Игорь Чубаха - Хранитель понятий

Игорь Чубаха, Александр Логачев

Шрам и кровавый спонсор, или Хранитель понятий

Рождественская сказочка для уркаганов

Роман публикуется в авторской редакции.

Генеральный консультант сериала – Таймырская организованная преступная группировка.

Все события и действующие лица в этой книге выжаты из пальца. Любое совпадение с реальными личностями и событиями в натуре случайно, и предъявы не колышут.

Глава первая. Весь на изменах.

В заповедных и дремучих

Диких Муромских лесах

Разна нечисть бродит тучей

На прохожих сеет страх.

Вроде бы надежно запертая дверь распахнулась с одного рывка настежь. И на пороге нарисовались двое. Волосики на макушках не длинней ногтя, рожи звериные, упакованные в кожу плечи вздуты качковыми холмами. В складках кожанных курток дотаивали застрявшие снежинки. В лапах стыло по масляно бликующей волыне.

Нельзя сказать, что до появления этих двоих в комнатушке царил уют. Наоборот. По врубленному на полную мощность ящику бесновались квакающие реп и тычущие чумазыми пальцами в зрителя негры. Посаженная в клетку малинового абажура лампочка давала нездоровый приторный свет и перекрашивала в папуасок расклеенных по стенам шлюшек из похабных журналов. На шершавом от грязи полу рядом с топчаном сдувшимися воздушными шариками корчились вперемешку мужские брюки и женское барахло – от юбки до панталонов.

А на топчане застыли в страхе бессовестно нагая девица с волосами, перекисленными до цвета манной каши, и парниша лет тридцати пяти-сорока. Торс в расстегнутой до пупа джинсовой рубашке, а дальше гол как сокол. Застигнутые граждане полюбовники еще пребывали в прелюдии и не достигли горизонтали.

Пока двое качков, не отводя стволов, с порога зрели открывшуюся любопытную картинку, откровенно вздыбленное мужское естество парниши опало до таких размеров, что теперь его стало можно спрятать под фиговым листком. И тогда двое наконец вошли в комнатуху, и правый благоразумно притворил за собой дверь.

Визитеры не стали объяснять кто они, зачем и почему здесь. Один остался держать обломанную по сексу парочку под прицелом, а второй, засунув пистолет куда-то себе под ремешок за спину, приблизился и вцепился в безвольно повисшую на плече дамочки руку кавалера. Кавалер не рискнул даже пикнуть.

Гость приподнял пойманную руку повыше, освобождая дамочку. И не больно, но брезгливо толкнул девку в грудь. Дескать, смирно лежи, тогда не покалечим. Девица упала на спину и закрыла глаза. Рот ее беззвучно зашевелился, наверное, вспоминала молитву. А по телеку продолжали резвиться губошлепые ниггеры и выплевывать в зрителей недожеванную реповщину.

Приблизившийся гость абсолютно молча задрал у парниши рукав выше локтя и уставился тупыми поросячьими глазками на обнажившееся предплечье, где не было ничего кроме двух прыщей и следа противооспенной прививки. Очевидно, этот гость доверял своим глазам не до конца, по этому вывернул удерживаемую чужую руку так, чтоб оголившееся предплечье стало видно во всей красе и напарнику. Теперь какое-то время, наверное секунд с пятнадцать, предплечье разглядывали оба с видом больших специалистов по предплечьям. Типа, как доктора на консилиуме, или как коллекционеры редкую монету, или как гурманы – меню в кабаке, где знаменитый шеф-повар.

Но вот загадочная процедура себя исчерпала. Подошедший ухватил за копну осветленных патл и вернул откинувшуюся девицу в прежнее сидячее положение, затем торжественно возложил безвольную пленную руку на подставленное рыхлое женское плечико, возвращая идилию, царившую до начала визита.

Проведя эти операции, гость стал медленно пятиться, причем в освободившейся руке снова появился ствол, чтоб гостя ни дай Бог не заподозрили в мягкости характера. Судя по рожам визитеров апельсин, который они только что здесь надкусили, оказался горьким грейпфруктом. Что-то другое, а не прыщи и след прививки, они надеялись разглядеть на теле отвлекшегося от любовных утех подтоптанного парниши. Может, древний знак ацтеков-инков, а может, какую-нибудь из мадонн кисти Леонардо да Винчи. Ясен пуп, копию. Но на нет – и прокурор выходной.

Девица сидела ни жива ни мертва, все также зажмурив глаза и продолжая шепелявить молитву. Негры, знай себе, прыгали молодыми козлами по экрану. А двое незванных визитеров медленно задом переступили порог и вежливо притворили дверь, ни кого не убив н не ограбив.

В коридоре их поджидала хозяйка увеселительного заведения. Губы похожей на тумбочку мадам были вытянуты в тонкую прочерченную алой тушью линию – происходящее не доставляло мадам удовольствия, но рыпаться – себе дороже. Мадам, не разжимая пасть, указала на дверь наискосок от только что притворенной. И две звериные рожи намылились туда.

