Дон Кавелли и папский престол - Конти Дэвид
Он вытер рукой мокрый от пота лоб и постарался взять себя в руки. Ринанцо слишком хорошо знал это состояние и очень его боялся. Взгляд на часы. Еще два часа до следующего рандеву со «строптивой любовницей».
XLVI
«Неужели Бог оставил нас?»
Какая нечестивая мысль для католиков, особенно для кардиналов! Но именно этот страх, казалось, буквально окутал всех участников конклава и стал определять все их настроение. В какой уже раз они собираются в Сикстинской капелле? Прошло всего несколько дней, но создавалось впечатление, что миновали недели. За это время уже пять кандидатов отказались от папского престола. И каждый из них хранил упорное молчание о мотивах такого решения. Почему? В чем причина? Все они чувствовал себя недостойными возглавить церковь? Конечно, такое сомнение могло бы послужить веской причиной для отказа. Все это прекрасно понимали. Как это когда-то сформулировал Бенедикт XIV[46]: «Я похож на статуи на соборе Святого Петра — они неплохо выглядят издалека, но смотреть на них вблизи не стоит».
Это относилось к каждому из них. Но разве подобные мысли не говорили в том числе о малодушии и недостатке веры? До девятого века папе даже не нужно было быть священником, а до девятнадцатого века миряне могли становиться кардиналами. Но эти времена прошли. Каждый из них имел за плечами путь длиной в десятилетия. Путь, который они прошли шаг за шагом, ступень за ступенью, пока не попали на этот священный конклав. И дороги назад уже нет. Кардинал должен быть подобен воину, поклявшемуся в случае необходимости защищать веру ценой собственной жизни. Моменты слабости, периоды внутренних сомнений — кто из них не прошел через все это? Опасениям и страхам сейчас не место в священных стенах Сикстинской капеллы.
Конечно, давно прошли те времена, когда в период «свободного престола» на улицах Рима воцарялась анархия, а виллы патрициев подвергались разграблению, но все же более миллиарда верующих по всему миру имели право на то, чтобы их не держали в неведении дольше, чем это было необходимо.
Первые девяносто минут послеобеденного времени кардиналы посвятили молитве. Сначала молились вместе, под руководством кардинала-декана, потом в молчании, каждый сам про себя, надеясь, что Господь смилостивится и ниспошлет им знамение. Среди молящихся присутствовал и кардинал Рубино. По крайней мере, казалось, что он молится. Он сидел с сосредоточенным видом за столом, руки сложены вместе, а глаза полуприкрыты. Со стороны это выглядело так, будто он со всем пылом погрузился в разговор с Богом.
Но на самом деле в его голове никогда не было места для этого нелепого придуманного старика с белой бородой. Ему просто нужно сосредоточиться. До сих пор все события складывались ровно так, как ему обещали, но это не повод для легкомыслия. Провал все еще возможен. Полагался ли он на остальных четверых? До нынешнего дня — да, но неожиданно возникли сомнения в их преданности. Письмо, которое час назад оказалось под его дверью, содержало тревожные вести. По крайней мере два раза кардинал Монти вопреки всем запретам покидал «Дом святой Марфы», с тем чтобы встретиться в Ватиканских садах с неким Кавелли. А этот Кавелли выследил связного, передававшего письма. А ведь даже Рубино не знал, о ком идет речь.
Кроме того, в прессе появились статьи, которые хоть и не раскрывали никаких подробностей, но зато утверждали, что во время конклава происходят странные и тревожные события. Несомненно, его покровители примут соответствующие решительные меры. Но будет ли их достаточно для того, чтобы остановить Монти? Что же он задумал? И почему отказался от своей роли?
Все происходящее напоминало шахматную партию, разыгрываемую вслепую. Однако во время этой партии большинство игроков не ведали, что правила изменились и их понизили до пешек.
