Белое, красное, чёрное (СИ) - Тегюль Мари
За всеми этими размышлениями он и не заметил, как прошло время. И уже Аполлинарий стучал в дверь библиотеки.
— Все устроено, — сказал, входя в библиотеку Аполлинарий. — С князем я объяснился, тот готов рискнуть. Через час во дворце наместника. Если мы сейчас выйдем из дома, то будем там во время.
Не спеша они вышли из дома и пошли к Эриванской площади. Разговор был ни о чем. Но все это была бравада — они оба очень нервничали, ведь могло оказаться, что все умозаключения были ложны. Они прошли по Дворцовой мимо как всегда благоуханного сада и подошли ко дворцу. У подъезда их уже ждали и повели по широкой лестнице и коридорам в пышный персидский зал.
Этот зал был похож на роскошную персидскую шкатулку, изукрашенную снаружи драгоценными камнями, сверкающими и переливающимися всеми цветами радуги. Кроме роскошных узоров и арабесок, весь зал был отделан многочисленными зеркалами, которые узкими полосками или звездами и кругами, были усыпанны по всем стенам и потолку. Сверкающие люстры, блестевшие натертые полы — все производило впечатление праздника.
На середине зала стоял задрав голову князь Вачнадзе, дополнявший эту роскошную картину своей статной фигурой, затянутой в безупречный белый китель с золотистыми погонами. У дверей навытяжку стоял полицейский, державший ящичек с любимыми пистолетами и револьверами князя, а рядом с князем — комендант дворца.
Поздоровавшись, Ник и Аполлинарий стали рядом с князем. Тот был полностью занят предстоящим представлением.
— Итак, — сказал князь, не отрывая взгляда от потолка. — Которая из арабесок является целью?
Ник, обдумавший это до мелочей, уверенно сказал:
— Одиннадцатая арабеска, если счет начинать от дверей, по ходу часов.
Князь медленно снял перчатку с правой руки и жестом подозвал своего подручного.
— Лефоше! — отрывисто бросил князь.
Тот быстро выбрал нужный револьвер и подал его князю. Князь заложил левую руку за спину, а правую с револьвером стал медленно поднимать вверх. Время как будто остановилось. Все как завороженные следили за рукой князя. Наконец, она перестала двигаться, князь прищурился и нажал на курок. Выстрел в тишине прозвучал особенно резко. С потолка мелко посыпалась штукатурка. Все стояли с задранными головами. Ник облизнул пересохшие от напряжения губы. Вдруг из простреленной арабески медленно отвалился более крупный кусок и вслед за ним на навощенный паркет посыпался дождь алмазов и бриллиантов, которые подскакивали от удара об пол и разлетались по сторонам, как яркие брызги.
Первым мигом была общая растерянность. Но следом взрыв восторга. Все бросились поздравлять князя Вачнадзе, который весь светился от успеха и принимал поздравления, как и подобает, со скромностью во взоре. Как певец, удачно спевший арию и принимающий аплодисменты и поздравления от слушателей, после минутной паузы князь Вачнадзе простер руку к сыщикам, как бы требуя от отсутствующей публики аплодисментов и для своих компаньонов. В свою очередь Ник и Аполлинарий были потрясены происшедшим. Самым трезвым оказался комендант дворца, который тотчас же распорядился послать за казначеем, собрать и составить точный список, буквально с потолка свалившегося сокровища.
— Полагаю, надо будет сообщить в «Закавказские ведомости», — сказал князь, натягивая перчатку. — Как вы считаете, господа? — обратился он к сыщикам. — Ведь, как я думаю, — тут он понизил голос до шепота, — не все должно стать достоянием широкой публики?
— Безусловно, князь, — быстро ответил также шепотом Ник. — Положитесь на нас, мы передадим журналистам ограниченную, но точную информацию. Вот, например, такую: «В очередной раз ведомство тифлисского полицмейстера князя Вачнадзе оказалось на высоком уровне. При непосредственном участии князя было распутано важное дело, связанное с кладом драгоценностей. В интересах следствия князь Вачнадзе ограничил сведения для широкой публики». Вот так подойдет?
