Игорь Чубаха - Тайна Черного моря
Впрочем, эхо недолго гуляло по залам — его заглушил чахоточный кашель адымбаевского автомата.
Скользящим неритмичным шагом [69] продвигаясь в глубь музейного зала, старшина искоса отслеживал параллельный курс рядового Брагина и сержанта Карташова. Не потому, что не доверял выучке бойцов: он не хотел опередить «поморов» или отстать от них. Его было не обмануть тишиной и кажущейся пустынностью закрытого музея. В отличие от майора Горовца, он воспринимал задание по охране генерала на полном серьезе и собирался провести «эпиляцию» помещений до конца. Не как на учебке. Как в бою. Потому что генералы зазря беспокоить «поморов» не станут.
Еще девять шагов, и троица достигнет первой спарки Адымбаев-Тимохин. Достигнет — и свернет во второй зал. Потом в третий. Потом, если не будет никаких неожиданностей, вернется в гардероб и доложит майору, что здание «эпилировано».
До спарки оставалось метров шесть. Во втором зале что-то бухнуло, и тут же, без паузы сухо и надсадно затараторил «калаш» рядового Адымбаева.
Если по каким-то причинам фаза 3 (пассивное обеспечение охраны субъекта) скачкообразно переходит в фазу 4 (активное обеспечение охраны субъекта), «помор» перестает думать. Мыслительный процесс слишком медлителен, чтобы доверять ему в активной фазе. Когда грянуло непонятное и, стало быть, опасное «А-К-Р-Р-Р-Х-Е-ЙШ», а вслед за ним застучала автоматная очередь, головной мозг «помора» без приказа командира уступил командный пост мозгу спинному. Теперь все решали инстинкты, наработанные сотнеча-совыми тренировками условные рефлексы и мышечная память. Фаза 4 означает, что скрытый враг приступил к открытым действиям и, чтобы победить, «поморы» должны упреждать неприятеля хотя бы на шаг. Тут «поморам» не было равных.
Опасность исходила из музейного зала, расположенного слева. Именно в том направлении, откуда донеслось «А-К-Р-Р-Р-Х-Е-Й!!!» и где мелькнули смутные, быстрые тени, сконцентрировал огонь рядовой Адымбаев.
Его напарник, рядовой Тимохин, среагировал на автопилоте: разум еще не успел осознать происходящее, а тело уже разворачивалось в сторону потенциального противника, опускалось на одно колено, вскидывало оружие и нажимало на курок. Две параллельные линии автоматных очередей — одна выше, другая ниже — протянулись в музейный зал. Брызнули осколки витринного стекла. Попадали на пол экзотические рыбы. Шлепнулся на брюхо изрешеченный Raja batis — гладкий скат. С потолка рухнула и разломилась на тысячу кусков акула-катран (акула оказалась гипсовой).
Согласно боевому расписанию, первичная «эпиляция» была закончена через две секунды. Еще через три прыжка секундной стрелки, после того как Адымбаев и Тимохин сняли пальцы с курков, к ним присоединились пятеро «поморов», рассредоточились вдоль стен, заняли круговую.
Клубы порохового дыма, смешиваясь с формалиновым туманом, уплывали под потолок. Внутри зала, там где притаился неприятель, жалобно звякнуло расколотое стекло.
— Обстановка, — негромко бросил старшина Приемыхов.
— Движение в помещении, — кратко, стараясь не выдать дрожь в голосе, ответил Адымбаев. — Наличие посторонних. Попытка атаки. Атака отбита. Потерь нет, число противника неизвестно.
— Так. Начинаем вторичную «эпиляцию». Пелевин-Сорокин, за ними Брагин-Карташов. Следом Адымбаев-Тимохин. Я прикрываю. Идем «клешней». Дистанция четыре метра.
Первая спарка исчезла в пороховой гари, застилающей вход во второй зал, а старшина, автоматически отметив время начала активной фазы (16.41), вызвал майора. О происходящем он не думал. Не было смысла. Ведь если в ход операции вкрадывается посторонний, заранее не просчитанный фактор, значит, операция под угрозой срыва и, значит, фактор подлежит уничтожению. Немедленному. Поскольку любая неожиданность однозначно интерпретируется как акция противника.
— Товарищ майор, докладывает «Пчела 1»...
— Ну?! Что у вас там за фигня творится?!
— Похоже, фаза 4.
— Та-ак... Продолжайте «эпиляцию», старшина. Докладывать по мере поступления данных. Конец.
У майора разом вспотели ладони и волнами пошли волосы под фуражкой. Ай-ай-ай, а бронежилеты-то я разрешил орлам на брать...
— Конец.
Что-то здесь было не то и не так. Карл это нутром чувствовал. Похоже, столкнулись «поморы» с кем-то, кто им не по зубам. А не по зубам ребяткам в этом городе только он, Князев, да его сын. Неужели Анатолий выбрал Зоо в качестве наблюдательного пункта? Вряд ли.
