Диана Гэблдон - Шотландский узник (ЛП)
Пардлоу покачал головой и снова посмотрел на Джейми.
— Надо ли вам напомнить? — спросил он совершенно спокойным тоном, словно возобновил прерванный разговор. — Я хочу сказать, вы вспомнили меня?
— Я вспоминаю.
Он вспоминал, и это воспоминание рассердило его так же, как явление Пардлоу вместо герцога Камберленда. Он вцепился в сиденье стула, сопротивляясь своей памяти.
Прошло два дня после битвы, и жирный дым горящих тел уже расползался над болотами, просачиваясь в дом, где укрылись раненные якобитские офицеры. Они вместе прошли поле боя, окровавленные, замерзшие, спотыкающиеся… помогая друг другу, волоча друг друга к временному и иллюзорному убежищу.
Он понимал всю его иллюзорность. Только-только очнувшись на поле, он был убежден, что уже мертв, что все кончено — боль, горе, борьба. Придя в себя, он обнаружил упавшего на него мертвого Джека Рэндалла, тяжестью своего тела перекрывшего кровообращение в раненной ноге, спасшего его от кровотечения для жестокой смерти в плену, последнего унижения.
Друзья нашли его, заставили подняться на ноги, привели в дом. Он не протестовал; он видел, что осталось от его ноги и знал, что долго не протянет.
Дольше, чем он думал; это были два дня боли и лихорадки. Когда пришел Мелтон, его друзья были расстреляны один за другим, а его отправили домой, в Лаллиброх.
Он взглянул на Гарольда, лорда Мелтона — а теперь герцога Пардлоу — без особого дружелюбия.
— Я вспомнил вас.
* * *Пардлоу встал из-за стола, пожал плечами и жестом пригласил его к креслу у очага. Джейми осторожно опустился на розовый дамасский шелк сиденья, но кресло было сделано прочно и выдержало его вес, не скрипнув. Герцог повернулся к открытой двери библиотеки и заорал:
— Пилкок, где ты, черт возьми?
Тот, кто появился на его зов, не был ни лакеем ни дворецким. В комнату, тихо шурша юбками, вошла женщина, чье лицо Джейми уже видел в холле. Он смотрел на нее безразлично, хотя думал, что его сердце может остановиться.
— Пилкок занят, — сказала она герцогу. — Что ты хочешь? — она выглядела заметно старше, но ее лицо с чистой и свежей кожей все еще было красиво.
— Занят? Чем?
— Я послала его на чердак, — спокойно ответила женщина. — Раз уж ты отправляешь бедного Джона в Ирландию, ему, по крайней мере, потребуется чемодан. — Она коротко взглянула на Джейми, потом ее взгляд вернулся к мужу, и Джейми заметил ее вопросительно изогнутую бровь.
Иисусе, так она его жена, подумал он, заметив мимолетное признание в гримасе герцога. Она его жена. Зеленые обои за спиной герцога вдруг начали светиться, а лицо Джейми похолодело. Он спокойно подумал, что вот-вот упадет в обморок.
Герцог издал короткий возглас, и женщина повернулась к нему. Сияющие пятна увеличились и затянули все окружающее свой пеленой, но не настолько густой, чтобы он не смог разглядеть выражение его лица. Настороженного и предостерегающего.
— Вам нехорошо, мистер Фрейзер? — холодный голос герцога проникал сквозь жужжание в ушах, он почувствовал, как чья-то рука на затылке поддерживает его голову. — Поддержи его голову, Минни, дорогая.
— У меня есть… вот… — голос женщины слегка задыхался, он услышал звон стекла, пахнуло теплым ароматом коньяка.
— Нет, пока не надо. Моя табакерка — на каминной полке. — герцог держал его за плечи и, он понял, удерживал от падения. Кровь медленно приливала к голове, но перед глазами все еще было темно, а лицо и пальцы были холодны.
Послышался звук легких удаляющихся шагов — слух теряется в последнюю очередь, подумал он — звонких на паркете и заглушенных на ковре, пауза, она быстро вернулась обратно. Шум со стороны герцога, еще один щелчок, мягкое «пум», и острый запах аммиака проник ему в нос.
Он задохнулся и дернулся, пытаясь отвернуться, но твердая рука держала его голову, заставляя дышать этой гадостью, потом отпустила и позволила сесть, кашляя и брызгая слюной. Глаза слезились так сильно, что Джейми едва мог разглядеть нависший над ним силуэт женщины с флаконом нашатыря в руке.
— Бедняга, — сказала она, — вы, должно быть, едва живы после поездки и голодны впридачу, бьюсь об заклад, вы не ели с самого утра. Действительно, Хэл…
— Я послал за едой. Я как раз собирался попросить снова, когда он побледнел и завалился, — герцог возмутился и запротестовал.
— Ну так пойди и поторопи Кука, — приказала его жена. — Я дам мистеру… — Она выжидающе посмотрела на Джейми.
