Златорогий череп - Бабицкий Стасс
Сыщик прошелся по нечетной стороне, приглядываясь к фасадам. Деревянный сарай пыжился произвести достойное впечатление, однако даже прибитый на крышу диван с надписью «Мебеля на заказ от надежных столяров» не спасал ситуацию. Его затмевали, подавляли и унижали купеческие палаты. Двухэтажный дворец с оригинальной надстройкой выделялся уже одной лишь причудливой лепниной в стиле барокко – пройди хоть всю Таганку, ничего подобного не встретишь! – но кроме того, по всему карнизу шла аршинная вывеска: «Фабрикант Гребенщиков. Фарфоры и лучшие фаянсы! Поставщик двора Его Величества». Последняя фраза выписана красными буквами, на зависть соседям. Этот козырь не сумели бы перебить ни торговцы модными шляпами из Панамы по удивительно дешевым ценам, ни кустари, предлагавшие земледельческие машины с гарантией. Мармеладов осмотрел их бледные лавки на противоположной стороне улицы. Вернулся к палатам. Заглянул в широкое окно и подозвал своих спутников:
– Тут он и положит следующую жертву!
– Точно?
– Восьмого апреля знак Тельца начинается, а здесь… Да вы сами посмотрите!
Прямо напротив входа бодались два быка саженной высоты. Левый был черно-белый, а правого раскрасили красным и синим. Скульптуру эту изготовили лет десять назад, к мануфактурной выставке, чтобы показать несокрушимую крепость русского фаянса, а после привезли из столицы и долго ломали голову, где ее лучше установить – в фабричном дворе или на крыше одного из цехов, но так и не решили. Тогда хозяин велел занести рогатых в дом, пусть-де временно постоят в передней. Они и прижились насовсем.
– Стало быть, сюда Ираклий и нагрянет. Надо Гребенщикова об угрозе предупредить!
– Знавал я в Петербурге одного Гребенщикова, – вспомнил Митя. – Песни сочинял приятные, хотя голосом Бог не наградил…
На торопливый стук вышел слуга. Проводил визитеров в диванную комнату – «Туточки погодьте!» – а сам ушел с докладом.
– Сегодня второе, – доктор считал в уме, но и пальцы для удобства загибал, – еще почти целая неделя до срока.
– Успеем ловушку подготовить.
– Уже придумал? – оживился почтмейстер, поворачиваясь к сыщику. – Сработает ли? Ираклий после схватки в торговых рядах сообразил поди, что ты его по карте выслеживаешь. Думаю, злодей понимает, что мы и сюда придем за ним.
– Верно, и обычный убийца наверняка выбрал бы другой адрес или просто плюнул на всю эту историю. Жизнь и свобода всяко дороже. Но Сабельянов – безумец, мания им овладевшая уже не позволит свернуть в сторону. Так что он придет, обязательно придет. Но изобретет какой-нибудь выверт, чтобы нас отвлечь.
– Он ведь может убить где угодно, как прежде делал, а потом приедет сюда на телеге и, не останавливаясь, сбросит мертвяка у входа, – предположил Вятцев.
– Мы тогда в погоню поскачем, – азартно воскликнул Митя. – Я коней раздобуду, верхом любой экипаж нагоним.
– Да, скакуны не помешают, – согласился сыщик. – Но тело своей жертвы Ираклий подтащит прямо к быкам. Для него это уникальная возможность усилить ритуал. Представляю, как он затрясся от радостного возбуждения, когда увидел статую. Больной разум способен разглядеть в этом не просто совпадение, а перст судьбы. Доказательство того, что выбран правильный путь и заветная цель близка.
– Разве смерть старого горца не прервала цепь жертвоприношений по Зодьяку? – спросил доктор. – Ведь теперь некому делать татуировки на голове убийцы.
– Кровавые рисунки – это не часть древнего обряда. Ираклий украшал лысину из сентиментальных чувств. Хотел, чтобы загубленные души разделили с ним бессмертие. Так он сам говорил. К тому же найти нового подручного труда не составит. В нашей славной империи нет недостатка в людях, которые удавятся за копейку, а каждый второй из них за ту же копейку способен мать родную удавить.
– А если Сабельянов и вправду не один нагрянет? – покачал головой Митя. – Может все-таки привести взвод полицейских с ружьями?
– Присутствие целого взвода мы скрыть вряд ли сможем. Будет не засада, а карнавал. Справимся вдвоем.
