Воля цвета крови - Евгений Евгеньевич Сухов
– Ну, сильно удивлять соседей нам тоже без надобности, – сдержанно заметил Пижон, будто бы пропустив мимо ушей слова Лельки про честных советских граждан и ребеночка. – Однажды к нам могут постучаться фараоны и вежливо так поинтересоваться: откуда у вас, граждане, такие деньжата? И не добыли ли вы их каким-либо преступным образом? И что ты прикажешь им отвечать? – хмуро посмотрел на Лельку Пижон. – Что мы – ты и я – честные советские труженики и заработали столь неслыханную сумму непосильным стахановским трудом, стоя по три смены без сна у станков? Ты – у ткацкого, а я – у токарного? Ведь не поверят!
– Как откуда? А мы их скопили! – бездумно ответила Лелька и, взяв пачку денег, подбросила ее в воздух и ловко поймала. – Не пили, не ели – перебивались с хлеба на квас. Ходили в обносках. И копили, копили. Денно и нощно.
– Не смеши меня. Такие серьезные деньги просто так не скопишь, – не согласился с подругой Пижон. – Это ведь просто – взять и посчитать! Первым делом фараоны этим и займутся. Тут никакой аудит не выдержит! И дебет с кредитом у них, увы, не сойдется… – Пижон помолчал и сказал: – Но в одном ты права: нам надо еще немного «подзаработать». У меня, правда, заныкано кое-где тысяч пятьдесят, – признался он подруге, ибо если не доверять любимому человеку, то кому тогда доверять? – Еще пятьдесят косух[39] поднимем – и тогда все, прощай, холодная Казань, здравствуй, веселый и теплый Крым, море и пляжи с золотым песочком! Ты где хочешь косточки свои греть: в Ялте или в Евпатории? – озорно глянул на Лельку Пижон. – А может, махнем в Алупку? Самый южный курорт Крыма, как-никак. Любимое место отдыха Федора Шаляпина и Максима Горького. До октября можно в море купаться.
– А где ты видел у меня косточки? – нарочито обиженно, надув губы, произнесла Лелька. – У меня все гладенько… На-ко вот, потрогай…
Лелька взяла ладонь Пижона и поднесла к своей груди. Затем провела ею по своему животу и опустила ниже:
– Ну, как? – томно глянула на Пижона Лелька, и в это время глаза ее были бездонны.
– И правда, гладенько, – невольно сглотнув, с заметной хрипотцой согласился с подругой Пижон. Он все более распалялся от прикосновений к желанной девушке, а главное – от ее взгляда.
Через мгновение они уже расположились на диване, и рука Пижона бесстыдно задирала платье Лельки.
– Ничего, – горячо шептал он ей в ушко. – Еще месячишко-другой – и мы будем в Крыму в собственном доме вино домашнее попивать, не хуже, чем от Абрау-Дюрсо. Потерпишь месячишко-то?
– Да-а, – протянула Лелька и от нахлынувшей неги прикрыла глаза.
Ей показалось, что, будучи четырнадцати-пятнадцатилетним подростком, она как раз и мечтала именно о такой жизни, что складывалась у нее в последнее время: рядом с ней человек, который любит, заботится о ней и делает ее жизнь легкой и беззаботной.
Что ж, ее подростковые мечты начинали сбываться…
* * *
Налет на магазин промышленных товаров на улице Пушкина принес доходу всего-то пятнадцать тысяч на всех, из которых Пижону причиталось около четырех. Крайне мало… Тут и сказать-то нечего.
Следовало провернуть дельце или парочку таких, чтобы принесли навару тысяч сто – сто двадцать. Вот тогда можно было бы и успокоиться, и заняться приобретением уютного домика где-нибудь в тихой Ялте. Почему-то Пижону хотелось именно в Ялту, хотя в ней он никогда не был. Зато много читал о ней и слышал: юг Крыма, много парков и заповедников, Царская тропа – любимое место прогулок царственной семьи Романовых, песчаные и галечные пляжи… И в январе плюс пять. Наконец, Чехов там проживал последние шесть лет своей жизни. А ведь переехал он в Ялту из Москвы в связи с состоянием здоровья. Получается, что климат там лечебный.
Решение пришло спонтанно. Очень наглое, дерзкое, если не сказать больше. Такого в городе еще никто и никогда не проворачивал. Да и в Москве, и Ленинграде вряд ли когда-нибудь случалось. Так что они будут первые. Первопроходцы, так сказать… А план был таков: в один день совершить несколько налетов на магазины. Скажем, на три. Или даже на четыре. В субботу вечером, когда выручка в магазинах будет максимальной. Только чтобы магазины располагались недалеко друг от друга, а иначе до закрытия магазинов будет просто не успеть. Конечно, для воплощения столь вызывающей задумки потребуется легковой автомобиль, ведь после ограбления научно-исследовательского института сельского хозяйства на Оренбургском тракте «Победу» пришлось бросить. Ну ничего. Тихоня отыщет…
Тихоня не подвел, нашел что нужно. «Эмку» сорокового года выпуска, которая раньше принадлежала какому-то чинуше, а в годы войны была продана базарному торгашу, нажившему хорошую деньгу на дефицитных продуктах. Впрочем, в войну любые продукты являлись дефицитом… Торгаш не чаял в машине души; пылинки с нее сдувал, не говоря уж о прочем. Поэтому автомобиль выглядел будто бы новенький, несмотря на свой солидный возраст. Двигатель работал как часы и не должен был подвести. Тихоня, он молодец, – знает толк в машинах.
Четыре дня ушло на обстоятельную разведку. Требовалось учесть несколько обязательных для предстоящего ограбления факторов: все магазины должны находиться поблизости друг от друга; иметь богатую выручку; располагаться подальше от отделений милиции. Немаловажны подходы к магазинам (на что ушли еще дополнительные два дня): дороги должны быть не загружены, как во время подъезда автомобиля к магазину, так и отхода от него. Грош цена будет всей той огромной работе, что уже проведена и будет исполнена, если дорога после удачного ограбления будет вдруг перекрыта каким-нибудь гужевым транспортом. На аварийный случай были разработаны запасные пути отхода.
Наконец магазины были выбраны, а все шероховатости устранены. Первый магазин, выбранный для стопорки, находился на оживленной улице Пушкина, считавшейся одной из центральных в городе. Это был большой магазин промышленных товаров, открывшийся год назад и приобретший у горожан вполне заслуженную популярность из-за наличия в нем самых разнообразных товаров для любой надобности. Ведь в нем можно было купить все, начиная от носовых платков и одеколона «Гвоздика» московской фабрики «Новая заря» (помимо прочего отпугивающего слепней и комаров) до приталенного пальто с чернобуркой и новейшего детекторного радиоприемника «Комсомолец», выпускаемого одной из московских артелей. Особым спросом пользовалась фарфоровая посуда, которую покупали для особо торжественных случаев.
Пижон с подельниками заявились в магазин минут за сорок пять до его закрытия. Посетителей было шесть человек – четверо мужчин и две женщины – и четыре продавца, двое из которых были мужчины. Поэтому в магазин
