Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.
Данный барьер – механизм задержки реакций на кратковременные возмущения окружающей среды с самого начала своего возникновения выполнял две функции. Во первых он препятствовал и препятствует до сих пор проникновению в подсознательные основные культурные сценарии всех тех реалий окружающей среды и психологических феноменов, которые могли бы расшатать целостность культурных констант из которых данные сценарии и состоят. Во - вторых защитный барьер контролировал реакции на малые и не продолжительные возмущения окружающей среды.
Таким образом, для сохранения в целостности адаптационный фундамент существования хабилисов (гоминид), а затем и архантропов (гоминин) против тех факторов, которые могли повлечь за собой негативные искажения протокартины, а затем и картин мира, и существовали защитные барьеры между внешней средой и подсознательно существующими культурным константами. Они, эти барьеры, при деятельной поддержке действий биологически активных веществ, не допускали в бессознательное все те феномены окружающей среды, которые могли бы нанести ущерб благополучию существования популяций и вида в целом. Кроме того, они тормозили и импульсы бессознательного, направленные на внешние факторы окружающей действительности, не позволяя какие-либо импровизации потому, что они в то время были крайне опасны. Фактически всё это так и осталось по сей день.
Создаваемые протокартины мира поздних гоминид, а затем и гоминин по своей сути феномен жёсткий, замкнутый и мало способный к развитию. Поэтому в процессе группового отбора и выработался механизм задержки реакции на возмущения окружающей среды, при которой основные психологические блоки зарождающейся протокультуры всегда оставались и остаются сейчас стабильными. Это был и есть фундамент, на котором построены первые протокартины мира, соответствующие адаптивным свойствам организма, психики и зачаткам протокультуры на данный период относительно длительного существования, даже тогда, когда реальность не соответствовала их подсознательной протокартине мира в определённых моментах бытия.
Необходимо запомнить, что находящееся в фундаментальной части психики современного человека, на основании которой и формируются современные картины мира, привносимое малыми социальными группами, молодёжными, политическими и культурными течениями подвергаются строжайшей подсознательной цензуре, механизм которой возник миллионы лет тому назад. Ему и в настоящее время преданно служат моральные нормы, традиции и законы. В связи с этим всякие попытки корректировать природные врождённые особенности человека терпят неудачу. Вот вследствие этого за пределами разумности у современного человека и существует огромная сфера человеческой стихийности и кажущейся неупорядоченности поступков человека, которые ни как не поддаются логике.
В принципе сформированные картины мира, как определила наука антропологическая психология, по своей сути нелогичны до сих пор. Кроме того, хотя они и менялись в процессе антропогенеза, а иногда и в широких пределах, нелогичность мышления не представляло возможности хабилисам реагировать на изменения моментально. Это происходило потому, что какие-то резкие изменения в окружающей среде были относительно кратковременными и преодолимы в течение определённого времени без изменения формирующихся протокультурных констант – этих бессознательных комплексов и компонентов обобщённых сценариев жизни - надстроек картины мира. Моментальная же реакция на временные возмущения окружающей среды, которая могла привести к изменению существующей протокартины мира, ни к чему хорошему не могла привести для коллективных формирований этих гоминид. Их сплочённость зависела от интенсивности и постоянно увеличивающейся информативности в коммуникативных внутригрупповых связях, на базе уже имеющихся способах передачи информации, доставшейся от австралопитеков афарских и африканских.
Отсюда вытекает то, что культуры как феномен человека, фактически не переходят одна в другую, а всегда начиналась как бы заново, на новом эволюционном уровне. В данном процессе используются наработки прежних протокартин мира отбрасывая бесполезные, строя новые на базе врождённых феноменов психики, которые, кстати, формируются по вневременным законам человеческой природы и плавно переходят из одного качества в другое. Таким образом протокультура хабилисов, а затем и культура эректусов (Homo erektus - Человек прямоходящий - архантроп) представляла собой неизменяемый пакет культурных моделей, который был статичен в своей сути и изменялся только согласно определённым статусам и периодам антропогенеза, проявлявшимся в несовместимой с прежними культурными константами.
