Кен Фоллетт - Человек из Санкт-Петербурга
– Ты готова? – спросила она.
– Я давно готова, – ответила Шарлотта.
Подними свой шлейф.
Шарлотта подняла шлейф так, как ее научила мать. Та одобрительно кивнула. – Нам пора.
Марья открыла дверь. Шарлотта пропустила было мать вперед, но мать сказала:
– Нет, дорогая, сегодня твой вечер.
Так они и прошествовали по коридору к лестнице, с Марьей, замыкающей процессию. Оказавшись на верхней ступени огромной лестницы, Шарлотта услышала взрыв аплодисментов.
Там внизу, вся челядь была в сборе: экономка, повариха, лакеи, горничные, конюхи, рассыльные. На нее, с гордостью и восхищением, смотрело целое море лиц. Их чувства тронули Шарлотту до слез: она поняла, что и для них это был знаменательный вечер.
В центре всей этой толпы стоял ее папочка. Он выглядел просто великолепно в своем черном бархатном фраке, бриджах до колен и шелковых чулках, со шпагой у бедра и треуголкой в руке.
Медленным шагом Шарлотта спустилась вниз.
Отец поцеловал ее со словами «моя маленькая девочка».
Повариха, знавшая ее достаточно давно, чтобы позволить себе некоторую вольность в обращении, дернула ее за рукав и прошептала:
– Вы выглядите восхитительно, миледи.
Пожав ее руку, Шарлотта сказала:
– Благодарю вас, миссис Хардинг.
Алекс отвесил ей поклон. Вид его в морской форме российского адмирала был великолепен. Как он красив, подумала про себя Шарлотта, в него непременно кто-нибудь сегодня вечером влюбится.
Два лакея распахнули входную дверь. Взяв Шарлотту под локоть, отец мягко повел ее вперед. За ними маман, поддерживаемая под руку Алексом. В голове у Шарлотты была лишь одна мысль – если бы мне удалось весь вечер ни о чем не думать и механически идти, куда меня ведут, все бы обошлось.
Карета уже ждала их. Кучер Уильям и лакей Чарльз в ливреях с гербом Уолденов стояли по обе стороны двери. Крупный, седеющий Уильям держался спокойно, но Чарльз был явно взволнован. Отец помог Шарлотте войти в карету, и она с изяществом уселась там. Пока еще я не споткнулась, подумала Шарлотта.
Остальные трое также сели в карету.
Перед тем, как закрыть дверцы экипажа, Причард принес корзину с провизией и поставил ее там на пол.
Карета тронулась.
Шарлотта взглянула в корзину.
– Пикник? – спросила она. – Но ведь мы проедем не более полмили.
– Вот погоди, увидишь очередь, – сказал отец. – Нам придется прождать около часа, чтобы проехать внутрь.
Тут Шарлотте пришло в голову, что этим вечером ей, скорее, будет скучно, чем тревожно.
Так оно и вышло, карета их остановилась у Адмиралтейства, в полумиле от Букингемского дворца. Открыв корзину, папочка вынул из нее бутылку шампанского. Еще в ней были бутерброды с курицей, персики из оранжереи и пирог.
Шарлотта отпила немного шампанского, но есть ничего не могла. Она выглянула в окно. На тротуарах толпились зеваки, разглядывающие процессию из сильных мира сего. Среди них она увидела высокого мужчину, с худым красивым лицом, опирающегося на велосипед и пристально глядящего на их карету. Что-то в его внешности вызвало в ней дрожь и она отвернулась.
После столь торжественного выхода из собственного дома, сидение и ожидание в карете как-то успокоило ее. К тому времени, когда их экипаж въехал в ворота дворца и оказался перед парадным входом, она уже чувствовала себя почти такой же, как обычно – полный скептицизма, непочтительности и нетерпения.
Тут карета остановилась, и дверцы ее раскрылись. Левой рукой собрав шлейф, а правой приподняв юбки, Шарлотта вышла из экипажа и вошла во дворец.
Огромный, с красным ковром, зал блистал от света и красок. При виде множества женщин в белых платьях и мужчин в блестящих мундирах она, несмотря на весь свой скептицизм, почувствовала прилив волнения. Сверкали бриллианты, звенели шпаги, раскачивались плюмажи. По обе стороны дверей стояли лейб-гвардейцы.
Шарлотта с маман оставили свои накидки в гардеробе, а затем, в сопровождении отца и Алекса, медленно двинулись через зал к великолепной лестнице и поднялись по ней между шпалерами дворцовых стражников с их алебардами и красными и белыми розами. Оттуда они прошли в картинную галерею, а через нее в одну из трех парадных гостиных с гигантскими люстрами и зеркальным паркетным полом. Здесь процессия остановилась, и люди разбились на группки, принявшись болтать и восхищаться нарядами друг друга. Шарлотта увидела свою кузину Белинду с дядюшкой Джорджем и тетушкой Клариссой. Семьи обменялись приветствиями.
