Диана Гэблдон - Шотландский узник (ЛП)
Когда наступление захлебнулось, когда армия, дрожа от холода разбила лагерь в Дерби, когда командиры никак не могли решить, выступать им или нет, солдаты по-прежнему говорили о Лондоне. Но теперь они говорили не о золотых вывесках и голландском джине. Они шептались о виселицах и о знаменитом мосте, где выставляют головы предателей. О Тауэре.
Эта мысль повергла его в растерянность. Иисусе, неужели его везут туда? Он был осужденным предателем, хотя и условно-досрочно освобожденным в последние четыре года. Он был внуком лорда Ловата, который встретил свою смерть в одном из дворов этого самого Тауэра. Он не любил деда, но перекрестился и прошептал под нос:
— Foisair Anam. Покойся с миром.
Интересно, на что похож этот чертов Тауэр? Он попытался представить его, хотя, Бог знает, что ему преподнесет реальность. Он должен быть высоким, хотя, все замки высокие. Он был бы предупрежден, если бы видел его раньше. Он был бы готов.
Готов к тюрьме? Мысль об узких и холодных камерах, где пройдут месяцы и годы его жизни, заставила сжаться сердце. И Уильям. Он больше никогда не увидит Уильяма. Лучше бы они его убили. Сейчас это было его единственной надеждой.
Но почему? Неужели его условно-досрочное освобождение отменено? Тот последний ужасный разговор с Джоном Греем… Он непроизвольно сжал кулаки, и один из солдат тяжело уставился на него. Он с усилием разжал руки и затянул их под полы плаща, вцепивших в бедра с такой силой, что должны были остаться синяки.
Он не видел Грея и ничего не слышал о нем с того самого дня. Что, если он затаил на него злобу и наконец решил расквитаться с Джейми Фрейзером раз и навсегда? Это было наиболее вероятное объяснение тем непростительным вещам, что были сказаны с обеих сторон. Хуже того, они оба имели ввиду именно то, что говорили, и они оба знали это. Горячая кровь не могла оправдать его, хотя честно говоря, он был абсолютно хладнокровен, и…
Он увидел. Он задохнулся, не успев совладать с собой, хотя знал, что солдаты прервали разговор и смотрят на него.
Это должен был быть Тауэр. Джейми достаточно хорошо знал, как выглядят тюрьмы. Высокие круглые башни над мрачной высокой стеной, широкий и грязный поток, несущий свои воды сквозь железную решетку. Ворота предателей? Он слышал о них.
Все они ухмылялись, злобно наслаждаясь его страхом. Джейми с трудом сглотнул и напряг мышцы живота. Они не увидят его страха. У него осталась только гордость, но ее было достаточно.
Но повозка не свернула с дороги. Она проплыла мимо окруженных рвом башен, лошадиные копыта стучали по мостовой, и он благословил этот звук, потому что он заглушил мучительный вздох, вырвавшийся из его груди. День был прохладный, но его рубаха была насквозь мокрой от пота, и он заметил, как солдат морщит нос, искоса поглядывая на него. Это был запах страха, он и сам его чувствовал. Могло быть хуже, дружок, подумал он, холодно встретив его взгляд. Я мог бы наложить в штаны, и ты нюхал бы мое дерьмо всю дорогу.
Потратив не меньше часа времени, чтобы пробраться сквозь неразбериху пешеходов, телег, карет и лошадей, толпившихся на узких улочках, они наконец остановились перед массивным домом, который стоял за оградой на краю большого парка. Джейми с удивлением огляделся. Он ожидал, что его доставят если не в Тауэр, то в другую тюрьму. Кто живет в этом чертовом доме, и зачем его сюда привезли? Солдаты ничего ему не говорили, и он не хотел их спрашивать.
К его изумлению его провели по мраморным ступеням ко входной двери, где все остановились и стали ждать, пока лейтенант стучал молотком в дверь и разговаривал с дворецким. Дворецкий был маленьким, аккуратным человечком, который сначала поморгал, глядя на Джейми, словно не верил своим глазам, а затем повернулся к лейтенанту, пытаясь спорить с ним.
— Его светлость приказал мне привезти его, и я его привез, — сказал лейтенант нетерпеливо. — Впустите нас!
Его светлость? Герцог? Что, черт возьми, нужно от него герцогу? Единственный герцог, которого он знал, был… Боже… Камберленд? Его сердце подпрыгнуло к горлу, он попытался дышать ровнее. Он только раз видел герцога Камберленда, когда его самого после Куллодена везли в телеге, скрытого под слоем сена. Телега объезжала лагерь высших чинов, и он успел заметить большую палатку, перед которой сидел человек, раздраженно обмахиваясь от облака дыма обшитой золотым галуном шляпой. Дыма горящих тел погибших якобитов.
