Крупа бывает разная (сборник) (СИ) - Дашкевич Виктор
— Чародея! Кто-нибудь, немедленно позовите моего чародея!
И добавил уже тише, склонившись к колдуну:
— Как ты, голубчик?
— Ничего, жить буду, — постарался улыбнуться Афанасий, — не нужно чародея.
Владимир убрал с его лба руку, которую держал там с момента, как подхватил хозяина под руки, накачивая его энергией.
— Я бы лучше коньяку.
— Коньяк… ах да, чуть не забыл, — граф подошел к своему фамильяру и отвесил звонкую затрещину.
— Где ж тебя носило? — осведомился он. — Чужой черт мне жизнь спас! Сожрали бы меня, если бы не ум да расторопность моих колдунов.
— Так я… за коньяком, по вашему приказу, в подвал…
Пойманная чертовка в его руках в ярости грызла дубовый паркет и бешено вращала глазами. Владимир не сводил с нее взгляда.
Граф отвесил своему черту еще одну оплеуху.
— Коньяк-то не грохнул, болван?
— Никак нет, ваше сиятельство, — испуганно отрапортовал черт, — как можно, ваше сиятельство!
— Ну и славно, — граф повернулся к Афанасию:
— Видали? Вот подлюка-то… верно время рассчитала, как раз когда я Порфирия вниз отправил. Что же это за тварина? Ну ничего, выбьем из чертовки, запоет у нас эта птичка. Порфирий. Тащи ее в клетку. Да запри как следует. Эх… кого бы за коньяком-то послать.
— Так… черта моего, Иннокентия, — рядом образовался Резников, — умный, исполнительный, аккуратный черт. Доставит в лучшем виде!
— Что черт у тебя хороший, вижу, да и ты молодец, — граф хлопнул Резникова по плечу, — как вы, братцы, догадались о том, что меня порешить хотят? Я-то, как этот клювастый меня сцапал, — он указал на Владимира, — чуть Богу душу не отдал. А потом вдруг меня словно бы осенило, узнал шельмеца! Недавно ведь смотр был. А второй наш казенный черт, выходит, с поганкой этой сцепился. Да-а, мало вас сегодня наградили, братцы. Заслуживаете вы орден, не меньше. Похлопочу, обязательно похлопочу! А пока пусть, и правда что, черт в подвал за коньяком сбегает. Я бы тоже… нервишки-то поправил.
Он опустил руку, и порванный рукав съехал вниз, открыв взору кружевную рубашку. Совершенно целую. Надо же, как аккуратно ухватил начальство Владимир. Не поцарапал даже.
А его сиятельство оглядел залу:
— Ну, поймаю мерзавца, заставлю собственными руками тут все отстроить, прежде чем вздерну, — он вздохнул. — Схожу-ка я переоденусь да раздам указания, чтобы дорогих гостей проводили с почестями. А потом расскажете мне, как дело раскрыли.
Проводив взглядом его сиятельство, Резников посмотрел на Афанасия и, немного похлопав глазами, спросил:
— Так это… что произошло-то?
Афанасий протянул руку, и черт помог ему подняться на ноги. Вроде уже не шатало, осталось дождаться коньяка.
— Чертовку эту я заприметил и приказал следить. А в остальном, мне и самому любопытно, — пробормотал он и обратился к Владимиру:
— А ну-ка, ответь мне, чертяка, я же тебе велел на месте сидеть. Пошто ослушался?
Черт опустил башку, но ответил четко:
— Казенному черту, ежели он видит, что люди в беде и дело срочное, можно не спрашивать разрешения, чтобы не терять времени. А действовать на свое, чертячье, усмотрение. Так вы учили меня, хозяин.
— А молодец! Все правильно понял. Казенный черт должен немедля вмешаться. Как и государев колдун. Верно? — Афанасий подмигнул Резникову.
— В-верно, — подтвердил тот, но без особой уверенности. Видимо, считал, что позволять чертяке действовать на свое усмотрение — не лучшее решение. И такой крамоле своего черта не учил.
Иннокентий как раз появился с бочонком.
— О, основательная баклажка, — одобрил Афанасий. — А теперь принеси бокалы. И чего-нибудь похарчить. А потом собери, что в зале осталось. Будет и вам с Владимиром угощение.
Иннокентий коротко кивнул и исчез. А Афанасий продолжил допрос своего чертяки:
— Как понял, что люди в опасности?
