Опера и смерть - Вера Русакова
– Вы хорошо знали майора Рейс-Моргана?
– А кто это?
Так, понятно.
– А мистера Паркса?
Певица пристально посмотрела на меня.
– Вы имеете в виду нашего контрабасиста?
– А Вы знаете другого Паркса?
– Нет. Но я знаю, что у разных людей иногда бывают одинаковые имена.
Что ж, трудно спорить.
– Вы можете рассказать мне о мистере Парксе?
Синьора Ангиссола словно выдавливала из себя слова.
– Он пришёл к нам одиннадцать месяцев назад. Умерла наша музыкантша и моя добрая подруга Жюстин Пернэ… Точнее, она носила фамилию…
Губы певицы произнесли что-то немыслимое. Вроде «Шаривари»
– … но часто пользовалась sa famille de jeune fille [2]. Нужно было срочно искать человека на её место. Сначала пришёл один человек, имя которого, извините, не помню, но он у нас не прижился. Потом синьор Имолезе, – тут певица сделала неприятную гримасу, – привёл мистера Паркса. Кажется, они выступали раньше в одной труппе, но это лучше узнать у самого синьора Имолезе. Паркс работал добросовестно, поэтому когда в прошедшее воскресенье он не явился на репетицию, все очень удивились. С ним произошло какое-то несчастье?
– Почему Вы так думаете?
– Потому, что Вы пришли ко мне и расспрашиваете. Но вообще-то я первая задала вопрос.
– Да, мадам, произошло несчастье. Он убит.
Певица не высказала ни страха, ни сожаления, но явно оживилась. Странно.
– А кем?
Мне не хотелось дурно отзываться о своём родственнике, но пришлось.
– По-видимому, майором Рейс-Морганом.
– Как интересно! А почему?
– Это мне самому, хотелось бы понять, синьора. Вы относились к Парксу с симпатией?
– Нет.
– Он был Вашим врагом?
–Он был мне безразличен.
–Почему?
–Не знаю.
Не сказать, чтобы она была очень болтлива.
– А где Вы были в день убийства?
Она посмотрела на меня в упор.
– А откуда я знаю, когда произошло убийство? Он мог погибнуть в любой день после субботы… И даже в любую ночь.
– Почему именно после субботы? – я несколько растерялся.
– Потому, что в субботу вечером он был жив и играл на контрабасе, – снисходительно объяснила мне собеседница.
Для женщины и иностранки она рассуждала довольно логично.
– По всей вероятности, он погиб в воскресенье.
Она задумалась.
В воскресенье у нас не было спектакля… А в репетиции я не участвовала. Сидела дома, потом мы с друзьями немного покатались…
– А кто Ваши друзья?
– Роберто… синьор Кассини. Синьорина Мак-Генри. Синьор Амати.
– Где Вы катались?
–Откуда я знаю? По Карлайлу и окрестностям. Мы сказали слуге: «вези куда-нибудь». И он нас вёз, куда глаза глядят. Когда мы решили возвращаться – выяснили, что заблудились. По счастью, была середина дня, и мы встретили прохожего, который объяснил, как вернуться.
– Вы помните этого прохожего?
– Нет.
– А где вы его встретили?
– Нет. Зачем мне это надо?
– А не проезжали ли вы мимо Браун-Хауза?
–«Браун-Хаус» – это, вроде, коричневый дом? Может, и проезжали. Не помню.
– А мимо мастерской Бейкера?
Певица задумалась.
– А как это пишется?
По её просьбе служанка подала бумагу и карандаш. Я постарался изобразить на бумаге вывеску заброшенной мастерской. Тереза Ангиссола некоторое время рассматривала изображение.
– Мне кажется, – сказала она медленно. – Мы проезжали мимо такой надписи. Там ещё были ворота полуоткрытые, из старых досок, и вроде какие-то цепи…
– Всё верно, – подтвердил я. – А Вы не видели там людей? Или каких-то странностей?
– Не разглядывала. Я просто бросила взгляд, и мы поехали дальше.
Я не знал, о чём её ещё спросить. Потом догадался.
– Были ли у Паркса друзья среди членов вашей труппы?
– Кажется, он был в дружеских отношениях с синьором Имолезе и синьором Каэтани.
– А кто это? – Каждое слово приходилось вытаскивать клещами.
– Синьор Имолезе наш певец, бас, а синьор Каэтани – музыкант, играет на гобое.
На этом мне и пришлось откланяться.
Глава 10.
Рассказывает Пол Эверсли.
Есть вещи, которым положено иметь определённый вид и содержание. Собаке положено иметь хвост, чай положено пить в пять часов пополудни, а женщина, да ещё иностранка, да ещё и актриса, должна быть женственной и болтливой. Когда порядок нарушается, это неприлично. Синьора Ангиссола всем своим поведением нарушала порядок, и мне это было неприятно.
Следующим номером, за дверью которого я увидел свет, был номер синьора Кассини.
Мне открыли сразу же, без всяких вопросов. В номере были двое мужчин; одному на вид было около 50 лет, второму – лет 30 или чуть больше. Старший был прямо-таки образцовый итальянец: низенький, толстенький, носатый и болтливый. Мне даже приятно было, что всё встало на свои места.
– Синьора Роберто нет дома, а я его слуга, Луиджи Гоцци. Синьор Роберто ушёл на прогулку, я очень боюсь, как бы он не простудился в этом холодном городе. Ему завтра исполнять партию Риччардо… Вы знаете «Бал-Маскарад»? О синьор Верди – величайший композитор современности, он создаёт шедевр за шедевром…
Мне едва удалось прервать этот поток слов.
– Знал ли мой хозяин майора… как Вы сказали? Кажется, нет. Но у вас, англичан, такие трудные имена… А синьора Паркса кто же не знает! Это наш музыкант. Такой был добросовестный, всегда вовремя приходил, а потом вдруг пропал. Я думаю, дело в женщине. О, любовь, любовь, что ты делаешь с людьми!
– Он появился у нас меньше года назад – когда умерла твоя хозяйка? Синьора Жюстин, такая прекрасная женщина, а умерла внезапно, прямо во время представления. Давали «Дочь полка» юная Рубина пели Мари, это была её любимая роль и вдруг крик! Синьорина прямо со сцены бросилась к матери, но ей уже ничем нельзя было помочь!
Тут толстяк перевёл дух и показал на молодого:
– Он долгие годы ей служил, а сейчас служит её дочери.
Молодой – худой, смуглый и миловидный до женоподобия – молча кивнул.
– Тогда дали объявление и пришёл один неаполитанец, горячий такой, подрался с синьором Каэтани. О мадонна, я думал, он всё здание разнесут! Потом синьор Имолезе привёл этого синьора Паркса. Он был чопорный, как все англичане, но очень аккуратный. Сначала мы думали, что он порядочный человек, а оказалось – негодяй.
Так, это уже интересно.
– Есть такое слово, хозяин сказал, я забыл, шарж или шамаж. Он узнавал про людей всякие тайны и потом требовал деньги, да-да! А мой хозяин… это такая драма, он так любит синьору Аннунциату, а у неё муж, и Паркс обещал всё сказать мужу. Синьор Роберто ничего не боится, но синьора Аннунциата – слабая женщина, синьор Роберто должен был её защитить. Он дал негодяю пощечину и вызвал на дуэль, но Паркс отказался драться – можете такое вообразить?!