Любой компонент зарождающейся протокультуры гоминид уже отличался от компонентов животного мира тем, что он становился одновременно и знаком и значимой системой. Например, прямой взгляд на любом уровне организации млекопитающих имеющих бинокулярное зрение это знак агрессии и только у наших предков он превращался в способ принуждения, к каким-либо необходимым действиям. То есть это уже была значимая система, и она стала развиваться потому, что гоминиды одному и тому же процессу или явлению, в зависимости от обстоятельств, вынуждены были предавать два и более значения. Хотя данный процесс был длительным и сложным.
Компоненты окружающей природы, не востребованные как значимые системы, воспринимаются как фон. (Вспомните мы говорили, что для животных вся окружающая природа воспринимается как фон из которого по необходимости вычленяются из неё жизненно важные компоненты поэтому он застывшее отображение действительности). Фон вокруг гоминид уже не стоит на месте это уже поле их деятельности хотя оно и ограниченно функциями мозга.
Все это творилось в тесно спаянных популяционных формированиях и тех функциональных структурах – предшественниках, в которые феноменом «Пра Мы» было привнесено из охотничьих групп коллективное мышление, которое, в конце концов, превратилось в смысл жизни популяций, а затем и праобщин. Оно и было основополагающим. К нему хабилисы, а позднее и архантропы были генетически предрасположены со времён зарождения первых охотничьих групп. На его поле стало выкристаллизовываться новые ролевые участия подгрупп женщин, подростков и стариков, к которым примыкали больные и увечные, но только при оседлых периодах жизни и достаточности пищевых ресурсов.
Проходя через сознание пока ограниченное психическими, физиологическими и онтогенезисными возможностями данных гоминидных форм, объекты окружающего мира становились значимыми объектами и даже системами в рамках пока ещё слабого, но определяемого культурного поля. В какой-то степени они были уже регулируемыми в проявлениях адаптационной деятельности*. Теперь её можно назвать, хотя и с некоторой натяжкой, культурной деятельностью, но в основе, которой пока лежали бессознательные комплексы и сценарии взаимодействия, зарождающиеся внутри формирующихся социумов, и проявлявшихся в контактах с окружающей действительностью. Вот внутри этих бессознательных сценариев стали конкретизироваться определённые понятийные блоки, которые в психологической антропологии стали называться культурными константами.
Через призму охотничьих сценариев сценарии жизни стали «набухать» социальной и культурной информацией по взаимодействию между протоструктурными формированиями популяций и что самое важное они стали влиять, хотя пока и слабо, на использование охотничьих сценариев в других сторонах жизни, которых пока было ещё мало. Таким образом, восприятие определённой ситуации и проведение при этом определённой деятельности как ответ на неё, становятся тесно связанными на новом понятийном уровне. Это значит, что уже начались психологические процессы ни как не животного вида. На их базе хабилисы стали учиться способам восприятия окружающей действительности выходящих за рамки животных инстинктов.
В связи с этим можно предположить, что в появляющихся охотничьих сценариях уже имелась как протосоциальная, так и протокультурная информация, определённая в зачатках общественных взаимодействий. Кроме того, подсознательный контекст вероятно уже влиял на использование вариантов самих сценариев. Фактически каждый сценарий это был вариант охоты на определённый вид животных, причём в определённой ситуации и поэтому каждое событие сценария уже стало оформляться культурно и, кроме того, оно было тождественно прошедшему значимому моменту сценария и воспринималось окружающими как непосредственное событие.
Участвуя в пока ещё малом количестве жизненных сценариев, обусловленных разумной деятельностью, гоминиды подсознательно связывали восприятия и деятельность через развивающуюся коммуникационную систему с двумя тесно взаимосвязанными процессами протосоциальным и протокультурным. В связи с этим хабилисы, а затем и архантропы стали строить взаимоотношения внутри культурной системы, которую сами и создавали как адаптационную. То есть между протоструктурными формированиями популяций, а затем и структурными формированиями праобщин в первую очередь вырабатывались взаимосвязи и взаимодействия. Именно в данном контексте складывались жёсткофиксированные установки на восприятие окружающей действительности под действием зачаточных компонентов обобщённой культуры и в рамках нарабатываемой картины мира каждой праобщины в отдельности, которые постепенно превращались в прототабу, а затем и табу. Теперь уже можно сказать, что восприятия стали культурно психологическим процессом.