— Я глаз с девицы не сводил. И сразу, когда она амулет сдернула, к ней бросился.
— А как сообразил, что его сиятельство спасать надо?
— А я его и не спасал, — равнодушно ответил Владимир.
— О? А зачем потащил? Неужто сожрать собирался? — рассмеялся Афанасий, а Резников от таких разговоров икнул и сделался по цвету похожим на поваленную елку.
— Никак нет, хозяин, — ответил черт, на мгновение жизнерадостно осклабившись. Он уже привык к шуточкам Афанасия. — Я видел, куда чертовка дернулась, на кого нацелилась, поэтому, когда черт его благородия господина Резникова вступил в бой, схватил жертву и понес на улицу. Там сражаться сподручнее. Снаружи мы вдвоем ее порешили бы, никому не навредив.
— А вернулся почему?
— Не погналась она за мной. А тут еще упала елка и начался пожар, а потом другие черти полезли и, не разбираясь, из-за чего драка, принялись друг друга колошматить и рвать. Недалеко до беды было.
Появился Иннокентий, отдал бокалы Владимиру, а сам с элегантным поклоном протянул хозяину блюдо с закусками.
— А ты чего за Владимиром рванул? Тебе же приказа не отдавали, — поинтересовался у черта Резникова Афанасий, делая большой глоток обжигающей жидкости из поданного Владимиром бокала. По жилам тут же растеклось приятное тепло и очень кстати: в зале уже существенно похолодало.
— Да! — обрел голос Резников. — Я тебя зря, что ли, к столу привязывал?
Афанасий вспомнил, как стол вслед за превратившимся в лебедя чертом, будто ковер-самолет в детской сказке, полетел над головами гостей, и весело захихикал. Резников посмотрел на него с немым укором.
— Я увидел, что ваш черт, ваше благородие, напал на неожиданно появившегося в центре зала врага, — доложил Иннокентий. — И решил, что это ваш приказ. Вы начальник моему хозяину. А преступник был сильнее нас обоих. Поэтому я тоже атаковал.
— Ну и ну, — восхитился Афанасий. — А черт-то поумнее будет, чем даже… — однако поглядев в бледное лицо бедняги Резникова, который вдруг понял, что никакого плана не было и придется доложить его сиятельству, что черти не собирались его спасать, а попросту вышли из-под контроля и творили, что хотят, Афанасий осекся и не стал продолжать свою мысль.
— Вот что, — вместо этого сказал он сослуживцу, — дело было так: я заподозрил ту девицу в нехорошем. И по моему приказу черти наши следили за ней и бросились на защиту его сиятельства и дражайших гостей. Я тоже вступил в бой, а вы защищали гражданских. Всем ясно? — он обвел троицу взглядом.
Черти склонили головы.
— Ну конечно! — обрадовался Резников, и его лицо приобрело, наконец, нормальный цвет. Он прихлебнув из бокала и засунул в рот одновременно кусок сыра, ветчины и севрюги. Афанасий глотнул коньячка и махнул чертям рукой, разрешая приступить к трапезе. А вскоре канцелярских колдунов попросили в кабинет его сиятельства с докладом.
— Баклажку не позабудь, — велел Афанасий Владимиру.
Чертовка, несмотря на все ухищрения, помалкивала и называть имя хозяина отказывалась категорически. Кто провел ее в зал, тоже выяснить не удалось. Ошейник охватывал ее талию и оказался простой цепью, без каких-то личных признаков сотворившего его колдуна.
— Попрошу тебя, Афанасий Васильевич, — зевнув, произнес граф, — еще раз посетить мой дом. Отдохни покамест, а утром снова применишь свое оружие. Нужно дознаться, кто ее подослал. А на ней приказ особый, заклятый. Так просто его не сломить.
— Дознаемся, — ответил Афанасий. Он едва стоял на ногах, а Резников и вовсе дремал на скамье в каземате графского дома, где стояла клетка.
Вернулись домой за полночь. Черт погрел воды и распарил уставшие ноги хозяина.
— А что, не так уж и плохи эти ассамблеи. Не скучные, — заметил Афанасий и погладил черта по макушке, — ну, что, чертяка, думай, что хочешь на свои пятьдесят рублей. Что пожелаешь, то тебе и купим. Жратвы, красивой одежды, новое одеяло… Выбирай. Заслужил. Тем более что работы у нас непочатый край.
Глава 7. Юный Аркадий Аверин
1924 год
