В отсутствие начальства - Николай Свечин
Статский советник напомнил:
– Есть и наши: высокий, сутулый, походка вразвалку, маленькая голова.
– Да, совпадений слишком много… Думаете, это он?
– Кто, кто он? – закричали пришедшие. Тут дверь опять распахнулась, и на пороге появился Ткачев. Увидав питерца, он нерешительно застыл. Тот махнул рукой:
– Заходите, господин губернский секретарь, нам надо объясниться.
Начальник отделения зашел и настороженно смотрел на статского советника. Тот начал, стараясь быть максимально вежливым:
– Как вы помните, приказом начальника губернии мне доверен поиск убийц потомственной почетной гражданки Мапететт. После того как вы арестовали невиновного человека…
Ткачев дернулся, но смолчал. Лыков продолжил:
– Нам необходимо наладить служебное взаимодействие. Никто не снимал с вас обязанностей начальника сыскного отделения. И у вас, и у ваших подчиненных есть текущие дела. В их рамках вы по-прежнему даете им приказания, проверяете исполнение – все как обычно. А я занимаюсь самым сложным и первоочередным делом – убийством. Поэтому мои распоряжения идут к исполнению в первую очередь, ваши – во вторую. Так заведено во всех сыскных отделениях от Варшавы до Якутска, так же будет и в Смоленске. Вы меня поняли?
Ткачев погонял по лицу желваки и, видимо, решил не ссориться со столичным волкодавом. Так и так скоро уезжать, лучше перетерпеть.
– Да, понял. Разрешите уточнить, согласовано ли это с господином полицмейстером?
– Пока нет, ибо мне не удалось сегодня обнаружить коллежского советника Гепнера на службе. Что довольно… безответственно с его стороны. Но тут компетенция губернатора. Я увижусь с ним и изложу ситуацию. Думаю, его превосходительство рассудит.
Губернский секретарь предложил:
– Не возражаете, если я пока посижу в сторонке, послушаю? Когда вы закончите, наступит моя очередь.
– Пожалуйста. Более того, если вы примете участие в обсуждении, счел бы это весьма полезным для дела.
Так неожиданно, без объяснений на повышенных тонах два сыщика помирились. В результате статский советник сделал подробный доклад всему штатному составу отделения плюс городовому Лягушкину. Смоленские лекоки узнали, что подозреваемый теперь – оценщик Зарако-Зараковский. И что в сообщниках у него, возможно, состоит разыскиваемый опасный преступник Казимир Вячис.
– Алексей Николаевич, – поднял руку, как ученик в школе, надзиратель Корнильев, – а что там за история? Вячис обвиняется в убийстве какой-то Смидович.
– Да, история вышла невеселая. Ковенская мещанка Екатерина Смидович сдала комнату в своем доме приезжим полякам. Но вскоре заподозрила, что те занимаются шпионажем. В пользу не то Германии, не то Австро-Венгрии. И донесла о своих наблюдениях в губернское жандармское управление. К ней пришли с обыском и обнаружили у жильцов динамитные патроны, кроки крепости Осовец…
На этом месте питерец осекся, хлопнул себя по лбу, но выправился и продолжил:
– … Осовец, а также шифрованную переписку. Одним словом, подозрения подтвердились. Шпионов упекли в тюрьму, а мещанку вскоре нашли зарезанной. Тоже три ножевых раны. Ковенские сыщики сумели установить личность убийцы, но не сумели его поймать. И вот, весьма возможно, хотя и нельзя пока утверждать это с уверенностью, долговязый душегуб прибыл в Смоленск. И что любопытно, снова якшается с поляками.
– Но в Ковно был шпионаж, а у нас рядовое мошенничество, – разумно возразил Ткачев.
– Увы, Николай Евдокимович, если бы так. Я не хотел говорить раньше времени, но сейчас придется. Я нашел в том же конверте, что лежал за кухонным ларем, секретные бумаги Военного министерства. Так что у нас тоже шпионаж.
Чины отделения были поражены. Что делать вражеским шпионам в Смоленске? До границы далеко, крепостей и укреплений нет. Мирный город. Но питерец развеял их сомнения. Четырнадцать процентов населения губернии – регулярные войска! В самом городе квартируют штаб корпуса и три пехотных полка: Софийский, Нарвский и Копорский. А еще местная бригада[31] и Первая артиллерийская бригада. Есть войска и в уездах. В Вязьме стоит Третий тяжелый артиллерийский дивизион, в Гжатске – Тринадцатый мортирный дивизион, а в Рославле – Невский пехотный полк. Военных хоть в бочки засаливай. Семнадцать тысяч общим счетом. А сейчас в армии идут реформы, которые очень интересны предполагаемым противникам.
– Надо сообщить жандармам, пускай они занимаются этим делом, – решительно высказался губернский секретарь.
– Я собираюсь встретиться с подполковником Пухловским, – сообщил статский советник.
– Вот и сдайте все ему.
– Николай Евдокимович, вы же сыщик. У вас в городе убили женщину. Злодей на свободе. Мы знаем, что он безжалостен и опасен. И вы желаете отстраниться? Мы ведем дознание и продолжим его вести. А жандармы нам помогут.
Лыков продолжил инструктаж для чинов отделения. Всю секретную агентуру надо ориентировать на поиск Вячиса. У него столько особых примет, что хватит на пятерых. Черный ноготь, скорее всего, уже слез. А вот сутулость, издалека бросающийся в глаза рост, походка вразвалку – остались. Пусть осведы прощупают притоны, игорные дома, бордели, низкопробные клубы, синематографы и темные трактиры. Гигант сделал свое дело, получил плату и сейчас где-то ее пропивает.
Далее, необходимо немедленно взять под наблюдение Зарако-Зараковского. Днями его отошлют в командировку, и тогда можно будет сделать негласный обыск его служебного кабинета и квартиры. А пока следить, глаз не спускать. Если догадка Лыкова верна, он должен общаться со своим подручным. Вячис в циркулярном розыске, при обнаружении его нужно немедленно арестовать. Но злодей очень силен, надо быть осторожнее и подготовиться. Лучше без статского советника и не пытаться.
– А уж я загну ему салазки, – пообещал питерец. Надзиратели хмыкнули, но он пропустил это мимо ушей. Если придется схватиться с детиной ростом тринадцать вершков, вот тогда и покажем себя…
Последним вопросом повестки был обход ломбардов и ювелиров. Алексей Николаевич потребовал от Сапожникова отчет. Оказалось, что они с Авдеевым сегодня полдня искали колье и перстень. И разделили задачи: Сапожников расспрашивал держателей ломбардов и ссудных касс, а его напарник – ювелиров.
Первым доложил Авдеев, и его отчет разочаровал сыщика. Ювелиры божились, что в глаза не видели никаких изумрудов с жемчугами. Если они и врали, то весьма убедительно.
– Константин Дмитриевич, – обратился к надзирателю питерец, – тех ювелиров, что замарались в краже бриллиантов с оклада
