Рита Мональди - Secretum

Аббат Мелани был действительно влюблен в Марию Манчини, даже когда состарился, он любил ее до самой своей смерти. Находясь в постоянной переписке с Марией, он не имел возможности когда-либо увидеться с ней. Они часто посылали друг другу дорогие подарки (как, например, безоаровый камень и коробочку в форме ракушки из золота и серебра), а Мария несколько раз была гостьей в поместье Атто в Пистое; она даже посещала его родственников.

Этот факт был до сих пор неизвестен, пока авторы романа не узнали о нем в Библиотеке Маручеллиана во Флоренции: не так давно министерство культуры передало библиотеке девять томов корреспонденции Атто. Во всех многочисленных биографиях Марии Манчини не было указано, где именно она провела последние годы жизни. И письма Атто Мелани открыли, что мадам коннетабль надолго останавливалась во дворце Атто в Пистое и летом в его резиденции за городом.

Эту любовь длиною в жизнь подтверждают многочисленные письма Атто к своему брату Джаконито, а позднее к его сыну Луиджи, продолжившему род Мелани.

Даже в последнем письме, которое старый кастрат написал своим родственникам 27 ноября 1713 года, почти за месяц до смерти, он не смог удержаться от вздохов по поводу своей неугасаемой любви к Марии (Библиотека Маручеллиана. Манускрипты Мелани, т. 3, с. 423–424):

«Когда я читал Ваше письмо от 4-го числа этого месяца, мне показалось, что я сплю, так как я услышал, что синьора коннетабль все еще пребывает в Пистое…»

«Мне показалось, что я сплю…» – трогательные и неожиданные слова в устах почти девяностолетнего старика. Затем Мелани охватывает беспокойство: его любимая чего доброго может заскучать во дворце:

«/…/ я не знаю, какое развлечение можно было бы предложить ей, разве только разрешить посещение дам /женщин дома Мелани/, чтобы они вместе смогли сыграть партию в ломбер».

Вот уже несколько дней Мария скитается по Италии, в основном в Тоскане, где она часто останавливается в доме Атто, которого «король-солнце» удерживает рядом с собой во Франции, каждый раз отклоняя просьбы старого аббата разрешить вернуться на какое-то время в Пистою. Атто больше не может выдерживать эту боль, его охватывает непреодолимое желание увидеть мадам коннетабль. Несмотря на слабость, он решает отправиться зимой в Версаль, чтобы лично направить свою просьбу королю:

«Молитесь Богу, чтобы я мог поехать в Версаль в следующем месяце, апреле, так как я во что бы то ни стало хочу просить короля о временном увольнении на два года».

Однако судьба распорядилась иначе, и Атто не пережил зиму. Он умер в своем доме в Париже в первые часы 4 января 1714 года.

За два года до этого мы находим ссылку в письме от 27 июня 1712 года (Библиотека Маручеллиана. Манускрипты Мелани, т. 3, с. 407–408) на пребывание Марии в доме Атто, в поместье Кастель Нуово под Пистоей.

И снова старый аббат не может скрыть волнения, которое вызвало в нем эта новость. Он сообщает, что вышлет в подарок своей подруге дорогой пеньюар:

«Я был чрезвычайно взволнован, когда услышал, что синьора коннетабль соблаговолила вернуться в Пистою, и я надеюсь, что в сильную жару она сможет наслаждаться свежим воздухом Кастель Нуово. Жара в этих местах бывает такая, что превышает даже 33 градуса по термометру… При первой же возможности я вышлю синьоре коннетабль утренний пеньюар из обычной тафты, который мне передала синьора герцогиня Неверская…»

Тем временем мадам коннетабль, кажется, чувствовала себя у внуков Атто как у себя дома: в письме от 3 мая 1712 года великий герцог Тосканы Косимо III пишет Мелани, что она нанесла визит новорожденному внучатому племяннику аббата (Государственный архив Флоренции, дело 4813а).

«Могу сказать Вам, что синьора коннетабль, которая находится в этом городе [во Флоренции! очень хвалила мне Ваш прекрасный дом и виллу в Пистое, однако еще больше прекрасного племянника, которого Бог подарил Вашему высокоблагородию, написав мне, что выглядит он, словно маленький Иисус на картине Люкка».

В той же корреспонденции (Библиотека Маручеллиана. Манускрипты Мелани, т. 3, с. 148–149, 156–157, 192–193) возникают и безоаровый камень от отравления, и коробочка для пилюль в форме ракушки из золота и серебра – оба подарка Марии, которые Атто носил с собой на вилле Спада.

