Тайный гость - Анатолий Олегович Леонов
Со стороны Ильинки замелькали огни горящих факелов. Полдюжины стрельцов с пищалями на изготовку спешили к месту происшествия. За их спинами виднелась нелепая, долговязая фигура дьяка Земского приказа Ивана Степанова.
– Григорий Федорович! – воскликнул он, с удивлением глядя на труп Афоньки и трех его подельников, корчившихся на земле от боли. – Так и знал, что это ты! Что здесь было?
– Да так, разговор, видишь, не задался. А стреляли с сарая. Проверить надо.
Один из стрельцов, повинуясь молчаливому приказу Степанова, поспешил в указанное место. Вернулся он быстро и отрицательно покачал головой.
– Ничего!
– Я так и думал, – развел руками отец Феона и бросил заинтересованный взгляд на Степанова.
– А ты, Ванька, что здесь делаешь?
– Степан Матвеевич за тобой послал, – осклабился довольный Степанов. – Я сначала у князя Прозоровского ждал, а потом навстречу пошел! Как чувствовал!
– Зачем же я ему так срочно понадобился?
– В этом все дело! В имении у безвременно почившего думного дьяка Третьякова еще один покойный объявился.
– Как так?
– А вот так! Наследничек решил порядок в доме навести, глядь, а на леднике труп домашнего холопа лежит. Слуги сказывают, вместе с хозяином дуба дал. Только если одного со всеми почестями земле предали, то второго сунули в холодную и забыли. Кому дохлый холоп нужен?
Феона задумчиво потеребил мочку уха, размышляя над словами Степанова.
– Занятно! – произнес он наконец. – Пойдем, Ваня, поглядим. Только сначала я здесь закончу.
Впрочем, приведенные в чувство налетчики не сильно прояснили обстоятельства нападения. Все они утверждали, что никто их не нанимал. Десятский желал проучить дерзкого, самодовольного монаха, они согласились помочь. Ничего другого знать не знают. Кто убил Афоньку – понятия не имеют.
Не добившись от подельников десятского Афоньки ничего вразумительного, что могло бы пролить свет на его убийство, он решил оставить эту загадку до лучших времен, а сам в сопровождении Степанова поспешил на встречу с Проестевым, ожидавшим его во дворе Третьяковых на Старом Ваганькове.
Глава 10
В доме Третьякова отца Феону кроме Проестева ждал старый знакомец – знаменитый лекарь и костоправ отец Артемий. Сам лекарь выглядел вялым и заспанным. Его явно подняли с постели и силой притащили в имение безвременно почившего думного дьяка, что никоим образом не способствовало хорошему настроению старика.
– Пришел наконец! – сварливо проскрипел он, увидев отца Феону, входящего во двор в сопровождении дьяка Степанова и стрельцов.
– Что, неужто давно ждете? – недоверчиво прищурился тот в ответ.
– Да нет, только приехали.
Проестев почти сбежал с высокого красного крыльца и, по-хозяйски гремя связкой ключей, направился к двери в подклет. За ним по пятам, не разгибая спины от подобострастного раболепия, следовал насмерть перепуганный управляющий.
– Все равно, – упрямился старый костоправ, – зачем с постели к мертвецу поднимать? Нельзя было до утра подождать?
– Нельзя, отец Артемий! Дело весьма срочное!
Проестев пыхтел, пытаясь подобрать ключ к двери подклета. Не справившись с третьего раза, он сердито передал связку стоявшему за спиной управляющему.
– Давай сам!
Управляющий угодливо поклонился судье и, позвенев ключами, выбрал нужный, без затей открыв скрипучую дверь.
– Пошли! – скомандовал Проестев и первый спустился по каменным ступеням в глубокий чулан.
Труп холопа Илейки Дмитриева, вытащенный дворней из ледника, находился в одном из подсобных помещений. Он лежал на деревянных ящиках, сложенных вместе, прикрытый одной рваной мешковиной. Дворовая прислуга, развесив по стенам зажженные фонари, молча удалилась. В помещении осталось четверо: Феона, Проестев, дьяк Степанов и старик-костоправ. Отец Артемий подошел к ящикам и, поставив на пол свой лекарский ковчежец, одним резким движением стянул с покойного Илейки прикрывавшую его дерюжку.
Голое бронзово-серое, словно навощенное, тело мертвого холопа напоминало изваяния, коими иноземцы любили украшать могилы своих почивших родственников. Рот его был широко раскрыт, но на лице не было никаких признаков боли и мучений. Скорее сильное изумление было последним, что испытал несчастный перед своей кончиной. Следовательно, смерть наступила внезапно и быстро.
– Хорошо, что догадались тело с ледника достать да в тепло положить, а то бы его никаким кроилом[59] не взять.
Отец Артемий бросил на дьяка Степанова взгляд, не терпящий возражений.
– Ты подсоблять мне будешь. А то я один остался. Ученик мой третьего дня в войска уехал. Подай, касатик, лагалище.
Дьяк побледнел и едва не лишился чувств.
– Да что же это такое? – запричитал он, пятясь назад и испуганно мотая головой. – Да как же так?
Видя отчаянное состояние Степанова, отец Феона поднял с пола ковчежец лекаря и ободряюще похлопал дьяка по плечу.
– Иди, Ваня. Я помогу отцу Артемию.
Степанов облегченно выдохнул и поспешил спрятаться за широкую спину Проестева, который, молча наблюдая за происходящим, не смог сдержать холодной ухмылки.
– Начнем?
Отец Артемий засучил рукава старенькой однорядки и склонился над телом. Он долго осматривал его. Щупал, нюхал, заглядывал в открытый рот, при этом все время что-то бубня себе под нос.
– Ну, чего там? – не выдержал Проестев, заглядывая через плечо.
Вместо ответа Артемий взял из раскрытого перед ним ящика с инструментами острый стригальник[60] и жуткого вида пилу и принялся вскрывать труп Илейки от паха до горла.
– Вот же ж! – поморщился Проестев, отходя в сторону.
Феона, напротив, внимательно наблюдал за работой старого лекаря, поражаясь ловкости и отточенности его движений. Он терпеливо ждал разъяснений. Отец Артемий закончил и обвел присутствующих сердитым взглядом.
– Ну и где? – спросил он у Проестева, точно тот был в чем-то виновен и вину эту лекарь только что доказал.
– Чего где? – удивился судья, заглядывая внутрь раскрытого чрева Илейки.
– Внутренности где?
Тут пришла пора всех оставшихся заглянуть туда же. Зрелище оказалось сколь отвратительным, столь же и странным. Внутренности холопа Третьякова не то чтобы отсутствовали вовсе, а скорее просто высохли, будто их месяц вялили на открытом воздухе.
– Если это не яд, то я ничего не смыслю во врачебном деле!
Кивком головы согласившись с лекарем, Феона бросил укоризненный взгляд на Степана Проестева.
– Я полагаю, что внутренности Третьякова выглядели не лучше этих?
Проестев растерянно почесал затылок.
– Первый раз такое вижу!
– А ну, тащи сюда эту крысу! – сердито рявкнул он на Степанова.
– Какую? – не понял
