Проклятый меч - убийцы Средневековые
— Ну и что из того?! — возразил Джон. — Ты просто ударил его в ответ на нападение с ножом! У тебя есть свидетели, которые могут подтвердить это.
— Да, но он откровенно заявил мне, что уже заплатил некоторым, чтобы они изменили показания!
Гвин кивнул на тело покойника, смутно освещенное фонарями стоявших неподалеку местных жителей, которых констебль поднял по тревоге для поимки преступника. Сейчас же, после долгой беготни по окрестным улицам в поисках убийцы, они превратились в самых обыкновенных зевак, с интересом наблюдавших за происходящим.
— Обычные слова, брошенные в пылу спора, не более того! — продолжал убеждать его де Волф. — Ты легко докажешь суду, что не имеешь к этому убийству никакого отношения.
— Кто мне поверит? — угрюмо проворчал Гвин. — Я не был в это время с женой, поскольку у моей сестры нет места для нас обоих. Когда все это произошло, я, должно быть, шел по Милк-лейн в замок Ружемон, поэтому солдаты тоже не подтвердят, что я был с ними.
Коронер нетерпеливо махнул рукой:
— Нет, Гвин, тебя никто не может обвинить в преступлении. Все это существует лишь в твоем воображении. Да и кто посмеет обвинить в убийстве моего лучшего офицера?!
И тут он вдруг вспомнил, что есть человек, который сделает это с превеликим удовольствием. Внимательно наблюдавший за ним Гвин мгновенно догадался, о чем подумал его господин.
— Вот именно, коронер! — грустно заметил он. — Если учесть все те несчастья, которые в последнее время преследуют меня, то можно не сомневаться — шериф не упустит такого случая. Тем более этот Тайрелл был ему предан и успел оформить на меня иск за нападение.
Де Волф надолго задумался, играя желваками.
— Знаешь что? Тебе не стоит влезать в это дело в качестве моего офицера. Так ты будешь в большей безопасности. Хотя я по-прежнему уверен, что никто не посмеет обвинить тебя в преступлении, лучше все же держаться в стороне. Тогда никто не заподозрит тебя в причастности к этому убийству.
— Но как же вы будете проводить расследование без моего участия? — возразил Гвин.
— Я могу привлечь Томаса. А если кто-то обратит внимание на эту замену, мы можем сослаться на твои семейные трудности. Тем более что в такое тяжелое время тебе действительно лучше быть рядом с семьей.
Расстроенный корнуоллец наконец согласился с доводами начальника и отошел в сторону, предоставив констеблям право убрать труп с аллеи. Хотя обычно все случайно обнаруженные на улицах города трупы свозились в пустующий каретный сарай замка, было решено, что это слишком оскорбительно для такого почтенного торговца, каким, несомненно, считался Уолтер Тайрелл. Гораздо более подходящим местом для покойника сочли двор близлежащей церкви Святого Панкраса, куда и перенесли тело трагически погибшего суконщика, положив его на снятую с петель дверь.
Решив, что коронеру больше нечего делать на месте преступления, де Волф еще раз успокоил своего офицера и отправился домой. Правда, сам Гвин не был в этом уверен и терзал душу сомнениями, медленно бредя по темным улочкам по направлению к замку Ружемон. Новый меч приятно похлопывал его по ноге при каждом шаге, и ему приходилось придерживать прекрасно отделанную рукоять клинка.
— Пока ты не принес мне удачи, — угрюмо пробормотал он. — Будем надеяться, что теперь все будет по-другому!
На следующее утро, через час после восхода солнца, Джон де Волф подошел к воротам замка. Там уже ждал сержант Гэбриел, сообщивший, что шериф требует его с докладом о случившемся. Коронер выждал час, демонстрируя свою независимость от Ричарда де Ревелле, и провел это время в палате с Томасом, давая ему подробные указания насчет расследования убийства суконщика. Потом он обошел внутренний двор и проверил, как тяжеловооруженные стражники охраняют замок с внешней стороны. Только после этого де Волф без стука и предупреждения вошел в палату шерифа. Его шурин восседал за огромным дубовым столом, заваленным пергаментными свитками, и недовольно поморщился из-за бесцеремонности Джона.
— Ты не слишком торопишься ко мне! — проворчат он. — Я уже давно послал за тобой.
— Я следователь короля, а не шерифа, — парировал Джон. — И не должен являться к тебе по первому требованию. У меня много своих дел, не терпящих отлагательства. Например, это досадное убийство суконщика.
Шериф отложил в сторону гусиное перо и с победным видом посмотрел на коронера:
— Да уж, действительно, это сейчас твое самое важное дело! Боюсь, через некоторое время его придется рассматривать суду более высокой инстанции.
Джон подозрительно взглянул на шурина:
— Что ты хочешь этим сказать?
Ричард медленно встал из-за стола и тщательно расправил складки на своем камзоле.
— Джон, думаю, мне нужно лично понаблюдать за твоим расследованием, — произнес он подчеркнуто ровным голосом. — Где и когда это будет происходить?
Догадавшись, что именно задумал де Ревелле, Джон недовольно проворчал:
— За час до полудня во дворе церкви Святого Панкраса.
Шериф коротко кивнул:
— Я непременно там буду. Уолтер Тайрелл был моим лучшим другом, и мое желание отдать ему последние почести вполне естественно. Это будет дань уважения к почтенному члену городского сообщества. — С этими словами он махнул рукой, давая понять, что разговор окончен, и направился в свои покои, громко хлопнув тяжелой дубовой дверью.
С трудом сдерживая нарастающее раздражение, озабоченный последствиями предстоящего расследования де Волф вернулся в свою мрачную палату и долго сидел, нервно постукивая пальцами по крышке стола. Томас сразу же почувствовал дурное настроение своего господина и предусмотрительно удалился, сославшись на срочные дела, связанные с расследованием убийства.
— Ты бы лучше сбегал на Милк-лейн и предупредил Гвина, чтобы он поскорее сматывался отсюда, — приказал коронер, когда его клирик уже подошел к двери. — Ему сейчас лучше не показываться на глаза шерифу, поскольку я уже понял, что намерен делать де Ревелле.
С трудом скрываемое волнение Джона мгновенно передалось клирику, и тот, нахмурившись от дурного предчувствия, поспешил на оживленную улицу. В своей неприметной сутане из грубого полотна он ловко лавировал между многочисленными женщинами, спешащими за утренними покупками, столь же многочисленными продавцами лошадей, торговцами керамическими изделиями и прочими купцами, громогласно превозносившими достоинства своих товаров. Приблизившись к жилищу констебля, Томас убедился, что Осрик с помощниками уже успели собрать всех жителей окрестных домов, ставших невольными свидетелями преступления и тщательно допрошенных.
Констебли хорошо знали о строгих требованиях коронера, и Томас не сомневался, что суд присяжных состоится в нужное время и без каких бы то ни было проволочек.
После этого он отправился дальше, добрался до главного перекрестка Карфуа, откуда расходились четыре улицы, ориентированные