— Блестяще, господа, я очень вам благодарен! Как жаль, что сегодня не было рядом с вами весьма уважаемого мною доктора Зандукели!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Он помолчал и затем очень торжественно сказал:
— Сегодня я доложу о происшедшем наместнику, князю Голицыну!
На следующий день все газеты пестрили заголовками необыкновенного происшествия во дворце наместника, а Тифлис гудел рассказами очевидцев. Новость катилась из Сололаки на Авлабар, с Авлабара на Майдан, проносилась над Петхаином, Сеидабадом, была темой разговоров во всех тифлисских банях, обрастая дополнительными подробностями о бриллиантах, размером с голубиное яйцо, о том, что весь пол в персидском зале дворца наместника был усыпан бриллиантами, рубинами и сапфирами необычайной красоты и величины, в Сеидабаде намекали на то, что это были драгоценности персидского шаха, на Авлабаре пытались найти связи между армянскими купцами и сокровищами, и все превозносили умение и ловкость тифлисского полицмейстера князя Вачнадзе.
Глава 19
Был уже вечер, когда Ник и Аполлинарий, сидя в кабинете Ника на втором этаже и обсудив события дня, обдумывали, как лучше им забраться к монастырю святого Давида. Из города туда шла крутая, но достаточно широкая тропа, проложенная в ермоловские времена.
Вернувшаяся из гостей Лили заглянула к ним, чтобы сообщить городскую новость — происшествие во дворце наместника. Услышав разговор, она тотчас же присоединилась к Нику и Аполлинарию.
— Господи, — вздохнула она, — как я люблю это место, гору святого Давида! Когда я была совсем маленькой, моя грузинская бабушка рассказала мне древнюю легенду о святом отце Давиде, который жил там, на горе, она тогда называлась по другому, по грузински Гандегили, а по татарски — Ишитутрук, и вот я представляла себе пещеру, где жил отшельник, источник, маленьких ланей, которые сбегались из густых лесов к источнику по утрам, когда приходили туда на водопой, и ластились к этому одинокому старцу. Но, видимо, он не был старым человеком, ему еще хватило энергии основать Гареджийский монастырь, еще одно замечательное место в Грузии.
— Да, — мечтательно подхватил Аполлинарий, — и мне, маленькому, рассказывали точь в точь такую историю. И что два афонских монаха построили там, на горе, маленькую каменную церковь во имя Иверской Божьей матери. И что жители Тифлиса убегали и прятались от неприятеля в церкви и вокруг нее. И в благодарность потом делали церкви дары, и она перестраиваивалась и разрасталась. Жил там одно время и царь Ираклий Второй, после смерти своего сына Соломона, там похоронен еще и карталинский царь Давид, постригшийся в иноки после разорения своего царства, ну, и там, ниже церкви, в гроте, на месте, купленном Александром Чавчавадзе, покоится Грибоедов и его несчастная супруга.
— А бывают дни, когда туда приходит молиться особенно много богомольцев? — спросил Ник, что-то обдумывая.
— Конечно, на все церковные праздники, а особенно на седьмую неделю после пасхи, в годовой проаздник. А так особенным днем считается четверг, по четвергам там много народа, особенно молодых девиц. Святой Давид считается покровителем семейного счастья. Говорят, что святой Давид по заросшему горному склону именно в каждый четверг спускался в Тифлис для проповедей.
— Тогда у меня такой план, Лили, не уходи, ты должна помочь нам, — сказал Ник, увидев, что Лили поднимается, чтобы уйти в другую комнату. — И, давайте-ка сюда стихотворение маркиза о монастыре. Как там было?
«Там объят полночной мглой, Монастырь стоит седой. Скрыта буйною травой, Есть пещера под скалой. В полночь тайною тропой, Освещаемой луной, Призрак, светлый и живой, Поведет тебя с собой. И возьмешь ты талисман, Тот, что нимфою был дан. То, что скрыто, ты найдешь, И с собою унесешь».