«Париж, 27 декабря 1694 года

Мадам Колонна подарила мне прекрасный восточный безоаровый камень, защищающий от оспы, которая в последние месяцы появилась в этих местах».

«Париж, 14 февраля 1695 года

Мадам Колонна прислала мне камень, такой же, который был подарен королеве-матери, по величине он почти как куриное яйцо, и он бесценен, так как это настоящий восточный камень, и все нунции, которые вернулись из Испании, пытаются приобрести себе похожий, ведь здесь он очень ценится против плохой лихорадки, поскольку он вызывает потение, а также как средство против ядов. Этот камень находится в чреве животного, как я прочитал в одном отчете о его полезных свойствах».

«Париж, 14 января 1696 года

/…/ Пастилки цукатов из померанцевых и лимонных. Марчезе Сальвиати дал мне несколько таких же в те дни, и я сохраняю их в маленькой ракушке из золота и серебра, привезенной из заморских колоний; красивой и в высшей степени элегантной, которую мне прислала мадам коннетабль».

Они никогда больше не увиделись, но вели себя словно старая пара с хорошо налаженными отношениями. Красивую прогулочную трость большой цены, пишет гордый Атто 11 февраля 1697 года, ему «подарила мадам коннетабль, которая заплатила за нее восемьдесят франков». Он доверял ей, как никому другому: когда Мария рекомендовала ему определенные лекарства, аббат настолько в них верил, что отвергал рекомендуемое племянниками (7 декабря 1711 года).

Бастард действительно приезжал с визитом в Париж в марте 1659 года и привез с собой сумасшедшую Капитор. И это правда, что отношение Мазарини к Людовику с Марией после этого сразу же кардинально изменилось и никто не понимал почему.

Песня, которую Атто пел с Капитор перед Мазарини, называлась «Passacalli della vita». Автор ее неизвестен, впервые она была опубликована в 1677 году в Милане в книжке «Канцонетты о духовном и морали».

Натюрморт с глобусом и попугаем фламандского художника Питера Беля, изображающий три подарка Капитор, находится в Вене, в картинной галерее Академии изобразительных искусств (инвентарный номер 757). Бель переехал в Париж незадолго до приезда Капитор и не удивился, что ему разрешили нарисовать подарки, предназначенные для Мазарини. Описание в романе изображения Посейдона и Амфитриты, со странно переплетенными ногами, так, что непонятно кому какая нога принадлежит, точно соответствует оригиналу. Другая картина с изображением трех подарков Капитор (в соответствии с рассказом Атто, ее заказал Бастард, прежде чем отдать подарки) принадлежит кисти Яна Давидсзоона де Хеема, раньше находилась в коллекции Кестера, а сегодня выставлена в Доме искусств в Цюрихе. Интересно, что на этой второй картине отчетливо видны небесный глобус и кубок с ножкой в виде центавра, но самый важный предмет – золотая чаша – полускрыта занавеской, так что видны лишь тритоны, везущие колесницу с Посейдоном и Амфитритой, а сами боги спрятаны. Возможно, кто-то хотел скрыть тайну тетракиона от любопытных глаз?

Приватные отношения между Эльпидио Бенедетти и аббатом Мелани в романе также имеют прямые подтверждения. Бенедетти действительно отправился во Францию, как и рассказывал Атто, чтобы посмотреть на Вок-ле-Виконт, замок Никола Фуке. В своем завещании Бенедетти передает аббату «четыре большие картины в форме эллипсов с морскими пейзажами, в резных рамах из орехового дерева и золота, и две другие, круглые, одна с Галатеей и другая с Европой, обе картины с позолоченных рамах, кроме того, маленькую картину с воображаемой коронацией нынешнего короля Франции, когда он был мальчиком, по эскизу Романелли, как и обе вышеназванные. А также маленький шкаф, инкрустированный полудрагоценными камнями […] я прошу принять в знак памяти обо мне за то множество ценных услуг, которые он оказал мне во время моего долгого пребывания в Париже» (Государственный архив Рима. Тринадцатый капитолийский нотариус, офф. 30, нотариус Томас Октавианус, т. 305, с. 479v).

Казалось, Бенедетти был тесно связан со всей семьей Мелани так как в завещании он упомянул также еще двух братьев Атто Филиппе» он оставил «два маленьких вида с умершим Салвуччи, в черной и золотой рамках с арабесками». Алессандро Мела отошли предметы, судя по которым они часто предавались вместе маленьким радостям жизни: кроме «четырех головок ангелов прекрасной работы», тот получил ценные приборы для охлажде ния вина и «стаканы и чашки для шоколада».