Рагим Джафаров - Атака мертвецов
– Благодарю.
Они прошли на кухню, где уже ждала кружка горячего чаю и высокая стройная женщина.
– Это моя дочь, Елена. Выпейте чаю, наверняка устали. Я правильно понимаю, это письмо, про которое вы говорите, оно из Осовца? – паренек сел за стол и задумчиво покрутил в руках чайную ложку.
– Да, но откуда вы знаете?
– Мне никто никогда не писал писем, понимаете, только один человек! Это мой муж, а он погиб при обороне Осовецкой крепости. – Старушка села напротив паренька и мило ему улыбнулась.
– Что же, вы абсолютно правы. Вот держите, надо сказать было не просто вас найти. – Он протянул Ольге истрепанный конверт.
– Я честно говоря не понимаю, как вы это сделали! Я давно переехала, да и фамилию сменила. Правда, как вы это сделали?
– Пришлось походить по архивам и прочим ужасным местам. Прочтите его, пора бы.
Здравствуй Олечка!
Дела мои по-прежнему скверно, потому нет смысла описывать то же самое, что и в предыдущих письмах. Мы воюем как можем и, надо сказать у нас пока получается. По крайней мере у меня. Глупое письмо, на самом-то деле. Но это что-то вроде местной традиции. Есть тут один корнет, так все ему отдают последние письма, на тот случай если умрут. Сам корнет почему-то не умирает упорно, не смотря на все передряги, в которых оказывается.
Андре снова клонило в сон. Корнет встал и принялся расхаживать взад-вперед. Три месяца на передовой давали о себе знать. Мало сна, еды и тепла. Его железный организм, который никогда его не подводил, теперь начал сдавать. Он уже не высыпался за три часа, и не наедался половиной пайка. Быстрее стал замерзать и уставать в целом.
– Андре, черт бы вас побрал, вы опять тут? – по окопу в его сторону шагала какая-то фигура, которая перегораживала собою практически весь немалы проход. Андрей виновато улыбнулся и развел руками.
– Так и есть, господин майор.
– Вообще-то полковник! Брось, все свои. Похоже, что переубедить тебя все равно не удастся, да и бог с ним. Скажи мне, как тут обстановка? Я сомневаюсь в этих новичках. – Майор достал фляжку и протянул корнету.
– Поздравляю со званием! Так у них есть командиры, у них и спросите, я-то что? Корнет простой. – Андрей сделал долгий глоток.
– Прекрати паясничать. Ты уже давно легенда сосненской позиции! И тебя тут уважают все. Насколько знаю тебя всегда рады видеть, независимо от чинов. И надо сказать, что это идет на пользу этому участку фронта. Потери не в пример меньше, чем на других участках. Скажи мне в чем секрет? – Полковник забрал фляжку, поболтал немного, прислушиваясь и вылил в рот остатки коньяка.
– Нету тут секрета. Я просто связующее звено между сменяющимися подразделениями, между солдатами и офицерами. Да и опыт кое-какой есть. – Андре жадно смотрел на торчащий из кармана собеседника портсигар.
– Ха, какой-то! Да тут не сыщешь ветерана с опытом хоть в половину твоего! А если и есть такие, то уж давно выбили себе место в штабе и греют кости в тепле! Так, что, как новички? – Полковник, наконец, заметил просящий взгляд Андре и протянул тому открытый портсигар.
– Хорошо, они уже наслышаны о том, как надо себя вести, видимо пересеклись в крепости с ветеранами. Но ошибок много пока, хотя по-другому и не бывает. Как дела в крепости? – Собеседники закурили и на минуту замолкли, наслаждаясь табачным дымом.
– Хорошо, действительно хорошо. Не знаю, как сейчас, но месяц назад дела шли прекрасно. На сколько это вообще возможно на войне. помнишь, по крепости стреляли четырехсот двадцати миллиметровые орудия? Хотя откуда тебе помнить, ты все время тут. Так вот это было ужасно. Снаряды их разносили постройки целиком, просто бах и одни ошметки стен остаются. Еще хуже, когда с задержкой. В этом случае и стен не оставалось. Одна воронка. Огромные куски бастионов откалывались, по укреплениям шли ужасные трещины. Тогда всем было ясно, что это конец. Благо это продлилось очень недолго. Наша разведка, а оказывается она у нас есть, имела сведения о расположении Больших Берт. Лазутчик со сведениями, говорят, шел как раз через этот участок фронта. Те орудия Канне, что ты доставлял, куда дальнобойнее устаревших крепостных орудий. Артиллерийская дуэль, абсолютно неравная, заметь, стала для немцев полным провалом. Одна Берта уничтожена, что со второй стало я не знаю, но она молчит уже очень давно. Люди строят, все время строят. Кажется, что идет какая-то бесконечная стройка. Одни создают, другие рушат и так все время. Возник какой-то баланс, при котором ни туда и ни сюда. Но это выматывает. Люди отупели, будто скот к ночи идут каждый на свое место и молча принимаются за работу. Инженеры же, мне кажется, не спят вообще, стали бледные и какие-то высушенные. Ходят туда-сюда словно призраки. Здесь видно врага и постоянно идет борьба за жизнь, там врага не видно, только взрывы, только падающие прямо на голову снаряды. Кто-то сходит с ума, кто-то привыкает. Когда находишься там, ты не понимаешь, что происходит. То есть ты, конечно, знаешь, что тебя бомбят, есть враги и пушки и все просто. Но когда врага не видишь, это превращается в совершенное безумие. Хотя и тут так же. – Полковник пошел куда-то, видимо инспектировать позиции, корнет пошел следом.
