Сердце знает - Кэтлин Игл
— Черт, мне так хочется быть с тобой этой ночью, но мы не одни. — Риз притянул Хелен ближе к себе, так близко, как будто хотел слиться с ней воедино. — Как ты думаешь, он уже заснул?
— Может быть.
— А может и нет. Думаю, наш разговор о пестиках и тычинках дался ему нелегко. Так что давай не будем торопиться. Как бы он не набросился на меня с бейсбольной битой.
Хелен кивнула, не решаясь ничего сказать. Она боялась, что ее следующей фразой будет: «Может быть, мы его и не разбудим». Боже, как она любила этого мужчину.
— Помню, я тоже однажды услышал шум внизу. Я пошел посмотреть, в чем дело, и… — Риз взглянул на фотографии на столе и ухмыльнулся. — Черт, я подумал, что в комнату моего старика забралась собака и визжала, просясь на улицу. Я открыл дверь, и ух! Было совсем не как в журнале, если ты знаешь, что я имею в виду. Короче, я не успел закрыть дверь достаточно быстро. На следующий день я попытался сказать отцу, что мне показалось, что я услышал собаку. Но, так как он никогда не пускал собаку в дом, он решил, что я его обманываю.
— И что же он сделал?
— Ничего. Но меня так и обдало холодом.
Хелен замерла, потрясенная, представив маленького Риза, дрожащего от холода на пороге.
— Он выгнал тебя на улицу?
— О, Господи, конечно нет, — Риз нежно обнял ее, успокаивая. — Он просто не разговаривал со мной целую неделю. Ни единого слова.
— Может быть, он был смущен?
— Возможно. Он так больше и не женился, но время от времени у него были женщины. Мы никогда не говорили об этом, а надо бы. Интересно, скучал ли он по моей матери? Интересно… — он улыбнулся, неуверенно пожав плечами. — Иногда он рассказывал мне истории. Я помню одну про старого Койота, который потерял голову из-за молоденькой девушки. А на самом деле, он хотел вернуть другую, ту, которую уже давно потерял. Я часто задумывался, а не про него ли все эти истории?
— Рой показал мне рубашку, которую сшила для него твоя мать. Это была ковбойская рубашка, расшитая цветами. Мы говорили о здешних людях, которые потрясающе вышивают бисером и делают самые лучшие одеяла… — и она тоже улыбнулась, вспомнив как вдохновенно старик говорил об этом. — Он мне тоже рассказывал одну из своих историй про двух женщин, которые поспорили, кто из них лучше сможет расшить бисером рубашку. Он показал мне эту рубашку. Она не была расшита бисером, но он был так горд ею, что держал ее бережно, словно хрупкую вещь. Она была почти новая, только слегка порвана…
— На рукаве. — Риз слушал внимательнее, чем она ожидала, и в его глазах было удивление. — Я не знал, что она сшила эту рубашку для него. Он никогда мне об этом не рассказывал.
— Ты сжег ее?
Он кивнул, но его глаза говорили, что, возможно, он бы оставил ее, если бы знал. — Мы просто не могли… — Риз глубоко вздохнул и посмотрел в сторону двух спален, в одной из которых спал его сын. — Мы просто не могли говорить по душам. Может быть, поэтому он и вернул Картера. Может быть, он хотел начать с чистой страницы?
— Картер не смог заменить тебя. Мне кажется, твой отец пытался сделать то, что считал правильным для Картера. — Именно это напугало ее больше всего — то, что у каждого были свои представления о том, что лучше всего для ребенка. А также то, что никто не был абсолютно прав или не прав.
— Да, а почему бы и нет? — Риз пожал плечами. — Действительно, почему бы и нет? Я бы не стал судить так строго, особенно теперь, когда у меня самого есть сын. Возможно, это не совсем честно по отношению к… — Он слегка привстал, доставая что-то из кармана джинсов. — Я чуть не забыл. Посмотри, что я нашел в канаве, на том месте, где убили моего отца, — сказал Риз, показывая Хелен небольшой круглый металлический предмет, завернутый в тряпку.
Она внимательно осмотрела его. Предмет был похож на небольшой колпачок от чего-то, на какую-то деталь от автомобиля.
— Думаю, это часть фары. У меня есть еще один кусочек, побольше, и небольшой осколок стекла. Я осматривал это место сотни раз, он лежал там на самом виду. Удивительно, как прерия может скрыть что-то на время, а потом вдруг вернуть.
Хелен кивнула. — Словно мать.
— Словно мать. — Риз убрал свою находку в карман.
— Что ты собираешься с ней делать?
— Еще не знаю. Покажу ее Доузеру и посмотрю, что он скажет, — он снова обнял ее. — А теперь расскажи мне о его детстве.
Она все еще смотрела на его карман. — Ты думаешь, эти осколки смогут помочь?
— Это мы узнаем, — пообещал он. — Расскажи мне о…
— Разве тебе не икалось? — Улыбнулась Хелен. — Очень хочется верить, что тебе все же икнулось пару раз от тех проклятий, которые я посылала на твою голову во время родов.
— То-то я себя неважно чувствовал на площадке. Это был тяжелый год, но… — Он придвинулся к ней ближе и положил руку ей на живот. — Мне следовало бы быть с тобой в тот день. Кто-нибудь был с тобой рядом?
— Подруга. Тоже учительница. У нее было трое своих детей, так что она все об этом знала. Мы даже хорошо не знали друг друга. Я была такой… — Она накрыла его руку своей и слегка сжала ее. — Я не думала о кесаревом сечении, поэтому слегка испугалась, когда начали говорить об операции. Я хотела, чтобы все прошло естественно, но когда начались осложнения, мне очень хотелось, чтобы кто-то…
Ей был нужен он. Она была рассержена, напугана и страдала от боли, которая оказалась сильнее, чем она предполагала, она хотела, чтобы он был рядом. В тот момент она думала, что он должен почувствовать это. Риз должен был появиться возле ее кровати. Он был отцом ребенка, и им следовало пройти через это вместе.
Но все было иначе. Только она и ее ребенок вместе прошли через это. Хелен улыбнулась: — В тот момент, когда родился Сидни, я больше не была одна.
— Здесь должен быть шрам. — Риз приподнял блузку, затем, попросив глазами разрешения, расстегнул змейку брюк. — Я заметил его раньше, но решил тебя не расспрашивать, так как подумал, что он не имеет ко мне никакого отношения. — Он провел пальцем по шраму, затем теплая ладонь легла ей на
