Э. Базна - Я был Цицероном

Я строго посмотрел на нее: она ведь никогда раньше не бывала здесь.

Мара склонилась над ребенком:

— Вот где работает твой папочка…

По-прежнему склонившись над ребенком, она взглянула на меня. Я заставил себя улыбнуться и сделал вид, что заинтересовался ребенком, и даже поиграл с ним двумя пальцами.

— Какая ты стала большая! — воскликнул я. Мара заулыбалась.

Затем тихим, сдавленным голосом она сказала, что слышала, как мистер Баск сказал жене, что из Лондона только что прибыли несколько агентов секретной службы.

Я потрепал щечку ребенка, и Мара медленно пошла за коляской.

Итак, она предупредила меня.

Я потерял счет времени с тех пор, как начал играть в опасную игру. Тогда была осень, а теперь уже зима. Я не замечал, как одна за другой бежали недели. Для меня все дни были похожи один на другой. Я жил в постоянном нервном напряжении. У меня в жизни не было ничего, кроме безумной жажды денег, риска и страха.

Стоял январь. Тепло укутанный ребенок с румяными от мороза щечками напомнил мне о том, как быстро идет время.

Я поспешил в свою комнату, собрал деньги, пленку, приспособления для фотографирования, прикрыл все это фраком посла, к которому пришил несколько пуговиц, и спрятал все это под лестницей.

Теперь, когда под ковром денег не было, я впервые почувствовал ничтожность всего того, что я сделал.

Мара предупредила меня вовремя.

Когда сэр Хью позвонил мне, в его кабинете находились еще три человека. Когда я вошел, двое оценивающе посмотрели на меня и потом долго, внимательно рассматривали меня с профессиональным недоверием. Третий сидел на корточках в углу. Там находился хорошо замаскированный сейф, который он, видимо, исследовал.

— Принесите, пожалуйста, нам кофе, — сказал сэр Хью. Тон его голоса был, как и обычно, дружелюбный.

Интересно, думал я, эти три агента только что прибыли или же давно находятся в доме? А что, если сэр Хью просто умышленно задержал меня в гостиной у рояля, чтобы эти люди могли спокойно обыскать мою комнату?

Когда я подавал им кофе, все они, как мне показалось, испытующе смотрели на меня.

— Сколько времени вы уже служите у меня, Эльяс? — по-французски спросил меня сэр Хью.

— Три месяца, ваше превосходительство.

— Я им очень доволен, — пояснил он по-английски. Все трое молчали.

Один из них сказал мне по-английски:

— Принесите молока, пожалуйста. — Хорошо, — ответил я.

— И сахару, — добавил он по-немецки.

Я уже собирался дать понять ему, что понял его, по в последний момент сообразил, что это была ловушка. Я тихо сказал по-французски.

— Прошу извинить меня, сэр, я с трудом понимаю по-немецки. — Я посмотрел сэру Хью прямо в глаза и добавил: — Я только знаю слова из некоторых немецких песен, но не знаю, что они означают.

Сэр Хью подтвердил это взглядом.

— Принесите еще сахару для джентльмена, — сказал сэр Хью по-французски. Он, как я понял, не одобрил подобных неделикатных методов, которыми пользовалась секретная служба.

Я принес сахар, хотя его и без того было вполне достаточно. Мне с трудом удавалось сдерживать дрожь своих рук.

Я назначил свидание с Мойзишем.

Чтобы связаться с ним по телефону, мне пришлось затратить в этот раз больше времени, чем обычно. Вероятно, у Мойзиша был новый секретарь.

— Говорит Пьер. Могу ли я поговорить с господином Мойзишем?

— С кем вы хотите говорить?

— С господином Мойзишем. Скажите ему, что с ним хочет поговорить Пьер.

У нее был приятный, чистый голос, но, видимо, за- медленное восприятие.

— Пьер? — спросила опа с улыбкой. — Какой Пьер? Вероятно, ей хотелось пофлиртовать с неизвестным

абонентом, но у меня было неподходящее для этого настроение.

— Просто Пьер, — серьезно сказал я. — Соедините меня, пожалуйста.

— Хорошо, — недовольно сказала она.

У нее в самом деле был очень приятный голос, и я даже пожалел о своей резкости.

— Я сегодня не в форме, — пробормотал я, но в ответ услышал голос Мойзиша, и мы договорились о встрече.

Мы, как и обычно, ехали по пустынным улицам.

— Они пустили по следу своих агентов, — сказал я Мойзишу.

— Вы уверены?

— Да. Их специально пригласили из Лондона!

— Тогда все усложняется. Вы, видимо, захотите на какое-то время прекратить свою работу?

Я пожал плечами:

— Надо выждать. Они обыскали комнаты всех слуг.

— Значит, не только вашу?

— Я не знаю, были они в моей комнате или нет. Но Мустафа жаловался, что кто-то рылся в его вещах. В моей комнате они не оставили никаких следов.

