Валерий Введенский - Старосветские убийцы
– Ладно, предъявим другие доказательства. Доставайте, – Терлецкий на миг запнулся, – господин урядник.
Киросиров достал из кармана пистолет.
– Узнаешь?
– Я с вами свиней не пас, Павсикакий… Как вас там по батюшке?
– Что? – вскочил урядник.
– Дерзить прекращайте, – строго одернул Тучина Терлецкий. – Убийцам не выкают, привыкайте. Пистолет узнаете?
– Похож на тот, что Шулявский князю подарил.
– Похож, – согласился Терлецкий. – Гришка, принеси-ка футляр красного дерева из трофейной. Сейчас проверим.
Слуга неспешно зашаркал по анфиладе. Федор Максимович взял пистолет в руку.
– Для вашей дуэли пару зарядили. А этот разряжен!
– Если помните, пистолет у меня Павсикакий Павсикакиевич отобрал. – Имя и отчество несчастного урядника Тучин произнес уничижительно, и Киросиров сжал кулаки.
– Помню, – согласился Терлецкий. – Но взять оружие снова труда не составляло.
– Я не брал.
– Что вы говорите? Почему же его в вашем комоде нашли?
– Пистолет? Кто?
– Слуга ваш, Данила. А в вашем сюртуке – ключ от комнаты Шулявского. Поляк воров боялся, комнату всегда закрывал. Ключ-то зачем вам понадобился? Деньги из карманов вы забрали. Думали, в комнате еще найдете?
– Как вы смеете?! – Если бы стол не разделял Тучина с Терлецким, то Александр схватил бы переводчика за грудки. – Как вы смеете потомственного дворянина в воровстве подозревать?!
– Сознавайся, мальчик, – по-отечески посоветовал Веригин. Долгий допрос утомил генерала. – Покаяние душу облегчает.
– Павел Павлович, не в чем мне сознаваться! Сами подумайте, мог ли сын Владимира Тучина человека убить? – Саша занервничал. Все складывалось против него. – Пистолет мне подбросили, и ключ тоже.
– Подбросили? – ехидно спросил Терлецкий. Упорный попался постреленок. – Кто, позвольте спросить?
– Не знаю, – ответил Тучин. – Убийца, кто же еще?
– Может, имя назовете?
Тучина осенило:
– Назову! Данила, мой слуга.
– Что?! – тут привстал и Терлецкий.
– Он подбросил. Вернее, просто наврал, что в моих вещах пистолет нашел.
– Ваше высокопревосходительство, – обратился к генералу Терлецкий, – не в службу, а в дружбу. Сходите за Данилой.
– Конечно, конечно! – Генерал заданию обрадовался. – Мне полезно пройтись, кости размять. Вот моя тетушка двоюродная себя берегла, ходила мало. Больше сидела. А в старости, когда артритом заболела, перестала двигаться совсем. Пусть, говорит, слуги меня носят. Эти несчастные восемь теткиных пудов с утра до ночи и таскали. Утром – променад по парку два часа, днем – в церковь, а вечером тетушка на балы любила ездить.
Даже Терлецкий отвлекся:
– Что же она там делала?
– Сплетничала, кости знакомым перемывала. А когда любовь приключилась, танцевала.
– Танцевала?! – изумился Роос.
– Представьте себе! Лет тридцать вдовствовала, а тут старичку-сенатору какому-то вскружила голову. Он, не в пример ей, живой был, танцевать любил. Так они и вальсировали: обхватит он тетушку, а сзади четверо слуг ее кружат.
– Так они поженились? – спросил американец.
– Не успели. Тетушка от заворота кишок умерла. Оказывается, даже чтоб опорожниться, ходьба требуется. Во как! Жизнь, она – в движении. Ну, я пошел.
Гришка внес в столовую краснодеревный футляр. Урядник сразу же его открыл. Внутри лежал только один пистолет.
– Вы говорили про дуэль, – напомнил Терлецкому Тучин. – Почему второй пистолет в шкатулке?
– Драться честно вы и не собирались. Шансов не имели. Шулявский, не в пример вам, стрелком был отменным. Зачем второй пистолет? Одним обошлись!
– Я не убивал Шулявского!
– Да, да, это Данила, я помню. Позвольте спросить, зачем?
– Мне отомстить!
– Чем-то пред слугой провинились? – с иронией спросил Терлецкий.
– Ему в обед сто лет, а задумал жениться на местной девке какой-то. Я и напомнил, что мое согласие требуется. А я не позволю! У нас в имении девок пруд пруди, кой черт чужих выкупать?
– Все равно непонятно, зачем Даниле поляка убивать. Вас бы и пристрелил, – не без иронии опроверг рассуждения юноши Федор Максимович.
– Понять логику холопа, впрочем, как и логику собак, лошадей и кур, мне, увы, не дано. Видимо, ему деньги на свадьбу нужны были, застрелил вашего поляка и ограбил. А на меня свалил, чтоб я женитьбе не препятствовал.
