Вячеслав Антонов - Китайская петля
— Нет времени, вставай.
За юртой, держась в густой тени леса, угадывалась цепочка молчаливых фигур. Присоединившись к ней, Андрей с Мастером медленно и бесшумно двинулись к перевалу, стараясь не выходить из тени. Сзади слышалось, что разговоры в лагере стали чуть громче, монотонно заиграл «хомыс»— охотничьи двухструнные гусли.
«Отвлекают от нас?» Подойдя под первые скалы, группа остановилась. Андрей был слегка возбужден, как всегда перед подъемом — тело еще полно сил, все снаряжение прилажено, подтянуто, пристегнуто. Он подошел к китайцу:
— Спросите его, — указал он на чазоола, — как лучше подниматься?
— Подниматься в тени, как можно меньше шума. — Мастер перевел ответ. — Путь выбрать так, чтобы скрыться из виду со стороны долины. Наверху могут быть дозорные.
— Возвращаться будем тем же путем?
— Это важно? — от себя спросил Мастер.
— Конечно. Нужно обустроить маршрут для спуска, провесить перила.
— Нет, другим, — снова перевел китаец ответ начальника.
— Ладно, переведите всем: на веревку не наступать, веревку не дергать, сильно дернешь — сорвешь всех. Идти след в след — разобьешь следы, снег задних держать не будет. Надеть рукавицы — схватишься теплой рукой за камень, он заледенеет, заднему не взяться. Без команды никто никуда не суется! Всем все ясно?! Тогда вперед.
Там, где светила луна, видно было хорошо, да что толку — они-то шли в тени. Андрей встал первым, за ним китаец, за ним командир отряда, дальше цепью остальные. Андрей начал подъем на стыке скального гребня и плотного снега, забившего узкий кулуар. Так можно использовать для опоры и снег, и скалы, к тому же на снегу было немного светлее.
«Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…» На подъеме мысль всегда зацикливается на одном, но сейчас Андрей не позволил себе привычного автоматизма — слишком уж странной была ситуация. Снег постепенно затвердел, перешел в ледяной натек на скальной перемычке. Стараясь не шуметь, Андрей вырубил топориком ступеньки, затем отцепил от пояса первый из коротких кусков веревки, обвязал его вокруг острого выступа скалы, а другой конец обвел свободной «петлей проводника» вокруг общей веревки. Первая точка страховки оказалась готова, последний воин должен был снять ее и по цепочке снова передать наверх — веревок было мало. Андрей оглянулся назад: «Идут, вроде, — шерпы хреновы!»
Крючьев у него не было, можно было заготовить деревянные, но бить нельзя — шуму много. Поэтому страховочные концы он крепил английским способом: если есть выступ — накидывал на него петлю, если есть щель — вязал на веревке узел и забивал его в щель обухом топорика. «Следы на трудном склоне выглядят, как хорошо сделанная вещь», — подумал он, глядя, как воины втягивались в кулуар, оставляя за собой ровную ниточку следов.
Мастер передал ему уже несколько концов, снятых снизу. Сам китаец шел уверенно, осторожно ступал в его след, мягко, без малейшего рывка, брался за веревку.
«Может, он прикидывается, что лазать не умеет — а сам лучше меня на скале работает? Или просто физуха хорошая?»
Кулуар закончился, показался надутый снежный карниз, уходящий вправо, и широкая осыпь с левой стороны. То и другое было плохо. Осматриваясь и переводя дыхание, Андрей остановился на площадке, рядом с ним Мастер и чазоол, все остальные замерли в снегу, перед выходом из кулуара. Приглядываясь к дороге, военачальник сделал пару шагов под снежный карниз.
— Эй, гражданина! — не церемонясь, Андрей оттащил его за шкирку. — Снег башка попадет, совсем мертвый будешь!
Сверкнув глазами, чазоол занял свое место. Тем не менее выбора не было — идти пришлось под карниз. Показав, как страховать, Андрей закинул на плечи вторую веревку и траверсом пересек склон, стараясь ни-чихнуть-ни-пукнуть: весенние лавины в Саянах сходят от малейшего шума. Добравшись до широкой полки, он закрепил веревку, принял Мастера, а сам пошел вверх по кулуару, закрепил вторую веревку и остановился. Теперь каждый проходил по горизонтально провешенной веревке, принимал следующего, показывал ему нижний конец новой, вертикальной веревки, а сам поднимался по ней в темноту нового кулуара. Дойдя до остановившегося переднего, нижний и сам останавливался — таким образом, в новом кулуаре вдоль веревки вскоре выстроилась вся цепочка.