Майор повернулся к нетерпеливо топчущемуся Семену:
— Товарищ генерал...
— Говорите, майор, — хмуро поторопил Семен. — Почему стрельба?
— Очевидно, отряд выявил неустановленную вражескую тактическую единицу. Пока ничего более конкретного сказать не могу.
— Что же, ваши «помидоры» с одним человеком справиться не могут? — взъярился Семен. — Ваши действия?
[70]
— Продолжаю выполнять приказ — обеспечение охраны, — сухо ответил Горовец. — Вверенное мне подразделение проведет «эпиляцию» территории, и мы войдем внутрь.
Генерал лишь хмыкнул в ответ.
Но майор уже забыл про него.
В радиофоне раздалось истошное «Лягай!», после чего последовал такой БА-БАХ, что мозг едва не катапультировался через противоположное ухо. И снова автоматная трескотня.
Майор почувствовал, как у него вытягивается лицо. Стреляли из примкнутого к «калашу» гранатомета, применение которого внутри замкнутого помещения запрещалось строго-настрого — это все равно что бить молотком комара, сидящего у тебя на лбу.
Сержант Карташов и рядовой Брагин последовали за товарищами в зону действия фазы 4. Приготовилась последняя спарка. Адымбаев напряженно считал про себя: «И — раз... И — два... И...»
И — помещение второго зала взорвалось убийственным акустическим ударом, от которого вздрогнули стены древнего здания.
Наступившая после первых автоматных очередей тишина была оглушительной. Гробовой. Давящей. До звона в ушах.
Алиса стряхнула с головы осколки стекла, приподнялась на локте, осмотрелась. И тут же откатилась в сторону, едва сдержав вопль: прямо над ней, воинственно подняв длинные клешни, застыло на многосуставчатых ногах исполинское инопланетное чудовище. Пялилось на нее черными каплями глаз из-под толстого костяного нароста на лбу. «Длинноногий японский краб (Macrocheira kaempferi)» значилось на табличке под пришельцем. Алиса беззвучно выругалась: тьфу, дура, экспоната испугалась...
Она посмотрела налево. Рядом валялось чучело гигантского варана (Varanus komodoensis), а чуть дальше в луже остро пахнущего консерванта ничком лежал Вискас. Уткнувшись лицом в пол, обеими руками натянув свою дурацкую шляпу на уши. Неужели?..
— Эй... — шепотом позвала Алиса.
Нет, жив: Василий поднял голову, обалдело помотал, не вставая, зачем-то ощупал пол в пределах досягаемости руки. Тупо погладил упавшего варана по башке.
— Цел?
— Ф-фу... Чтоб я так жил...
Он хлюпнул носом. Языком перекатил дурацкую спичку в левый угол рта.
— Ну, если цел, тогда вперед.
Алиса с брезгливостью наблюдала, как к ее упершемуся в пол локтю подбирается формалиновая лужа.
— Нет, — вдруг твердо шикнул Вискас. — Там профи. Семь стволов. Гранаты. Сейчас они посовещаются, поймут что к чему, а потом покоцают нас, как куропаток. Как этого.
Он приподнял чучело варана. В боку рептилии зияло аккуратное пулевое отверстие. Совсем недавнее.
Не вставая, Алиса извернулась, достала из подмышечной кобуры «браунинг».
— Так что же делать?
Василий на миг задумался. Около входа под чьим-то сапогом негромко хрустнуло стекло.
— Быстрее, Вискас, — зашипела Алиса. — Думай, родненький!
— Цирковой номер «Летающие слоны», — вдруг оскалился детектив во весь свой щербатый рот. — Нервных просят удалиться... Когда скажу: «Давай!» — давай вперед.
Ласково, как котенка, он прижал к груди чучело варана, достал из уголка губ спичку и чиркнул ее о торчащий гнилым зубом из витрины осколок стекла.
В отличие от рядового Адымбаева, сержант Карташов сейчас чувствовал себя уверенно. Как дома. Как будто снова попал во времена своей боевой молодости: тогда были и джунгли Никарагуа, и весьма успешная, хотя несколько под-затянувшаяся операция «Новые берега». В джунглях-то было гораздо хуже, лес жил, шевелился, дышал; разноголосо орали обезьяны и попугаи, в высокой траве мелькали блестящие спинки то ли ящериц, то ли змей... и из-за каждого дерева какой-нибудь смуглый преверженец империализма норовил всадить в тебя пулю из трофейного автомата или отравленную стрелку из духовой трубки.
Именно благодаря тому, что сержант провел несколько месяцев в джунглях, он первым заметил опасность. Однако среагировал неадекватно.
Когда над рядами стендов и витрин вдруг бесшумно возник гигантский варан и, атакующе растопырив лапы, распахнув зубастую пасть, вывалив багровый язык, спикировал на первую спарку, сержант не раздумывал, ибо раздумывать было некогда.
