Алексей Фомичев - Сам без оружия
Григорий рассчитывал на благодарность спасенного, но не ожидал, что тот проявит ее так пылко. И слова Григория о том, что он свободный художник, воспримет буквально. Патлатый представился Зинштейном, тут же сказал, что он режиссер и сценарист и пригласил Григория в кафетерий. Тот от неожиданности едва не выдал свою кличку. Вовремя исправился и назвал фамилию дядьки Митрофана — Скорин.
В кафетерии, угостив спасителя, Зинштейн тут же предложил ему работу и стал рассказывать о новом фильме, о поездке во Владивосток.
— Это будет нечто новое, особенное! Сплав жанров, огонь и пламя! Нам нужен художник! Просто необходим! Григорий, вы просто обязаны поехать с нами! Понимаете?
Григорий посмеивался, неопределенно пожимал плечами. А сам все поворачивал разговор к тому здоровому собеседнику, что был с Зинштейном в «Дононе».
— Это продюсер! Ну, меценат, он платит за картину! Богат, конечно, деятелен, энергичен.
— Он тоже едет?
— А как же! — Зинштейн тряхнул гривой. — Он, директор, кое-кто из актеров…
Вот это уже было интересно. Легавый едет во Владивосток. Будет в поезде все время. Уж найти момент и всадить ему нож в бок всегда можно. Хотя… если он и впрямь меценат и просто похож на того легавого? Надо разобраться. Он — хорошо. Не он — по крайней мере, Григорий исчезнет из города на время, пока тут все утихнет. Да и занятие себе найдет, хватит с него воровской жизни, это уж точно!
— А, пропадай моя телега! Согласен! — заявил Григорий.
Зинштейн бросился обнимать его, крича:
— Мы покорим Россию и создадим шедевр! Григорий, вы войдете в историю!
— Да я туда не спешу, — хмыкнул новоявленный «Скорин». — А этого… мецената как величать-то?
— Щепкин. Василий Сергеевич Щепкин. Однофамилец великого русского артиста. И сам близок к искусству! Собирайтесь, Григорий. Завтра в три пополудни поезд повезет нас к славе и успеху!
«Подальше от Питера и полиции», — про себя добавил Григорий и пожал на прощание руку Зинштейну.
18
Ближе к вечеру Щепкин собрал группу в своем кабинете в спортивном обществе, чтобы обсудить план действий на время поездки и расписать расстановку сил. Но не тут-то было. Сперва позвонил Зинштейн и принялся объяснять, кого из съемочной бригады он уже нашел и кто ему еще нужен здесь. Послать режиссера куда подальше было никак нельзя и капитан вынужденно слушал взволнованный голос Зинштейна, поддакивая и вставляя «хорошо, согласен».
Потом позвонили из Управления железных дорог и попросили уточнить, сколько мест нужно бронировать. Пришлось самому звонить Зинштейну и уточнять. Режиссер наверняка еще не знал, что-то говорил о поиске хорошего гримера. Щепкин плюнул, позвонил в управление и заявил: «Бронируйте четыре купе в вагоне первого класса и три — во втором».
После этого Василий вернулся к делу.
— Состав японской делегации нам известен. Размер багажа не особо и важен, он будет при них, в вагоне. Вагон частично бронирован, конструкция усилена. В остальном ничем не отличается от стандартного. Схему посмотрели?
Белкин и Гоглидзе одновременно кивнули.
— В принципе, проникнуть можно и через крышу, и через окно в полу в техническом отсеке. Хотя они наверняка закрыты на задвижки. Окна само собой — тоже. Двери усилены, замки двойные.
— Такие только взрывать, — вставил Белкин. — Вообще-то я приготовил в дорогу чемоданчик с «игрушками».
«Игрушками» поручик называл разнообразные образцы взрывчатки — динамит, тротил, пироксилин.
— Надеюсь, до их использования не дойдет, — насмешливо протянула Диана. — Столько шума.
— По ходу решим, — сказал Щепкин. — Давайте вернемся к плану. Первый вариант — остановка в Вятке. Если все пройдет как задумано, мы сможем обыскать вагон в отсутствие японцев. Или просмотреть ручную кладь, если японцы потащат украденные документы с собой.
— Я бы на их месте потащил, — заявил Гоглидзе. — Вообще бы из рук не выпускал.
— Дальше. Пожар в поезде, авария на дороге. Тут сложнее, можно потерять контроль и спалить весь состав. Придется привлекать посторонних, иметь под рукой пожарников.
— Может, их сразу в поезд взять? — предложила Диана. — А то где мы в поле или в тайге пожарных отыщем?
Капитан хотел было одернуть не в меру веселую Холодову, но задумался. Она не так уж и не права. Действительно, как обеспечить присутствие пожарных в относительной близости? Пускать следом второй состав? Надо подумать и сегодня же решить!
