Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
Был добровольцем во время военной кампании с белофиннами. Воевал с первого и до последнего дня. Имею серьезный боевой опыт, воевал в 70-й дивизии. В боях за город Райвола был награжден орденом Красного Знамени. В 1939 г. был принят в Коммунистическую партию СССР. Теперь, когда враг топчет нашу родную землю и хочет уничтожить Советскую родину, я хочу защищать ее с оружием в руках.
Очень надеюсь на Ваше понимание и рассчитываю, что в самое ближайшее время буду отправлен на фронт.
Готов служить в любом звании и на любой должности – от рядового до командира подразделения, там, где я буду особенно полезен Родине.
Поставив число, Иван Максимов расписался и положил заявление в стол.
Телефонный звонок внутренней связи, прозвеневший в пустынной комнате, показался неожиданно громким. Подняв трубку, Иван произнес:
– Капитан Максимов.
– Товарищ капитан, вас товарищ Рудин вызывает, – услышал Максимов голос секретаря.
Положив телефонную трубку на аппарат, Иван посмотрел на стенные часы – стрелки остановились на полпервого ночи. Ничего особенного в предстоящей беседе не было. Обычная практика уголовного розыска. Случалось, что совещания с личным составом проходили далеко за полночь, когда того требовала оперативная надобность. Поздний час тоже не удивлял: старший майор Рудин на службу приходил раньше всех сотрудников и позже всех покидал кабинет.
Более подходящую минуту для беседы с начальством трудно было подобрать. Забрав рапорт, Максимов вышел из кабинета. Прошел по длинному коридору и поднялся на верхний этаж, где рядом с лестницей размещался кабинет начальника уголовного розыска.
Секретарь Рудина, белобрысый парень лет двадцати двух, приветливо кивнул вошедшему Максимову и произнес:
– Проходите, товарищ капитан, товарищ старший майор уже ждет вас.
Распахнув дверь, обитую мягкой черной кожей, Максимов вошел в аскетичный кабинет начальника уголовного розыска. Невольно обратил внимание, что Касриель Менделевич выглядел осунувшимся, усталым; кожа на его щеках пожелтела. И дело тут не только в ранении двадцатилетней давности, весьма скверно сказывающемся на здоровье старшего майора Рудина, а больше в том, что он не имел понятия о графике работы и ежедневно пребывал в таком напряженном ритме, каковой выдерживает не всякий здоровый человек. Так уж случилось, что на его долю выпало трудное время и вряд ли отыщется человек, который сумеет выполнять служебные обязанности более достойно, чем Касриель Менделевич.
Старший майор Рудин сидел за столом и что-то писал. Заметив вошедшего Максимова, указал на стул с противоположной стороны стола.
– Садись, голубчик. – Капитан Максимов присел, выдержав строгий взгляд начальника управления. – А это что у тебя в руке за листок бумаги такой? Рапорт написал, на фронт просишься?
– Так точно, товарищ старший майор.
– Давай его сюда, – протянул Касриель Менделевич двухпалую ладонь.
Максимов медлил. Разговор начался не так, как планировалось. Хотелось сначала объяснить свою ситуацию, попытаться убедить в своей правоте. А тут вон как поворачивается…
– Ты чего медлишь? Или ты принес рапорт для кого-то другого? – усмехнулся Рудин. – Не забыл? Я твой начальник.
– Вам, товарищ старший майор, – протянул Максимов заявление. – Очень надеюсь на понимание.
Взяв лист бумаги, Рудин довольно хмыкнул:
– Ишь ты, слова какие подобрал… «надеюсь на Ваше понимание»! Меня бы кто понял… А почерк у тебя аккуратный. Старался, наверное?
– Никак нет. Он у меня всегда такой. По чистописанию в школе пятерки получал.
– А вот у меня никогда такая красота не выходила, как бы я ни старался. – Глянув на свою изуродованную ладонь, добавил: – Теперь уже и не получится!.. А знаешь что, Максимов, с твоими писарскими талантами тебе не в уголовном розыске работать, а где-нибудь при штабе. А ты, случайно, в Финскую кампанию не в штабе служил?
– Никак нет, товарищ старший майор, – глухо отозвался Максимов. – Я служил бойцом Красной армии в пулеметной роте. Был первым номером.
– Ладно, чего ты на меня так надулся? Ну пошутил я! Должен же я как-то расслабиться. Не в наркомате ведь шутить… Откуда только что пришел, – примирительно произнес Рудин. – Там всегда не до шуток… Да и не оценят! А со своими людьми, что меня окружают и всегда могут понять, можно. Ваня, хочешь я тебе все начистоту скажу?
– Конечно, товарищ старший майор, я только такого ответа и жду.
– Как на духу тебе говорю: правильно сделал, что рапорт написал! – Открыв папку, лежавшую на столе, он положил в нее листок. – Мы, коммунисты, должны быть примером для своих подчиненных. Знаешь, сколько у меня в этой папке таких заявлений?
– Никак нет.
– Двадцать три! И половина из них коммунисты, остальные комсомольцы. Вот такой расклад… Двадцать пять процентов личного состава МУРа сейчас воюют на всех фронтах. У нас катастрофически не хватает сотрудников! Уже с завтрашнего дня мы переходим на усиленный вариант несения службы. В этом здании мы будем и работать, и спать. Другими словами, будем находиться на казарменном положении! И будем работать так до тех самых пор, пока не очистим город и не уничтожим банды, подобные банде Рыжего, – слегка повысив голос, произнес Рудин. – Сотрудники могут наведываться домой, но ненадолго… Только с моего личного разрешения. Сейчас такая обстановка в городе, что женщины просто на улицу боятся выйти. Дня не проходит, чтобы кого-нибудь не убили. Это настоящий террор против советских граждан. Год назад, когда немцы подходили к Москве, нам удалось, правда не без усилий, вывезти из Москвы всю эту преступную нечисть. Вспомни, что тогда творилось! Мне вот как-то подполковник Мишин рассказал, он в дивизии имени Дзержинского тогда служил, его отправили вести борьбу с авиадесантом немцев. И вот выдвигаются они в село Крюково и в Химках на мосту встречают целую роту мотоциклистов. Разумеется, приняли их за своих. Откуда же немцам тут взяться? А мотоциклисты по ним огонь открыли. Немцы оказались! Мимо колонна наших танков продвигалась, так танкисты и вдарили по фашистам из пулеметов. Часть уничтожили сразу, а часть сумела пробиться через огонь к водной станции «Динамо», где их и добили! Больше немцев никогда вблизи Москвы не видели. Вот какое время мы пережили!
– Товарищ старший майор, я по поводу рапорта. Мне бы хотелось…
– А ты дальше меня послушай. Кордоны поставили вокруг города, думали, что навсегда освободились от всякой преступной нечисти, а она вновь не поймешь откуда в столицу просочилась! И ничего бандитов не пугает: ни комендантский час, ни законы военного времени. Все лезут и лезут в Москву как тараканы! Вот час назад произошло еще одно убийство, на улице Коммунаров… Я уже направил на место преступления