На дяде Джордже был такой же костюм, что и на папочке, но так как он был слишком толст и краснолиц, то выглядел в нем ужасно. Шарлотта подивилась, как же могла чувствовать себя Кларисса, такая молодая и хорошенькая, будучи замужем за таким вот увальнем.
Папа оглядывал зал, будто ища кого-то.
– Ты не видел Черчилля? – спросил он дядю Джорджа.
– Бог мой, зачем он тебе понадобился?
Папа вынул часы.
– Мы должны занять наши места в Тронном зале – с вашего позволения мы поручаем вам Шарлотту. – Он, маман и Алекс удалились.
– Твое платье просто великолепно, – сказала Белинда Шарлотте.
– Оно ужасно неудобное.
– Я так и знала, что ты скажешь это.
– Ты, как всегда, прелестна.
– Благодарю. – Белинда понизила голос. – Послушай, а князь Орлов такой бравый.
– Он очень мил.
– Мне кажется, он более, чем мил.
– Что у тебя за странное выражение лица?
Белинда почти перешла на шепот.
– Нам с тобой вскоре надо будет как следует поговорить.
– О чем же?
– Помнишь, о чем мы говорили там, в тайнике? Когда взяли те книги из библиотеки?
Шарлотта посмотрела на дядю и тетку, но они были заняты разговором с каким-то темнокожим мужчиной в розовом шелковом тюрбане.
– Конечно, помню.
– Вот об этом.
Внезапно воцарилась тишина. Гости сгрудились по стенам, образуя в середине зала проход. Оглянувшись, Шарлотта увидела, как в зал вошли король и королева, сопровождаемые пажами, несколькими членами королевского семейства и телохранителем – индийцем.
Все гостьи-женщины присели в реверансе, шурша своими шелковыми платьями.
В это время в Тронном зале оркестр, скрытый в Галерее министрелей, заиграл «Боже, храни Короля». Лидия посмотрела на огромные двери, охраняемые блещущими золотом гигантами. Спиной к присутствующим прошли два служителя с золотым и серебряным жезлами. Торжественным шагом, чуть улыбаясь, прошествовали король и королева. Взойдя на помост, они встали перед двойным троном. Остальные придворные расположились вблизи них, продолжая стоять.
На королеве Марии было одеяние из золотой парчи и корона из изумрудов. Красавицей ее назвать нельзя, подумалось Лидии, но говорят, король ее обожает. Когда-то она была помолвлена со старшим братом теперешнего короля, вскоре умершего от пневмонии, и в те времена ее брак с новым престолонаследником казался лишь холодным политическим расчетом. Однако, теперь все сходились на том, что из нее вышла хорошая королева и хорошая супруга. Лидии захотелось узнать ее поближе.
Началось представление гостей. Одна за другой подходили жены послов, приседая в реверансе сначала перед королем, затем перед королевой и отходили. За ними следовали послы, наряженные в разнообразные пышные мундиры в стиле комической оперы, все, за исключением посла Соединенных штатов, одетого в обычный черный вечерний костюм, словно для того, чтобы напомнить окружающим, что американцы не воспринимали всерьез эту чепуху.
Пока церемония шла своим чередом, Лидия оглядывала зал, его стены, затянутые малиновым шелком фриз под потолком с изображением героев, огромнейшие люстры и бесчисленное множество цветов. Она любила пышность и ритуал, красивые наряды и изысканные церемонии, они одновременно и волновали, и успокаивали ее Она поймала взгляд графини Девонширской, распорядительницы королевского гардероба, и они незаметно улыбнулись друг другу. Она разглядела и Джона Бернса, социалиста, президента Торгового совета, и ее позабавил его роскошно вышитый золотом придворный мундир. Представление дипломатического корпуса закончилось, и королевская чета села. То же самое сделали и другие члены королевской семьи, дипломаты и самые высшие аристократы. Лидия и Уолден, подобно стальным не столь знатным гостям, продолжали стоять, как предписывалось правилом.
Наконец началось представление ко двору и дебютанток. Каждая девушка у входа в тронный зал останавливалась, а дворцовый служитель, взяв из ее рук шлейф, расправлял его позади нее. Затем она бесконечно долго шла по красному ковру к тронам, и взоры всех присутствующих были устремлены на нее. Если уж здесь девушка сможет выглядеть изящной и нескованной, то она сможет это сделать в любом месте.
Подойдя к тронному помосту, каждая из дебютанток подавала карточку королевскому гофмейстеру, который зачитывал ее имя. Девушка приседала перед королем, потом перед королевой. Мало кто делал это элегантно, подумала Лидия. Ей пришлось проявить настойчивость, чтобы заставить Шарлотту попрактиковаться в реверансах, но, решила она, другие матери, наверное, столкнулись с той же проблемой. После реверансов дебютантка удалялась, стараясь не оказаться спиной к тронам, пока не скроется в толпе наблюдавших.