– Порой тут так же. Тоже бомбят. Иногда атаки, следом контратаки и так до бесконечности. По ночам чиним заграждения из колючей проволоки. Ими уже все поле затянуто, а все мало.
– Я тебе вот, что скажу корнет. Пора взрослеть. Я знаю, сколько раз ты отказывался от званий, но пришла пора. Нужен ты, понимаешь. Всегда был нужен, а ты как ребенок и ответственность взять не хочешь, и в строю стоять отказываешься. Только головная боль от тебя. Будь ты уже мужиком. – полковник остановился и посмотрел на Андре.
– Я не могу, понимаете, не могу. – корнет замялся и как-то ссутулился.
– Почему же?
– Если честно, то не понимаю, как могу я отправлять на смерть людей. А вдруг я все сделаю не так и погибнут они из-за меня. Что тогда? Я не умею воевать.
– Чушь говоришь, погибнут они и без тебя, если хоть одного спасешь своим решением, то уже сгодишься. Никто не умеет воевать! Нас в академиях другому учили! Когда рисуешь атаку на карте, то не учитываешь оторванные руки и ноги, кишки, волочащиеся за ползущими солдатами и страх. Такой страх, что пошевелиться не можешь, даже вздохнуть! Никто не умеет корнет! – Полковник наклонился к самому лицу Андре и смотрел ему прямо в глаза.
– Кто меня будет слушать? Какой я командир? На вид пацан пацаном, как я могу командовать взрослыми мужиками? – Корнет посмотрел в глаза полковнику. У того заиграли желваки.
– Ты и вправду пацан, если такие мысли допускаешь! А когда пушки вез, почему об этом не думал? Сопляк, ты много рассуждаешь, а тут война, всем плевать, тут только поступки! Или принимаешь роту или я тебя сгною в атаках, будешь ходить в атаки пока не сдохнешь как псина паршивая. – Они еще долго смотрели друг-другу в глаза, наконец корнет вытянулся по струнке.
– Есть принять роту!
– Вот и славно. Будешь командовать восьмой ротой сто двадцать второго землянского полка. Если получится, то дам еще людей. Ах да, совсем забыл, так как ты в инфантерии то уж давно не корнет, а подпоручик. Новую форму получишь в крепости. Там же сейчас и твои люди. У тебя будет месяц чтобы доукомплектовать роту, потом на передовую полк перекинут. – Полковник ухмыльнулся и протянул Андрею портсигар.
– Я уже покурил, господин полковник.
– Дурень, это тебе подарок, со званием вас, господин капитан. Все, честь имею! – Полковник исполнил воинское приветствие и пошагал прочь. Новоиспеченный капитан рассматривал подарок. Серебряный портсигар с гравировкой. Капитану Андре Тиреру от верного друга на долгую память.
Он вернулся в крепость ночью, когда велись упомянутые полковником работы. Люди трудились, чувствовалось, что каждый знает свое место и действия давно стали привычными. В каком-то смысле возникло затишье. Бобр разлился, что сильно мешало противнику, фактически крепость стала неприступна, но надолго ли. Надо отдать должное коменданту крепости. Эту передышку он использовал здраво. Работы по восстановлению фортификаций велись обширные, помимо этого восстанавливались линии связи и налаживалось снабжение, рылись окопы и ставились проволочные заграждения. Игрушечная крепость – давнее прозвание Осовецкой крепости теперь не слишком соответствовало реальности. Она стала крепким орешком о который уже переломала зубы военная машина противника. Теперь же, с каждым днем скорлупа становилась прочнее.
Как выяснилось его уже ждали. Господин комендант срочно требовал его к себе на ковер. Он прошел знакомым маршрутом и остановился у двери. Рядом с ней стоял часовой, который едва заметно косился на капитана.
– Как у него настроение сегодня? – шепотом спросил он у солдата, тот вместо ответа закатил глаза к потолку и помотал головой.