Представить Данилу убийцей Угаров не мог. Временами строгий, но бесконечно любящий, дядька нянчил мальчишек всю их жизнь. Зачем Сашка на него напраслину возводит? И сам не выкрутится, и человека погубит. Надо настоящего преступника искать. Переговорю-ка я с Тоннером! Человек он умный. Может, уже догадался, кто истинный убийца?
Этнографу провинившийся юноша был несимпатичен: застрелил приятного человека, а теперь выкручивается. Жаль, охота сорвалась. Роос любил оружие и стрельбу. От нечего делать американец открыл футляр из-под пистолетов. Ах, как все изящно! И все предусмотрено! Здесь и пулелейка, и щеточки. Роос потихоньку доставал предметы, внимательно разглядывая каждый.
Вернулся генерал. Даниле велели стать рядом с хозяином.
– Как кличут? – спросил урядник.
– Данилою, сын Семена.
– Годов сколько?
– Много, при матушке Екатерине рожден.
– Вот хозяин твой утверждает, что ты его оклеветал!
– Оклеветал? – переспросил Данила
– Говорит, это ты стащил пистолет, застрелил Шулявского, обчистил его карманы, забрал деньги и ключ. А нам сказал, что в барских вещах нашел.
Рыжая Катерина (допрашивали Данилу, конечно, по-русски) бросилась к любимому.
– Как же так! – Данила задохнулся от услышанного. Прижав левой рукой Катю, правой осенил себя крестным знамением. – Святой истинный крест, пистолет в комоде, а ключ в сюртуке нашел.
Тучин топнул ногой. "Вот осел! Не понимает что ли: барин в переделку попал! Петля грозит! 'Нашел, нашел!' Лучше бы за вещами смотрел, чтоб не подкидывали ничего. Если выпутаюсь, запорю гада до смерти. Почему бы ему в убийстве не признаться? Старик, скоро помирать! Так не все ли равно, где – на лавке или на виселице?"
– Уходя утром, вы свою комнату закрывали? – спросил Тоннер у Тучина.
– Нет, – ответил Саша, – вдруг бы Денис вернулся?
Илью Андреевича допрос интриговал все больше и больше. В невиновности Тучина он уже не сомневался. Если бы юноша был убийцей, выкинул бы пистолет и ключ от греха подальше или кому-нибудь подбросил. Настоящий преступник так и поступил, подставив под удар Тучина.
Но оглашать свои мысли Тоннер не спешил. Убийца здесь. Пусть пока порадуется, что его план сработал. Вот только где княгиня? Неужели уехала одна? Почему не в своей карете?
– Расскажи, – Илья Андреевич обратился к Даниле, – где ты находился ночью и утром.
– Пока Катя князю еду подавала, я барина раздевал. Потом мы с ней вместе доктора, не вас, а местного, он совсем пьяный сидел, в комнату отволокли…
– Спасибо, – от души поблагодарил Глазьев. Вопрос о том, как он очутился в кровати, мучил его целый день.
– Опосля, – продолжал Данила, – в черную кухню пошли. Дворня там пировала в честь свадьбы. Мы посидели, затем Катя моя спать пошла в светлицу, к девушкам.
– А сам где спал? – продолжил допрос Терлецкий.
– На сеновале, с мужиками. Один всю ночь песни орал.
– Пьяный?
– Веселый. Поет хорошо, только спать мешал. А поутру к Денису Кондратьевичу позвали – одел его, умыл. Тут и Катя проснулась, прислуживать за столом ей помогал. Князя убитого нашли, так я с вами был, помните?
– Помним, – ответил Терлецкий. Похоже, дядька ни при чем. – Барина твоего под стражу берем.
– Я не убивал! – закричал Тучин.
– Все так говорят, – протянул Киросиров. – В тюрьме ты у меня быстро сознаешься!
– Если желаете, слугу можем при вас оставить. Тоже под арестом, – предложил Терлецкий.
– Видеть его не желаю, – неожиданно заявил Тучин.
– Надо запереть негодяя! Ваше высокопревосходительство, одолжите денщика, чтоб пока поохранял? – обратился Киросиров к Веригину. – На пару часиков, я исправников уже вызвал.
– Да я уезжать собрался! Мост починен, что попусту время терять, – ответил генерал. Веригин хотел поскорее покинуть этот дом. Видеть, как Элизабет арестовывают, а потом допрашивают, было бы мучительно.
– Ваше высокопревосходительство! До окончательного расследования всех обстоятельств смерти князя Северского, девицы Анастасии Петушковой и польского дворянина Шулявского я просил бы вас, как и всех остальных, остаться здесь, – Терлецкий произнес свою речь официальным тоном, чтобы подчеркнуть: это – не прихоть, так велят интересы следствия.
– Меня, что ли, подозреваете, Федор Максимович? – удивился генерал.
– Нет, но вы свидетель. Такой же, как все остальные. Побудьте пока в поместье, очень прошу.
– Ну раз для дела надо, как отказать!
Роос уже вытащил из футляра все, что там лежало. В пустом деревянном ящике что-то заблестело. Рухнов пододвинул футляр к себе и внимательно осмотрел внутренность.
