на него смотрел ствол Макарова. Допустить ошибку Никита не мог, выстрелил в грудь. Преступник изменился в лице, подкосились ноги – и он рухнул бесформенной массой.
И в самом деле начинало светать. Никита подошел к нему, подобрал пистолет. Мужчина несколько раз вздрогнул и испустил дух. Платов бросился к Нурисламу, перевернул его. Парень дышал! Взвыл от ненадлежащего обращения, распахнулись глаза.
– Извини, приятель, ты как? – Никита аккуратно опустил напарника на землю. Тот что-то хрипло выдавил из горла, закашлялся. Пуля попала в бок, одежда пропиталась кровью. – Хоть бы навылет! – взмолился Платов.
Он вскочил, завертелся. Где помощь, где медики? Где хоть кто-то, черт побери! Ни одной живой души, только ветер гнул ковыль да глухо рокотало море.
Нурислам порывался что-то сказать, Никита опустился на колени.
– В лодке… – прохрипел напарник, – под мотором… Там железный рундучок…
Кажется, понял, что имелось в виду, и Никита помчался к берегу, скатился с косогора. Как раз вовремя – лодку практически унесло, она покачивалась на воде. Никита побрел к ней, не чувствуя холода. Оттащил посудину к берегу, выволок на песок. В герметичном контейнере Нурислам хранил полезные вещи – какие-то тряпки, теплые носки, шланги для мотора, запчасти, аптечку в картонной коробке… Он несся обратно семимильными шагами. Нурислам не терял даром времени, перевернулся набок, задрал одежду, воя от боли. Рана была сквозная, но что задела? Все необходимое имелось: спирт, стрептоцид, бинты, вата…
– Терпи, мужик, все нормально будет… – бормотал Никита, обрабатывая рану.
– Да иди ты к шайтану… – прохрипел напарник. – Скажи еще, что до свадьбы заживет…
Оба вздрагивали от смеха, что еще оставалось? Нурислам ругался матом, когда майор пытался его поднять, просил не мучить, дать умереть спокойно, с улыбкой на устах. «Хрен тебе, а не улыбка, – кряхтел Платов. – Пошли, парень, пошли, лодка сама сюда не приплывет…»
Двигаться самостоятельно Нурислам не мог. В итоге пришлось взвалить его на спину, спускаться к берегу, брести по воде. Раненый орал от боли, переползая в лодку, уверял, что просьба дать ему умереть спокойно была не шуткой. Посудина болталась, чуть не зачерпнула воду. Нурислам отползал самостоятельно, вцепившись в банку. Пришлось понервничать, пока завелся мотор, и воздух окутался прогорклым дымом. Лодка шла криво, рывками, моталась из стороны в сторону. Никита держал курс на порт – высаживаться на том же мысе не имело смысла. Дорога казалась вечностью. Жалобно стонал Нурислам. Вновь стал чувствоваться холод. Затрясло от озноба. Патрульный катер, следующий в восточном направлении, сменил курс, двинулся наперерез. По мере приближения он увеличивался в размерах, по палубе бегали матросы. Никита заглушил двигатель, в изнеможении сполз на дно лодки…
Глава восьмая
Происходившее дальше помнилось с трудом. Лодку подтягивали баграми, еле живых пассажиров перетащили на катер. Ругался медик: что за профан делал перевязку? Катер на всех парах шел в порт, работала рация. Была встреча на берегу, ругался майор Шашуков, лезла через головы взволнованная Зинаида Локтева. Позднее выяснилось, что она подняла на уши особый отдел попутно с местными комитетчиками, но те лишь пожимали плечами. Нурислама отправили в госпиталь. Хотели и Никиту, но он защитил свою свободу. Но несколько часов в портовом медпункте все же пришлось провести. Подкосились ноги, он схватился за подвернувшийся столбик. Зинаида помогла добраться до ближайшей кровати. Возникли люди в ненавистных белых халатах, что-то кололи, заставляли пить таблетки. Мучил кашель, бросало то в жар, то в холод. Майора осматривал пожилой доктор, удрученно качал головой и десять раз спросил: не хочет ли больной полежать в госпитале? Есть подозрение на воспаление легких. Пациент не хотел, уверял, что никогда не болел воспалением легких и сегодня не собирается. Хватался за голову доктор, пораженный такой легкомысленностью и наплевательским отношением к собственному здоровью.
– Вы так ведете себя, молодой человек, словно у вас в сейфе еще парочка жизней. Уверяю вас, родиться вторично вам никто не позволит.
– Доктор, прекращайте заниматься демагогией, – простонал Платов. – Давайте свои таблетки – даю честное слово,