— И третий вариант — Владивосток. Здание японского консульства. Тут как раз на первый план и выходит основная маскировка под съемочную группу. Наш гений синема уже носится по Питеру, собирает людей. Покупает оборудование и технику. Кстати. — Василий обвел сотрудников взглядом. — В синема играем серьезно. Из роли не выходим… до поры. Я меценат и… продюсер, мать его! Ты, Георгий, — директор и проныра, способный уговорить на главную роль папу римского. Диана — прима… хоть и начинающая. Гриша — оператор.
Поручик растянул губы в улыбке.
— Я уже посмотрел, что за зверь такой — камера для съемки. И в руках подержал. Страшная вещь!
— Ничего, не укусит. Помните, с нами поедет целая группа. Хорошо хоть в другом вагоне. Держаться спокойно, дружелюбно. Они — наша ширма.
— А женщины там будут? — невинным голосом спросил Гоглидзе. Перехватил укоряющий взгляд Дианы. — А что? Скучно столько дней в пути и без женского общества. Актрисы веселые, смешливые, с ними весело. И контакты заодно наладим, а, командир?
Щепкин покачал головой.
— Может, тебе еще и бордель какой-нибудь столичный взять? Чтоб уж наверняка не скучал? Господин ротмистр, вспомните Святое Писание: воздержание — угодное дело.
— Но не столько же! И потом, разве в Писании об этом сказано?
— Вопросы? — перебил Гоглидзе Щепкин. — Предложения? Нет?
— Все ясно. Пока что… А что там и как — увидим, — ответил за всех Белкин.
— Тогда напомню, братцы… и сестры, — покосился на Диану Щепкин. — Дело чрезвычайно важное, на контроле не только в Генштабе, но и в Ставке. Так что права на ошибку мы не имеем.
Белкин и Гоглидзе уехали первыми. Диана на выходе задержалась, посмотрела на Щепкина.
— Вчера ты не соизволил приехать. Может быть, сегодня уважишь даму?
Щепкин подошел к ней вплотную, ощутил едва уловимый аромат духов, посмотрел в блестевшие глаза и уклончиво ответил:
— Попробую.
— Я буду ждать тебя, Васири… Так, кажется, произносят твои имя японцы. Да?
Щепкин от неожиданности вздрогнул, бросил на Диану пристальный взгляд. Та улыбнулась и скрылась за дверью.
…На вокзал Щепкин приехал к часу дня. Прошел здание насквозь, продефилировал по перрону, потом в сопровождении сотрудника железнодорожной полиции сходил к составу, осмотрел его. Вагон для дипломатов еще не подогнали, но капитан обошел его еще вчера. Искал места для тайников и закладок, проверял качество замков и засовов.
От состава Щепкин прошел в дежурное помещение полиции и там выслушал доклад сотрудника, специально отправленного следить за подходами к составу. Тот ничего интересного не сказал — посторонних на путях не было.
Вскоре подъехали Диана, а за ней Гоглидзе и Белкин. У Дианы с собой было два чемодана и саквояж. У офицеров только большие саквояжи. Правда, у Белкина был еще чемодан с инженерным инвентарем — тротил, запалы, детонаторы, провода и прочее.
Сам капитан довольствовался саквояжем-кейсом, сделанным на заказ. Туда влезал весь походный скарб. Он, как и его сотрудники, предпочитал путешествовать налегке, приобретая нужные вещи в дороге. Ну а Диана женщина, этим все сказано. Без пары платьев, трех шляпок и кучи белья из дому не выйдет.
Щепкин встретил их у входа в помещение начальника станции, завел внутрь просторной комнаты.
— Ждем здесь. За подходами к вокзалу следят, о появлении японцев нас предупредят, — пояснил Щепкин. — Надеюсь, все взяли, ничего не забыли?
Белкин покачал головой, Гоглидзе хлопнул по боку стоявшего на скамейке саквояжа. Диана, лучезарно улыбаясь, качнула головой.
— Конечно, забыли! Я все утро просидела над чемоданами, не зная, как вместить в них хотя бы половину гардероба! Чуть не заплакала от огорчения!
Щепкин отвел взгляд. Радость на лице Дианы его раздражала. Прошлым вечером, придя к ней, как и обещал, он не устоял перед настойчивым, но мягким натиском девушки и остался на ночь. Сейчас собственное слабоволие вызывало злость. Хотя ночь прошла замечательно, за что спасибо Диане.
— А наш гений синема не опоздает? — спросил Гоглидзе. — А то эти интеллигенты бывают рассеянны сверх меры.
Щепкин испытывал те же сомнения, хотя Зинштейн не был похож на растяпу. Но ведь он будет не один, а как там у других с понятием времени — неизвестно.