— Фрейзер, — удалось выговорить Джейми, вытирая потное лицо. — Джеймс Фрейзер. — Странно было ощущать свое имя на губах, он не называл его много лет.
— Да, конечно. Я дам мистеру Фрейзеру немного бренди. Скажи Куку, что нам нужны сэндвичи и пирог, и чайник крепкого горячего чая, и мы хотим все это срочно.
Герцог выругался по-французски, но пошел. Женщина уже держала стакан коньяка и поднесла его к губам Джейми. Он отпил глоток и посмотрел на нее поверх стакана.
Мягкий румянец сошел с ее щек, она была бледна и ее нежные губы сжались в суровую линию.
— Ради Дела, которое мы когда-то считали общим, — сказала она очень тихо, — я прошу вас ничего не говорить. Пока нет.
* * *Джейми был глубоко смущен и раздосадован. Ему случалось падать в обморок от боли или шока. Но не перед врагом. А вот теперь он сидел, пил чай из фарфоровой чашки с золотым ободком и ел сэндвичи и пироги с красивой тарелки с тем самым врагом. Он был смущен, раздосадован и вообще находился в крайне невыгодном для себя положении. Ему все это очень не нравилось.
С другой стороны, угощение было превосходным, а он был голоден. Его желудок сжался, когда на горизонте показался Лондон, так что он даже не позавтракал.
Пардлоу, к его чести, не попытался воспользоваться слабостью гостя. Он не говорил ничего, кроме случайного «Еще ветчины?» или «Передайте горчицу, пожалуйста», и ел с деловитостью солдата, не пытаясь поймать взгляд Джейми, но и не избегая его.
Женщина оставила их без лишних слов и не возвращалась. Уже за одно это он был ей благодарен.
Он знал ее как Минну Ренни; Бог знает, каким было ее настоящее имя. Тогда, в Париже ей было семнадцать лет, она была дочерью книготорговца, который так же занимался продажей информации, она не раз передавала сообщения своего отца Джейми. Сейчас Париж казался далеким, как планета Юпитер. Дистанция между юной шпионкой и герцогиней казалась еще больше.
«Ради Дела, которое когда-то было общим». Было ли? Он не питал никаких иллюзий в отношение старого Ренни, его лояльность была оплачена золотом. Неужели его дочь действительно считала себя якобиткой? Он жевал кусок пирога, наслаждаясь хрустящими грецкими орехами и дорогим экзотическим вкусом какао. Он не пробовал шоколад с Парижа.
Он предположил, что это было возможно. Идея реставрации Стюартов привлекала людей романтического темперамента, обреченных людей, как правило. Внезапно ему вспомнился Куинн, и волосы поднялись дыбом у него на руках. Иисусе. В тревоге последних дней он почти позабыл о сумасшедшем ирландце и его безумной идее. Что подумает Куинн, когда узнает, что его увезли английские солдаты?
Ну, сейчас он ничего не мог сделать ни для Куинна, ни для герцогини Пардлоу. Хорошенького понемножку. Он осушил свою чашку и поставил ее на блюдце с отчетливым звоном, который давал понять, что он готов разговаривать.
Герцог тоже поставил чашку, вытер рот салфеткой и без всяких предисловий спросил:
— Считаете ли вы себя у меня в долгу, мистер Фрейзер?
— Нет, — ответил он, не задумываясь, — я не просил вас спасать мою жизнь.
— Да, не просил, — сухо сказал Пардлоу. — помнится, вы требовали, чтобы я расстрелял вас.
— Да.
— Вы держите на меня зло за это? — вопрос был задан серьезно, и Джейми ответил так же.
— Держал. Но сейчас уже нет.
Пардлоу кивнул.
— Ну, что ж. — он поднял обе руки и отогнул большой палец. — Вы сохранили жизнь моему брату. — отогнул большой палец на второй руке — Я пощадил вашу. — указательный палец. — Вы протестовали против моей помощи. — другой указательный палец. — Но при дальнейшем рассмотрении отозвали свой протест. — он поднял брови, и Джейми подавил невольную улыбку. Он склонил голову на полдюйма, и Пардлоу кивнул, опустив руки.
— Таким образом, вы согласны, что между нами нет долгов? Нет старой вражды?
— Я бы не поехал так далеко, чтобы полюбоваться на ваши пальцы, — сухо ответил Джейми. — Но вы правы, долгов нет. Не между нами.
Ответный взгляд герцога был проницательным, он услышал акцент на слове «нами».
— Каковы бы ни были у вас разногласия с моим братом, они не касаются меня, — сказал Пардлоу, — до тех пор, пока они не мешают делу, которое я хочу вам предложить.
Джейми спрашивал себя, что сказал Джон Грей своему брату об их разногласиях, но, если Пардлоу это не касалось, то это было не его дело.
