Амурная примета - Евгений Евгеньевич Сухов
Почему «являлся»? Да потому что на данный момент эта комиссионерская контора была официально через прессу объявлена несостоятельной, а ее директор, должный ответить за банкротство своего коммерческого предприятия, съехал со своей квартиры в неизвестном направлении. Иными словами – попросту сбежал, для того чтобы не нести ответственность. И скорее всего, не только за банкротство комиссионерской конторы, но и за убийство судебного пристава Щелкунова. Именно этого Вершинина и надлежало разыскать и задержать.
Данными действиями непосредственно занимались агенты-сыщики полицейских управлений и сыскари городских сыскных отделений и участков, каковым, к примеру, являлся старший чиновник особых поручений Московского сыскного полицейского отделения титулярный советник Стефанов Василий Степанович. О нем Иван Федорович и подумал, когда выяснил все, что было возможно, о Рудольфе Вершинине. К тому же Стефанов уже помогал в деле об исчезновении судебного пристава Щелкунова, когда занимался розыском женщин, имевших с ним тесное сношение. Конечно, вначале надлежало переговорить с начальником московского сыска Лебедевым, что Иван Федорович не стал откладывать в долгий ящик и отправился на улицу Спиридоньевскую, зовущуюся москвичами просто Спиридоновка, где квартировало московское отделение сыска.
* * *
Коллежский советник Владимир Иванович Лебедев на посту начальника Московской сыскной полиции пребывал с февраля тысяча девятьсот третьего года. Официально. А неофициально в качестве исправляющего сию должность – с тысяча девятисотого года, оставив прежнюю свою должность пристава Сущевской полицейской части.
Его высокоблагородие господин Лебедев человеком был весьма деятельным и просвещенным. Как только он принял в свое ведение Московское сыскное отделение, то первым делом ввел в сыскную практику дактилоскопию, то есть снятие у попавшихся за те или иные противузаконные деяния злоумышленников отпечатков пальцев, измерение частей тела и фотографирование преступного лица как в профиль, так и анфас.
Вслед за этим Владимир Иванович привел в порядок уже имеющийся архив московского сыска и пополнил его новыми данными, создав в сыскном отделении закрытое для посторонних глаз регистрационное бюро. Там в специальных несгораемых шкафах была сгруппирована и систематизирована картотека преступников с фотографическими карточками, дактилоскопическими и антропологическими данными. Для этого главный московский сыщик выбил средства и купил специальную аппаратуру для антропологических исследований и фотографической лаборатории. В том же тысяча девятьсот третьем году антропологическая карточка, разработанная лично Владимиром Ивановичем, была признана лучшей из многих подобных карточек на международной выставке сыскного дела, проводимой в Дрездене.
И когда он только все успевал!
После того как в конце тысяча девятьсот третьего года вышло из печати специальное пособие для служащих в полиции, подготовленное и изданное Владимиром Ивановичем, где были размещены словарь воровского жаргона и фотоснимки с описанием различных категорий профессиональных преступников, начальник московского сыска провел в помещения сыскного отделения водопровод, канализацию и электрическое освещение с лампами накаливания. На момент, когда в его кабинет вошел Иван Федорович Воловцов, Лебедев проверял работу внутренней телефонной связи с канцелярией и кабинетами сыскного отделения: антропологическим и фотографическим.
– Как слышно меня? – кричал Владимир Иванович в трубку телефонного аппарата Эриксона и зачем-то в нее дул. – Как слышно?
– Хорошо слышно, – сказал голос в трубке так громко и четко, что услышал даже Воловцов.
Успокоенный Лебедев положил трубку на рычажок и посмотрел на Воловцова:
– Что тебя привело к нам на этот раз? Опять нужно кого-то разыскать?
– А что, ты не допускаешь того, что я как друг зашел, просто повидаться? – сделав слегка обиженный вид, промолвил Иван Федорович. – Например, чайку попить с кренделями.
– Допускаю, – с легкой ухмылкой нерешительно произнес главный московский сыщик.
– Ну так вот: я действительно зашел повидаться, – честно посмотрел на Владимира Ивановича Воловцов. – А еще попросить об одной услуге, – добавил судебный следователь по особо важным делам и широко улыбнулся: – Надеюсь, не откажешь?
– Ну, если бы я мог отказать… – уже явно усмехнулся начальник московских сыщиков, ни минуты не сомневающийся в том, что приход Воловцова вызван отнюдь не желанием повидаться, – то и тогда не отказал бы тебе… Говори, хитрец, что нужно?
– Ничего особенного, – посмотрел в сторону Иван Федорович. – Человека одного разыскать. Подозреваемого в убийстве.
– И ну-ужен тебе для э-этого-о… – протянул, не закончив фразу, начальник московского сыска.
– …Василий Степанович Стефанов, – закончил фразу, начатую Лебедевым, Иван Федорович.
– Увы, – развел руками Владимир Иванович. – Стефанов в отъезде. Командирован мною по приказу вышестоящего начальства… Впрочем, куда и зачем он командирован, тебе знать необязательно.
– Печально, – уныло констатировал сей факт Воловцов.
– Это ты напрасно, – не согласился с судебным следователем по особо важным делам начальник московского сыска. – Стефанов – один из лучших московских сыскарей. А таковых у нас несколько. Кого тебе нужно разыскать?
– Есть такой коммерсант Вершинин Рудольф Залманович. Ныне находится в бегах. Это бывший директор комиссионерской конторы первого разряда «Гермес», официально объявленной несостоятельной, – четко ответил Иван Федорович.
– А где располагалась его контора? – поинтересовался Лебедев.
– На Ильинке. Там же, на Ильинке, Вершинин и проживал…
– Понятно, – изрек начальник московских сыскарей. – Полагаю, тебе нужен Николай Игнатьев.
– Из вольнонаемных? – спросил Воловцов.
– Нет. Игнатьев наш штатный сотрудник в должности чиновника особых поручений, – ответил Владимир Иванович и посмотрел на Воловцова: – Ты наверняка слышал о банде Глухаря?
– Конечно, – кивнул Иван Федорович. – Железнодорожные воры.
– Это непростые были воры, – заметил судебному следователю Лебедев. – Банда Глухаря – Василия Глушко – более восьми месяцев орудовала на линиях Московско-Казанской железной дороги. Схема была проста: вешеры[13] Глухаря во время движения поезда забирались в товарные вагоны и на перегонах выкидывали тюки и мешки с продуктами и мануфактурой, которые после собирались на подводы и вывозились в отстойники, откуда позже передавались скупщикам краденого. А те доставляли товар собственникам некоторых магазинов на Ильинке, Тверской и даже Кузнецком мосту. На обворованные вагоны же вешались поддельные пломбы. Так что нехватка товаров обнаруживалась лишь в конечном пункте назначения, далеко от Москвы, скажем, в Нижнем Новгороде, в Казани или в Сызрани. Естественно, из пункта назначения в Москву от получивших неполный груз направлялась претензия, и транспортная контора была вынуждена возмещать владельцам по страховке стоимость похищенного товара…
– И что? Банду раскрыл Игнатьев? – понял, к чему клонит