– Втроем! – в голосе хирурга звучала обида.
– Разумеется, втроем. Этот дом отлично подходит для засады. Все окна решетками забраны. По обе стороны – фабричный забор, а за ним бродят охранники с берданками и еще дюжину злющих собак выпускают на ночь. Пройти можно только через парадную дверь. Здесь мы его и встретим.
Лакей вернулся и затараторил:
– Кирилл Афанасьевич велел передать, что нонеча не готов к приему делегациев. Засим просит подняться в кабинет токмо одного, а прочим подать чаю. С сушками.
– Ежели с сушками, то я остаюсь! – Митя, слегка захмелевший от пива, говорил громко и развязно. – А вы, Вятцев, я смотрю, в больницу уже не спешите?
– Ах да, верно! – спохватился тот. – Поеду, гос-спода. Но вы уж сообщите потом, что за ловушка для убийцы готовится. Заезжайте вечером ко мне, в покойницкую…
– Нет, уж лучше вы к нам! – захохотал почтмейстер.
Мармеладов молча пожал руку доктора и вышел вслед за слугой.
Вскоре он убедился, что фабрикант отказал в приеме не из-за присущей всем купцам спеси, наоборот, о гостях заботился. В тесном кабинете троим посетителям не хватило бы места, а комфорт мануфактур-советник ценил больше всего на свете. Сам он сидел в широком и мягком кресле, одетый домашний сюртук из стеганой фланели. Макушку грела курительная шапочка, с двумя кистями. На столе перед ним сгрудились разноцветные осколки посуды и печных изразцов, переломленные пополам глиняные трубки и обезглавленные статуэтки. Гребенщиков брал черепки по очереди педантично осматривал сколы под увеличительным стеклом. После чего большую часть бросал в огромный короб, где они с громким дребезгом превращались в хаотичное крошево. Но те фрагменты, что заинтересовали, откладывал на широкий лист плотной бумаги.
– Чем эти, избранные, лучше остальных? – спросил Мармеладов.
– Лучше? Наоборот, хуже. Эти, – фабрикант похлопал по мусорному коробу, – хоть бьются естественно. А эти – аномалия. Тут налицо ошибки: либо глины пожадничали, либо рано с обжига сняли… Еще один такой кусок найду и устрою бригадиру выволочку. Я ведь в цех прихожу без упреждения, хватаю все, что под руку попадется. И нещадно бью…
– Бригадира?
– Зачем бригадира? Товар. Вы еще, пожалуй, решите, что я самодур. А у меня продукт и без того хрупкий, поэтому выбраковки не потерплю! Вот, хочу котиков в продажу запустить, но шеи слабые. Чуть что – хрусть и пополам, – он повертел отколотую голову с острыми ушками и зелеными глазами. – Как думаете, станут котиков покупать?
– Мещанки любят котиков, – пожал плечами сыщик.
– А купчихи, будто, не любят? А дворянки? Все любят котиков. По рублю с полтиной поставлю.
– Дорого. Живых-то можно бесплатно набрать в любой подворотне.
– Живого кормить надо. Дороже выйдет.
– Зато котейка свернется в клубок у хозяйки на коленях, помурлычет…
– Ваша правда. Но ежели баба живого котейку любит наглаживать, так она вернее фаянсового купит. Ставлю по два рубля! Только шею сперва укрепим, – Гребенщиков швырнул осколки в короб и отряхнул ладони. – Но вы ведь не про живность мяукающую пришли беседовать. Чего же надобно?
Мармеладов описал события последних месяцев, не упоминая Зодияк, чтоб не тратить время на лишние объяснения. Да и поверить в мистическую подоплеку человеку стороннему, не пережившему приключений, выпавших на долю сыщика и его друзей, будет непросто. Того и гляди, самого рассказчика примет за сумасшедшего… В кратком изложении Сабельянов предстал злодеем, который убивает людей в определенных местах под влиянием странной мономании.
– …Вот так адрес ваш и обнаружили. Надо закрыть фабрику на три дня, с седьмого по девятое. Отнеситесь со всей серьезностью к этим словам. Мы имеем дело с одержимым.
Фабрикант выслушал внимательно и даже заинтересованно, но потом нарочито зевнул и сказал блеклым голосом:
– История занимательная, да… Но как она меня-то касается?
– А вы когда родились?