Он почувствовал толчок, и удивленно взглянул на солдата. Он замер, спрятав кулаки, но холод и страх исчезли, сгорели в пламени ярости, который внезапно вспыхнул в его душе, заставив выпрямиться и расправить плечи.
Его сердце болезненно билось, прощаясь со всеми любимыми людьми. Кончатся долгие дни выживания, у него была цель, и ее свет звал за собой.
Дворецкий отступил, не соглашаясь, но не в силах противостоять. Так, хорошо. Все, что ему требовалось, это вести себя осмотрительно, пока он не увидит герцога. Он быстро сжал пальцы левой руки. Там должен быть нож для бумаги, что-то еще…, это не имело значения.
Лейтенант кивнул головой, и он сделал шаг вперед, прежде чем солдаты успели взять его за руки. Он увидел, как взгляд дворецкого опустился к его ногам, губы искривились в презрительной усмешке. В коридоре приоткрылась дверь и мелькнуло женское лицо. Она заметила его, ахнула и закрыла дверь.
Он бы переобулся, если бы ему дали время. Он не хотел ни пачкать дом, ни выглядеть варваром, каким его здесь считали. Солдаты подтолкнули его вперед, стоя по обе стороны от него, и ему еще меньше хотелось, чтобы его тащили силой, поэтому Джейми пошел, оставляя на полированном полу коридора пыльные следы и сухие ошметки навоза и грязи.
Дверь в комнату была открыта, и они сразу вошли. Он быстро окинул ее взглядом, оценивая расстояние, ища, что может послужить оружием, и после этого долгого мига его глаза встретились с глазами человека, сидящего за столом.
Несколько секунд его разум отказывался осознать реальность, он моргнул. Нет, это был не Камберленд. Даже прошедшие годы не смогли бы превратить жирного немецкого герцога в худощавого мужчину, хмуро глядящего на него через столешницу.
— Мистер Фрейзер.
Это был не совсем вопрос, и этого было недостаточно для приветствия, хотя мужчина вежливо наклонил голову. Джейми тяжело дышал, словно пробежал целую милю, его руки слегка сжимали бедра, пытаясь унять гнев, которому сейчас не было выхода.
— Кто вы? — грубо спросил он.
Человек за столом остро взглянул на лейтенанта.
— Разве вы не сказали ему, мистер Гаскинс?
Гаскинс. Было незначительным удовольствием узнать имя этого факера. Гораздо приятнее было видеть, как он сначала вспыхнул, а потом побледнел.
— Я…эээ… нет, сэр.
— Оставьте нас, лейтенант. — человек не повышал голоса, но его слова резали, словно бритва.
Это солдат, подумал Джейми, я могу с ним справиться. Но что ему надо?
Мужчина поднялся, не обратив внимания на поспешный уход лейтенанта Гаскинса.
— Приношу свои извинения, мистер Фрейзер, — сказал он. — С вами дурно обращались в дороге?
— Нет, — автоматически ответил он, вглядываясь в лицо перед собой. Оно было удивительно знакомо, но он мог поклясться, что не знает этого человека. — Зачем я здесь?
Человек глубоко вздохнул, его лоб немного разгладился, и Джейми увидел перед собой правильные черты красивого, несколько изможденного лица. Он ощутил толчок в грудь.
— Иисусе, — сказал он. — Брат Джона Грея. — Он судорожно вспоминал это имя, и нашел его. — Лорд… Мелтон. Иисус Христос.
— Ну, да. — ответил мужчина. — Хотя я больше не ношу этот титул. После нашей последней встречи я успел стать герцогом Пардлоу. — Он криво улыбнулся. — Это было довольно давно. Прошу вас, садитесь, мистер Фрейзер.
Глава 8
Долг чести
Он был настолько потрясен, что продолжал стоять неподвижно, бессмысленно глядя перед собой. Мелтон-Пардлоу оглядел его сверху-вниз, задумчиво сведя брови над переносицей.
Опомнившись, Джейми резко сел, чувствуя, как позолоченный стул непривычно прогнулся под ним. Пардлоу тоже сел и, не отрывая глаз от лица Джейми, крикнул:
— Пилкок! Ты мне нужен.
Это произвело должный эффект, Джейми не оглянулся посмотреть на лакея, но услышал за спиной почтительное «Ваша светлость?».
— Принеси нам виски, Пилкок, — сказал Пардлоу, все еще всматриваясь в Джейми, — и печенье, нет, не печенье, что-нибудь посущественнее.
Пилкок издал вопросительное мычание, в результате чего герцог раздраженно посмотрел за спину Джейми.
— Откуда мне знать? Мясной пирог, остатки жаркого, жареного павлина, Бога ради. Спроси Кука, спроси свою любовницу.
— Да, ваша светлость.
Пардлоу покачал головой и снова посмотрел на Джейми.