В конце концов эту тонкую интригу станет невозможно держать в секрете, но будет уже слишком поздно. Тогда христианский мир уже необратимо изменится. Весь мир! При условии, что сейчас никто из серьезных игроков не допустит ошибок. Почему Монти все еще участвует в конклаве, если уже ясно, что он затеял собственную игру? Почему заказчики до сих пор ничего не предприняли против него? Наконец, после некоторого размышления он вынужден был признать, что ответ на этот вопрос столь же однозначен, сколь и неприятен: потому что во время конклава им к Монти не подобраться. Следовательно, ему, Рубино, теперь предстояло что-то предпринять самому. Видимо, сегодня ночью.
Конечно, при этом он никоим образом не должен себя скомпрометировать.
Впрочем, нет, эту проблему за него станут решать другие, и он уже знал, кто это сделает.
XLVII
Чжан более часа разговаривал по телефону с Пекином. К его немалой досаде, обещанный ему приоритет в использования спутников интерпретировался соответствующими властными органами не так, как было ему необходимо. Он действительно мог получить доступ к спутникам, но не к тем, что зарезервированы для военных целей, вроде устройств, которые отвечают за наблюдение за американскими ракетными шахтами. В его распоряжении лишь спутники, которые отслеживают только общегражданские цели, причем только те, что изданный момент доступны.
Чжан был вне себя от ярости. Эти идиоты не понимали, насколько важна его миссия? Их не переубедить ни аргументами, ни угрозами. Максимум, чего он, в конце концов, добился, — это один пролет над Ватиканом в час в течение одной минуты. Это означало, что каждый час он будет слеп по пятьдесят девять минут. Или, иначе говоря, шансы на то, что он упустит всю информацию, которая имеет огромное значение, — пятьдесят девять к одному. Жалкая квота, но что ему остается? Стиснув зубы, он решил работать с тем, что смог получить.
XLVIII
«Три святых короля».
Почему именно сейчас кардиналу Фризо вспомнилась эта картина?
Может, потому, что он и его спутники были тремя кардиналами, то есть тремя святыми людьми? Или потому, что их призвали в определенное место в определенное время? Да, так оно и есть, но на этом сходство заканчивалось. Не небесная звезда привела их сюда, а письма на ковре, просунутые под двери номеров. И человеку, ради которого они явились, они несли не благовония и мирру, а смерть.
Три зловещих короля.
Кардиналу Фризо казалось, что все эти годы он довольно хорошо разделял две свои ипостаси. Его основная роль — жизнь почтенного и всеми уважаемого кардинала. И лишь крошечная ее часть, которая возникала лишь изредка, все равно как раздражающий насморк, — жизнь агента на службе у неясных, но, несомненно, могущественных сил. Проявлялась она письмами, которые он оставлял в «мертвых почтовых ящиках»[47] и которые, как он убеждал себя, не могли нанести никому ущерб. Не его адресаты использовали его, наоборот, это он удачно нашел применение открывшимся возможностям. С их помощью он сделал блестящую карьеру, а что они получили взамен? Маловажную информацию, лишенную всякого смысла.
Но как только начался этот конклав, все изменилось. Ему вспомнилась еще одна картина на библейскую тематику. «Дьявол». Именно ему Фризо продал свою душу за власть и богатство, а теперь настал день расплаты. Слишком рано, слишком рано!
От него потребовали, чтобы он голосовал во время конклава в соответствии с их приказами. Он убедил себя, что его голос ничего не решит, а через несколько дней жизнь вернется на круги своя. Но этого не случилось. Никогда уже его жизнь не станет прежней.
Иллюзия окончательно разрушена: он и его спутники собирались пересечь последнюю черту. Вот они, три кардинала в полном облачении стоят в коридоре, перед дверью чужого номера. Все слегка запыхались. Дело в том, что в письмах подчеркивалось, что подняться надо не на лифте, а пешком, по лестнице. Совершенно не к месту пришел в голову анекдот: «Три кардинала встретились в лифте…»
