Не замужем. И очень опасна - Виолетта Владимировна Якунина
— Ну мы не хотели тебя впутывать, — туманно заметила я.
— А вот это — не впутали? — ткнул он пальцем себе в лоб. — Знаешь, в чем разница? Сейчас бы на этом месте был твой адвокат, юшкой бы заливался. И не меня метелили бы в течение суток, а я бы вопросы задавал, грамотно и красиво. У меня же на их вопросы ответов не было.
Я мудро молчала, давая возможность человеку излить праведный гнев, и тоскливо думала, что, куда ни кинь — один клин, кругом я виновата. А ну как Варелик тоже придет к такому выводу и начнет мне «предъявлять», или как там у них это называется. Но Валерка, видно, был парень незлобивый, потому как еще минут пять поговорил о нашей с Риткой тупости дремучей и рассказал, как произошел их захват:
— Приехал я к Ритке, а она вся на нервах, чемоданы собирает. Куда, спрашиваю, намылилась, а она говорит, что собралась съездить в Сочи позагорать. — На этих словах я только крякнула — надо же, как у дураков мысли сходятся, и Ритку, оказывается, тоже в Сочи потянуло. — Ну я давай приставать: мол, поехали через пару деньков вместе. Дело у меня одно было, не мог сразу ехать. А она уперлась: сегодня поеду, я так решила. Ну ты свою подругу знаешь, как упрется рогом — все, не сдвинуть. — Я решила не обращать внимания на его грубости, все-таки он сейчас пострадавшая сторона. — В общем, мы уже довольно громко спорили, когда дверь в комнату открылась и вошла ее мать — сообщить, что к ней какой-то адвокат пожаловал.
А когда мы из комнаты вышли, в зале нас уже не только адвокат дожидался, но и его команда — три братка. Я сначала культурно так поинтересовался, кто они такие и чего хотят. Но те сразу буром поперли, заявили, что дело у них к Маргарите, а я могу проваливать. Адвокат сказал, что беседа у них будет конфиденциальная, поэтому я должен покинуть квартиру. Я в долгу не остался и посоветовал им самим выметаться из хаты, пока я не позвонил кому надо. Тут адвокатишка кивнул, а я не успел среагировать, хотя знаешь, если бы я тогда рыпаться начал, то пристрелили бы как собаку. Ритка ведь на мою защиту кинулась, ну ее на пол повалили. Это последнее, что я увидел, прежде чем отключиться. Меня их Серун — представляешь, погоняло у него такое? — по башке пистолетом приложил, да так, что вырубил сразу. Силища у него — нормальная такая силища!
Короче, когда я в сознание пришел, Ритка хрипела и дергалась как-то странно. Один ее держал, а другой стоял и смотрел, а в руках у него шприц был. Прислушался я и понял, что она мать зовет, голову повернул, смотрю, а тетку Люду они укокошили. Падлы. Тут я рванул к адвокатишке, а он на меня пистолет наставил. «Рыпнешься, — говорит, — пришью твою подружку». В общем, они по-быстрому собрались. Квартиру на тот момент уже обшмонали, — видно, искали деньги, хотя тогда я еще не знал, в чем их интерес. Мне пистолет под ребра ткнули, а Ритку один из них обнял, ну она и потащилась рядом, словно пьяная, даже мычать перестала. Они уже тогда стали подозревать, что с дозой переборщили, но решили, что она проспится по дороге.
Привезли нас сюда уже затемно. Ритка вырубилась окончательно. Дрова. Эти придурки давай ее теребить, потом облили водой, а она — ни звука. И тогда они со злости за меня принялись. Кстати, били грамотно, думаю, что сломали ребра три-четыре — не больше. И когда этот Серун сраный сорвался, то лицо мне уделал, дерьмо собачье! Все время про деньги спрашивали, где вы их с Риткой спрятали. Я же о деньгах ни слухом ни духом, а они думали, что не хочу подружку сдавать. Эту идею адвокатишка выдал уже сегодня, тогда они стали меня пытать: сначала избили как следует, а потом иголки под ногти вгоняли. Ну тут я отрубился и больше ничего не помню.
Я упорно боролась с тошнотой, призывая все мыслимые и немыслимые проклятия на голову разлюбезного Тиграна. Такая тварь не имеет права ходить по земле, место ему в преисподней! От переполнявшей меня ненависти я вскочила.
— Валерочка, миленький, давай сбежим! Ты сильный, ты сможешь! Давай поднимем люк и сбежим! — забормотала я как в бреду. — Я же не знаю, где деньги, их Ритка прятала, так что они будут меня пытать, а я им не смогу ничего сказать. А когда Ритка очнется и все им выложит, тогда они нас укокошат, зароют в этом подвале, и все. Никто нас не найдет даже!
В приступе отчаяния я рванула к люку, потюкалась об него головой, потолкала его руками, изображая атланта, да все без толку — люк не поддавался. Валерка только тяжело сипел в углу, и мой порыв к свободе, к свету подхватывать не спешил. Но я не собиралась вот так просто сдаваться. Я, спотыкаясь, добралась до него и стала слезно просить сделать над собой усилие.
— Хватит трещать, можно подумать, что я тут сижу и мечтаю о новой порции пыток, — прервал меня Варелик. — Помоги мне лучше встать.
Я кинулась ему в объятия, пытаясь обхватить его за туловище и приподнять. Надо сказать, что страх грозящей расправы придал мне недюжинные силы, и довольно быстро Варелик оказался на ногах. Дальше дело двигалось гораздо медленнее. Стоять на наклонном спуске и выжимать вверх тяжелую дуру было весьма непросто. Мы пропыхтели минут пять, и уже готовы были сдуться, как надувные шарики, когда Варелик сделал последний рывок — и крышка слегка приподнялась. Правда, после этого наш порыв иссяк, и мы один за другим поплюхались на пол.
— Вот, уже хорошо пошло. Надо немного еще поднажать, — пропыхтела я.
Варелик тяжело сопел, пытаясь восстановить дыхание, и молчал. Видимо, перебитые ребра не способствовали его ловкости и не придавали ему упорства. И я решила испытать свои педагогические способности, чтобы подбодрить товарища.
— Знаешь, ты молодчина, — начала я, как и полагается, с похвалы. — Но надо мобилизовать все силы, иначе нам кранты.
