Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.
Для того чтобы в праобщинах стали происходить какие-то совместные действия, были необходимы такие условия и предпосылки, которые заставили бы сформировать определённое совместное поведение. Оно должно было активно функционировать, чтобы должным образом реагировать на определённые сигналы общие для данной популяции, праобщины. В процессе образования определённых психологических форм, появившиеся стимулы становились ключами или сигналами поведенческих актов, которые и ставились под контроль данных стимулов. При отсутствии каких-либо средств хранения такого количества информации, она могла передаваться только при непосредственном контакте. Причём такой контакт должен был быть при очень доброжелательных отношениях и положительном эмоциональном климате в праобщинах и создающихся на новом организационном уровне охотничьих группах. В противном случае механизм передачи информации, скорее всего, мог не сработать или на его усвоение потребовалось бы очень много времени. Кроме того, групповой отбор тех первобытных коллективов был очень строг к нарушению установленных норм и правил. Отклонение от них вело к большим неприятностям т.к. мозг пока ещё не мог реагировать должным образом и плохо защищал индивида в форс-мажорных обстоятельствах. Поэтому стал вырабатываться механизм вытеснения из памяти всего негативного, что нарушало непрерывность и тождественность процесса охоты. Это достигалось бессознательным принятием комплекса отношений в окружающем пространстве даже без участия второй сигнальной системы, но при действии биологически активных веществ, которые вырабатывал развивающийся головной мозг, вызывающий чувство удовлетворения или не удовлетворения.
Вот на данном этапе формирования человека такое направление в психологии начала XX века как бихевиоризм* попадает в самую точку. Только там, в то время, он, в чистом виде и имел место. При исследовании того далёкого времени не нужно учитывать зарождающееся сознание как высший уровень психического отражения и саморегуляции.
Грегарный отбор в популяциях Homo habilis довольно эффективно налаживал групповую совместимость прамужчин, без которой невозможна зарождающаяся коллективная охота. У этих поздних гоминид на том интеллектуальном уровнем, групповая сплочённость в достижении цели при проведении охотничьих мероприятий, предполагала наличие психофизиологической совместимости темпераментов и характеров всех членов охотничьих групп. В связи с этим в них активно началась стратификация, на фоне жесточайшей системы линейного доминирования. В протоколлективах стала формироваться социально - политическая иерархия, основанием которой служил, как мы теперь знаем, зарождающийся половой и возрастной принцип структурирования коллективных, функциональных образований. Теперь уже с достаточно концентрированным выражением воли охотничьих групп, т.е. их политикой, которая стала зависеть от окружающих факторов и психологической атмосферы внутри популяций. Таким образом, в охотничьих группах главным психологическим моментом было удержание в её среде на должном уровне своего индивидуального достигнутого статуса. Хотя необходимо отметить, что достижение хабилисами - прамужчинами определённых успехов в обыденной жизни и в дальнейшем мужчинами архантропов и палеоантропов не гарантировало попадания в высокостатусный слой охотничьей группы. Всё зависело от того, как он вёл себя в процессе охоты, что в свою очередь зависело от физического развития и совершенства нервной системы, темперамента*. Таким образом, в группах прамужчин, скорее всего поздних хабилисов, были мужские особи различных возрастов, но с разной перспективой достижения своего статусного состояния в активной политической жизни охотничьих групп, а значит и в популяции в целом. Им, чтобы пробиться в основное звено, уже нужно было быть не только физически здоровым, но умным и хитрым, т.е. хорошим политиком. Зачатки же кооперативности на новом прогрессивном уровне выразил механизм грегарного и индивидуального отборов, своей самой сутью. То есть при проведении охоты с большим числом участников шансов выжить было больше у наиболее сильных физически, с хорошей реакцией, мобильной нервной системой за счёт менее развитых в этом отношении индивидов. Эти в какой-то мере ущербные особи с определёнными дефектами как бы подставлялись в экстремальных ситуациях охотничьих мероприятий под гнёт смертельных обстоятельств, давая возможность более развитым остаться в живых.