Мадам семенящей походкой обогнала искателей приключений, первой подгребла к указанной двери и, выудив из связки нужный ключик, открыла нехитрый отечественный замок. При этом, надо отдать должное таланту, ни один ключ в связке не брякнул. Отодвинув хозяйку борделя в сторону и настропалив волыны, двое рывком ввалились в комнатушку.

Лишняя предосторожность. Здесь тоже пылало малиновым светом бра, также по стенам изгибались биксы из порножурналов. Тоже шумел телевизор, разве что не афроамериканцы мельтешили, а гундосил родной ведущий программы криминальных новостей:

– На вопрос нашего корреспондента, где сейчас находится его подельник, преступник ответил, что тот рыб кормит, – жаловался ведущий, – Сотрудникам милиции удалось выяснить, что это не шутка. Выяснилось, что соучастник преступления работает разнорабочим в павильене аквариумных рыбок Ленинградского зоопарка...

А вот обитателей берлоги наблюдалась всего одна штука. И глубоко до фени было обитателю, появились в этом гадюшнике посторонние, или нет. Закатав рукав рубашки, похожий на глиста давно не бритый тип целил себе в вену шприцом и злобно матерился. Рука с баяном даже не дрожала, а ходила ходуном, будто весло в академической гребле. И подлая вена никак не попадала в прицел.

Один из визитеров опять спрятал ствол, вразвалочку подшкандыбал к наркоше и заголил рукав повыше. На этом предплечье татуировка все же обнаружилась. Контур крейсера, военно-морской флаг, ДМБ... и так далее. Но не такую веселую картинку искали гости, и опять печать радости не окрылила их насупленные рожи.

К тому, что его щупает кто-то посторонний, нарк отнесся совершенно по нулям. Бывают глюки гораздо чумнее. Когда визитер отчаливал, под ногой хрустнул еще один шприц. Оказывается, тут их по полу каталось штук пять.

– ...Граната, брошенная в инкассаторскую машину, оказалась учебной, – продолжал жаловаться телеведущий.

«Еще несколько таких облав, и я на старости лет отправлюсь сшибать пустые бутылки, – прикинула похожая на тумбочку мадам, – Все равно будет больше толку!». Тяжело, но беззвучно вздохнув, так, что только дебелая грудь поднялась и опала, хозяйка повела гостей к третьей комнатке. Повторилась церемония с бесшумным отпиранием замка и нацеливанием стволов. Распахнулась от сочного уверенного толчка жалкая фанерная дверь. Сквозняк взъерошил куцые причесоны качков. И тут же в комнатенке истошно завизжала закутавшаяся в одеяло, сложившаяся дулей на топчане девица. Только нос и кулачек из одеяла торчат, а в кулачке зажат стольник с американским президентом.

Кроме лахудры здесь никого не было. Зато было распахнуто окно. И на фоне переливающегося огнями ночного Питера сеялись редкие, но большие и в натуре очень красивые снежинки.

Двое, чуть ли не отпихивая друг друга, кинулись к окну и увидали где-то на уровне второго этажа ускользающую по уходящим вниз балконам тень. Один так и остался дежурить у окна, только цыкнул на девку, чтоб заткнулась. А второй ринулся назад, едва не снес замешкавшуюся на дороге тумбочку-мадам, пронесся паровозом по облезлому коридору и выскочил на лестничную площадку. И застучал каблуками сапог-казаков по ступеням вниз, как стучали в двери энкеведешники в фильмах про тридцать седьмой год.

Подпольная публохата обреталась в обыкновенном жилом доме – хозяйка расселила неподъемную коммуналку-гребенку. Лестница была под стать. С махрово жирными перилами, с исчирканными косорылым матом стенами и засцанными ступеями. На вылете из подъезда преследователь вдумчиво сунул пятерню со стволом в карман куртофана, чтоб зазря не светиться.

Выкатился наружу. Кинул шустряки по сторонам и резкий взгляд вверх, на распахнутое окно третьего этажа за подсказкой. Тот, который остался, замахал мацалкой, дескать, жми за угол, за угол жми, лови за углом. И исчез – двинул на подмогу.

Первый метнулся за угол и тут же застыл, как вкопанный. Потому что преследуемый гаврик уже никуда не спешил. Преследуемый – тоже мужиченка среднего роста и лет около тридцати пяти-сорока – мерз на месте, задрав лапки вверх. Ясен перец, преследуемый, соскакивая с топчана так торопился, что забыл пальто. А метрах в пяти перед преследуемым притаптывал ножками, но бодро целился из пистолетика тип, как родной брат похожий на подоспевшего: рожа звериная, упакованные в кожу плечи бугрятся качковыми холмами, и даже на ходулях вечные казаки.