«Пока что — тьфу-тьфу-тьфу — все нормально». Нет, не все. Над кулуаром, как пробка, нависла довольно высокая скальная стенка. Остановив под ней всю цепочку, Андрей принял снизу несколько страховочных концов, закрепил верхний конец общей веревки и медленно пошел по скале. Снизу страховал Мастер; чазоол, привязавшись к страховочному концу и наложив на лук стрелу, внимательно оглядывал верхние секторы подъема по обе стороны от стенки. Поднимаясь, Андрей рукавицей протер глаза — вдруг стало хуже видно. Но глаза были ни при чем — луну закрыло тучей, потянул резкий ветер, в воздухе запорхали снежинки. Снежный заряд пришел внезапно, как это всегда бывает в горах. Ветер еще усилился, он дергал тело, грозя сбросить со скалы, снег густо и быстро летел перед глазами. Все пропало, из сплошной белой мути перед глазами возникали лишь ближайшие выступы мягкого слоистого камня. Андрей потянулся к одному, рукавица соскользнула, мягкий сапог поехал и, придушенно вскрикнув, он полетел вниз — провалился в секущий ветреный мрак, наполненный белыми точками снегопада.
— Дер-р-р-жа-ать!!! — простонал-прорычал он Мастеру сквозь стиснутые зубы. Сорвавшись со скалы, Андрей заскользил по снегу, но веревка вдруг резко дернулась и, мотнувшись в «беседке», он остановился на крутом снежном склоне.
«Лавина?! Пойдет или нет…» Не пошла. «Не ходи по косогору, сапоги стопчешь»— вспомнился Козьма Прутков. А куда ему деваться? Облегченно отлив на снег, Андрей снова пошел наверх. Метель быстро пронесло, ветер начал стихать, вновь выглянула луна. На этот раз Андрей пошел вдоль вертикальной щели, загоняя в нее узлы страховочных концов. Выбравшись на наклонную полку над стенкой, он на четвереньках прополз по снегу, лежащему на рыхлой горной щебенке. Остался последний, более пологий кулуар.
Далеко внизу показались пятнышки лагерных костров. Внезапно огоньки стали мигать — будто какие-то тени заметались перед кострами. Спустя несколько секунд долетели звуки боя — топот, крики, лязг оружия. Огоньки стали гаснуть один за другим, а звуки боя затихли, уходя вниз по долине.
«Значит, мы уходим из ловушки. Все погибнут, Кистим тоже? Лошади? В общем-то, не факт». Он дождался Мастера, указал вниз:
— Там бой идет.
— Я знаю. «Когда пришли муравьи грызть корни персикового дерева, сливовое дерево самоотверженно отвлекло муравьев на себя»— так говорят в Китае.
— Понятно. А как же наши лошади? Белый с Рыжим?
— Рыжего спасти, самим погибнуть? Как ты думаешь, скоро перевал?
— Да. Похоже, этот скальный ход прямо туда и выводит.
— Тогда будь внимательней.
Снизу подтянулись воины, чазоол бросил отрывистую команду.
— Тут вроде я командую, — заметил Андрей.
— Уже нет, — сказал Мастер.
Ввиду близкой опасности произошло перестроение: Андрей по-прежнему впереди, рядом с ним трое лучших стрелков с луками наизготовку, Мастер и военачальник в середине колонны. Темп снизился до предела — вжимаясь в скалы, сантиметр за сантиметром они бесшумно продвигались вверх.
Внезапно Андрей остановился, выбросил руку в сторону, жестом «зеленого берета» указав ориентир одному из стрелков. Сузив глаза, воин вгляделся в основание отвесной скалы, черным силуэтом торчащей на предрассветном небе. Все замерли — было что-то или почудилось? Андрей ничего больше не видел, но кыргыз стал медленно натягивать лук. Один из уступов вроде бы немного изменил очертания — похоже, из-за камня выдвинулась чья-то фигура. Прозвенела тетива, свистнула над ухом стрела — уступ снова выглядел камнем. «Попал?! Черт его знает. Ладно, все равно идти надо».
Склон плавно вывел на седловину, с обеих сторон зажатую высокими скальными стенами. На перевале лежали крупные камни, между ними замерз снег, днем дотаивающий на солнце. От одной из скальных стен метнулась чья-то темная фигура, но тут же свалилась, подшибленная несколькими стрелами. Воины, пригнувшись, беззвучно бросились вперед, из темноты донесся короткий лязг, чей-то сдавленный крик, еще одно темное тело свалилось на камни. Показался чазоол, осмотрелся и стремительным кошачьим рывком перемахнул под скалу. Андрей с Мастером залегли за каменной глыбой, приходя в себя после подъема. «Ну вот, всех живыми довел. Что еще от проводника надо? А ведь могли и не дойти, горы дело такое…»
Андрей выглянул из-за камня в сторону противоположного склона: все затянуло молочно-белым туманом, над которым в холодную стальную синеву рассвета поднялись волнистые черные хребты. Над черными горами нереально легко, словно белое облако — чуть зарозовевшее на свету, чуть подсиненное в тенях — парила снежная вершина Боруса.