Взаимодействия внутри популяции хабилисов, праобщины ранних архантропов и отношение к окружающему миру, теперь можно назвать протокультурным полем действия. Потому, что в своём изначальном понимании оно определяло совокупность адаптационных возможностей и условий, как для охоты, так и для собирательства, и обозначало цели для их достижения, определяло средства, т.е. орудия, ландшафты, время суток, времена года и т.д. Самое главное в этом они, по-видимому, могли уже устанавливать границы возможностей в соответствие имеющейся информационной базы, используя жизненный опыт. Человека умелого из-за его способностей можно назвать родоначальником или пограничной формой перехода от гоминид к подсемейству гоминин – собственно людей.
Представители переходных форм гоминидгоминин со временем стали намного лучше держать в руке орудие, чем хабилисы, а значит и более эффективно им пользовались. Концевые фаланги пальцев приняли приплюснутую форму, что говорит о том, что поздним хабилисам уже приходилось много заниматься определенными трудовыми действиями, в которых работа пальцами рук имела уже большую практику, а архантропам ещё в большей степени приходилось заниматься ручным трудом. На результативность охоты в существенной степени стал влиять наложенный на наблюдательность уровень имеющегося опыта, полученного в процессе решения задач поставляемых самой жизнью в процессах охоты. На это также влияло накопление знаний с зачатками их подсознательной систематизацией и, хотя и на интуитивном уровне эффективное применение.
У автора постоянно возникает вопрос,- почему на стоянках начиная от хабилисов до первобытных людей, археологи находят большое количество орудий, когда никаких следов катастроф не обнаружено? Просто встали и ушли и инстинкт собственности, который записан генетически и определяет в собственность всё жизненно важное, что окружает любую особь или в данном случае индивида почему-то не срабатывает по отношению к орудиям труда. Здесь возможно то, что или орудия у гоминид и гоминин на ранних этапах их становления не являлись такими уж важными атрибутами их жизни в отличии от орудий нападения и защиты, или это было, что так же вероятно, не умение долгое время сосредоточится на определённом виде деятельности, событиях или предмете, ведь это требует определённых волевых усилий. То есть можно сделать вывод, что у гоминид, а затем и гоминин было очень слабое произвольное внимание и не достаточно сильная воля. При том их деятельность осуществлялась без сознательных намерений, а путём интуитивно эмоциональных механизмов психики. Активность произвольного внимания только ещё формировалась под действием вырабатываемых социальных форм поведения и коммуникации. Только осознанный труд окончательно его сформировал. Не произвольное у всех приматов являющееся настроенным и исходным по отношению к другим видам внимания (у человека они появляются в процессе усложнения трудовой деятельности), имеет пассивный характер. У животных и у человека, в основном, оно служит для ориентирования в окружающей среде, т.е. навязывается внешними по отношению к целям деятельности, раздражителями. Не произвольное внимание имеет механизм настройки, который помогает настроиться (при наличии помех) на восприятие необходимой информации при движении к цели.
Произвольное же внимание вырабатывалось по мере усложнения приёмов трудовой деятельности и осуществлялось в русле развития сознательных намерений и мотивов, требовавших для их осуществления определённых волевых усилий, которых у первых гоминин было недостаточно. Вот всё это пока было развито не в полной мере. Мотивы, т.е. побуждения к действию пока были связаны только с удовлетворением потребностей коллективного жизнеобеспечения. Только совокупность внешних и от части внутренних условий побуждали наших тех далёких предков к активным действиям и определяли её направленность, отвечающим их желаниям. Такое отношение к орудиям труда кроме этого ещё и подтверждает их второстепенность в повседневной жизни. Орудия убийства они, конечно, всегда держали при себе и, скорее всего, очень ими дорожили. Вот это и была их собственность, которую они защищали от посягательств со всей страстью своей дикой души. Ведь от этого завесила их жизнь. Установки делится своей собственностью природа не дала никому, и не правы те родители, которые заставляют своего ребенка, делится с окружающими сладостями или игрушками, обвиняя его в жадности. Глубоко не правы! Этим они разрушают инстинкт собственности, вызывают чувство неудовлетворённости даже враждебности к окружающим его людям, посягающим на его собственность. В последствии это вполне может привести к непреодолимому стремлению к накопительству, возникновению комплекса неполноценности и склонности к воровству.