— Значит, у них пока нет подозрений.

— Фотоаппарат и деньги надежно спрятаны.

Я протянул Мойзишу пленку, а он вручил мне деньги, полагая, что это, может быть, в последний раз.

— Один из них обследовал замаскированный сейф в кабинете сэра Хью, — сказал я.

Мойзиш внимательно посмотрел на меня.

— В таком случае, они даже не знают, каким образом происходит утечка их секретов, — сказал он, ободряюще улыбаясь.

— Почему вы так думаете?

— Потому что они, по всей вероятности, ищут спрятанные микрофоны. Если они обследовали сейф, значит, они подозревают, что где-то скрыты микрофоны. Они и не предполагают, что в данном случае следует искать фотоаппаратуру.

Его предположение несколько успокоило меня. Нервы мои были напряжены до предела, и я готов был ухватиться даже за соломинку.

Я нервно засмеялся:

— И сэр Хью, и я немножко нервничаем. Но у каждого на то свои причины. Сегодня мы музицировали, и это придало нам обоим силы идти вперед каждому своей дорогой.

Мойзиш как-то странно посмотрел на меня. Он, видимо, решил, что я схожу с ума. Я ухмыльнулся.

— Я пою, а он аккомпанирует мне на рояле. Если эти ребята найдут спрятанный микрофон и проиграют запись, вот будет потеха.

Эта мысль позабавила нас обоих. Когда мы прощались, я сказал:

— Пожалуйста, извинитесь за меня перед вашей секретаршей. Я был с ней довольно резок. Это новая девушка, не так ли?

— Да. Она только что приехала из Софии.

— Ей повезло.

— Почему?

— Посмотрите на один из кадров пленки. Через неделю на Софию будет произведен сильный налет.

Выйдя из машины, я направился к Маре, чтобы поблагодарить ее за то, что она вовремя предупредила меня.

Я боялся привидений. Боялся Мары, которую подозревал в предательстве. Боялся неизвестного молодого человека с неприятным лицом, который чуть было не напал на мой след. Боялся агентов английской секретной службы, которые искали спрятанные микрофоны.

Предчувствие не предупредило меня, что в этот день я говорил со своим настоящим врагом — женщиной, которая раскусила меня, с женщиной, которая напала на след человека, скрывавшегося под кличкой «Цицерон».

Я боялся привидений и теней. Но не этого следовало бояться. Надо было бояться приятного, нежного голоса нового секретаря Мойзиша.

С тех пор я много думал об этой девушке, думал о ней и ненавидел ее. Я узнал кое-что о ней и однажды даже увидел ее, когда наша дуэль умов еще продолжалась, но многие детали стали мне известны только тогда, когда я решил написать эту книгу. С помощью господина Ногли и двух немецких журналистов я узнал многое о женщине, голос которой впервые услышал по телефону Мойзиша. Ее звали Корнелия Капп.

Корнелия Капп, новый секретарь Мойзиша, красивая двадцатитрехлетняя блондинка, дочь немецкого дипломата, работала на американцев.

«Мне было шесть лет, когда я впервые посетила Соединенные Штаты, — читал я впоследствии ее записки. — Я родилась в Берлине, но никогда, по сути дела, не жила в Германии. Мой отец был консулом в Бомбее до того, как его перевели в Соединенные Штаты. Там он стал генеральным консулом в Кливленде (штат Огайо). В Соединенных Штатах у меня было много друзей. Я жила в Кливленде до тех пор, пока не началась война. Я возвратилась в Германию вместе с отцом в 1941 году».

Ее отец служил в Италии, а затем в Болгарии.

«В Штутгарте я несколько недель училась в школе медицинских сестер. Училась без всякой охоты, но другого выбора у меня не было. Иначе мне пришлось бы работать на фабрике. Благодаря связям отца мне удалось переехать к нему в Италию. В июле 1943 года вместе с родителями я переехала в Софию, где отец получил назначение в немецкое посольство. Я работала секретарем в посольстве. В Анкару я приехала не случайно. Через своих агентов в Анкаре американская секретная служба связалась со мной в Софии в августе 1943 года, и я была втянута в шпионскую работу на американцев. В Анкаре Мойзиш значительно облегчил мне работу. Уже через четыре дня у меня был ключ от его сейфа, и я стала делать копии с его секретных документов. Мои братья — Питер и Тотард — были офицерами в немецкой армии и воевали на русском фронте — это явилось другой причиной того, почему я так легко завоевала доверие Мойзиша. Моя любовь к одному человеку, которого я встретила еще в Кливленде, сыграла важную роль в том, что я охотно согласилась работать на американскую секретную службу. (Я не стану называть имени этого человека.) В Анкаре я встретила его вновь. Он был теперь агентом так называемого „управления стратегических служб США“».