Убийство и рождественский пирог - Юлия Владиславовна Евдокимова
— Людям сложно, ведь речь идет об убийстве а не автокатастрофе.
— Они уверены, что моя дочь — убийца! — Виола наконец взяла печенье и откусила. — Кстати печенье очень вкусное. Так о чем я… Никто не будет искать настоящего убийцу. Ни карабинеры, ни частные детективы, те только возьмут деньги и притворятся, что работают.
— Ну, не обязательно все именно так…
— Поэтому она нуждается в вас. — Виола посмотрела в глаза Пенелопе, потом перевела взгляд на Николетту.
— Стара я для этого, — вздохнула Пенелопа, словно не предлагала Николетте то же самое этим утром.
— А я делаю чай и настойки. — Подхватила Николетта.
— Но ведь вы уже занимались расследованием. И верите, что она невиновна, правда?
Женщины закашлялись.
— Вера в ее виновность или невиновность не имеет ничего общего с поиском человека, который несет ответственность за убийство. — Изрекла Пенелопа.
— Но веря в ее невиновность, вы сможете сделать гораздо больше! Я могу вам заплатить!
— Не говорите глупостей. Дело не в деньгах. Детективная деятельность требует лицензии. Речь идет о расследовании убийства.
— Вы просто поспрашиваете вокруг, с вашим жизненным опытом вы сумеете гораздо больше, чем чужаки-карабинеры. Этот маршал… ему за шестьдесят, а прислали к нам, видимо, проштрафился на прежнем месте. Что он может! А его подчиненные… вы же помните, как было в прошлый раз, они бесполезны.
— Посмотрим, что мы сможем сделать. — Сказала Николетта.
— Я знала, я знала это! — захлопала в ладоши Виола. — Вы поможете моей дочери!
Она уже была в дверях, когда Пенелопа чмокнула сложенные горсткой пальцы, раскрыла ладонь, словно выпустив поцелуй в воздух.
— Твой каччокавалло… он божественный! Complimenti! В чем секрет?
Лицо Виолы просияло. — Он созревает в деревянных чанах, в которых живут старинные бактерии… о, как это заставляет Брюссель, всех этих чинуш там, наверху, нервничать. А потом… вы же знаете, что такое паста филата? Мы замешиваем творог и растягиваем его, пока он не станет эластичным. — Она погрустнела, — Но эта традиция умрет вместе с нами, да?
Пенелопа кивнула. — Молодежь стремится к технологиям… вот только вкус у продуктов совсем другой…
Глава 5
Они сидели в темной гостиной, лишь огоньки мерцали на елке. Зато в окне хорошо была видна вся деревня, сама похожая на рождественское дерево, в снегу и золотых огнях.
Проводив Виолу, подруги осознали, как холодно за дверями домика, а порывы холодного ветра, каким-то невероятным образом просочившиеся сквозь когти дракона, заставляли стекла дребезжать. Но в гостиной потрескивали двора в камине, мигала огоньками елочка и это был их уютный маленький мир, защищенный от холодных ветров. Вот только ветра все чаще норовили пробраться и сюда…
— Прошлый раз мы ничего бы не сделали без Алессандры и без помощи Карлито.
Пенелопа оторвалась от чашки с травяным чаем. — Нам просто повезло. Да, сейчас все по-другому, но никто не сказал, что нам опять не повезет.
— Как минимум у нас есть адреса делового партнера убитого и его любовницы, спасибо Виоле.
— Я не могу понять, почему Камилла не поговорила с мужем, если даже мать была в курсе. И почему наврала, что не знает, кто ее соперница. Если бы я узнала что-то такое о моем Даниэле, упокой Господь его душу, я бы и ему и любовнице глаза выцарапала. А эта молчит.
— Я тоже не понимаю. Так что начнем с делового партнера и с этой… — Николетта сверилась с записью — О, Пресвятая Дева… Бритни.
— Ее так зовут? Правда? Настоящее имя?
— Все еще хуже.
— Куда уж хуже?
— Она инструктор по йоге.
Пенелопа перекрестилась. — Хвала Небесам, что ноги у меня уже не те. Не придется лицезреть это чудо. Мы что, в американском сериале? Бритни-инструктор по йоге! Я уже представляю, как она выглядит. Ест только траву. с кольцом в носу и тощая, как скелет. Но как ты к ним пойдешь? Они же не обязаны с тобой разговаривать.
— У меня в рукаве есть несколько карт, — загадочно сообщила Николетта.
***
Труднее всего людям в этих краях было зимой. Пропадала утренняя суета, стихали шум тракторов и крики прохожих, гул болтовни и споров, доносившиеся летом даже до террасы желтого домика на верхушке горы, где Пенелопа и Николетта завтракали и ужинали, наслаждаясь видами и прохладой. Иногда в сад забредал ослик, которого они подкармливали теплым хлебом. С приходом зимы завтраки переехали на кухню и происходили все позже; холодный свет солнца проникал в окна не раньше девяти часов, потом обе подруги лежали в свои комнатах, ожидая, кто первый встанет и пройдет по холодной плитке на кухню, чтобы поставить кофе.
Чаще всего первой вставала Пенелопа, да еще и распахивала окна, а Николетта зарывалась поглубже в толстое одеяло, надеясь, что подруга о ней забудет и можно будет лежать, пока дом снова не согреется. Но манящий запах кофе наполнял дом, пробирался под одеяло, щекотал ноздри… приходилось выползать, натянув на себя все теплое, что было в шкафу.
Иногда казалось, что зима никогда не кончится. По какой-то непонятной иронии Вселенной итальянский юг, самое жаркое место летом, становился самым холодным местом зимой. Даже в марте. когда Рим утопал в фиолетовом инее глицинии, а туристы ходили по улицам в футболках, в Пулье и Базиликате шел снег, а благородные дамы в городах кутались в норковые шубки.
Жители деревни вместе тряслись от холода, улыбались хрупкими, как лед, улыбками, которые каждый миг могли треснуть и рассыпаться, и сочиняли, что утром видели признаки скорой весны. Зато зима приносила насыщенные соусы для пасты, запеканки с кабаном, горячие овощные рагу и тяжелые терпкие вина. И килограммы на боках, разумеется.
Рекой лилось оливковое масло. В Базиликате каждая большая семья потребляла не меньше двухсот литров в год и если на один литр масла требуется шесть килограмм оливок, можно представить, каким должен быть очередной урожай. И люди с опаской смотрели на снег и читали прогнозы, и волновались: если подморозит, то справятся ли оливы?
Главным продуктом в этих краях была свинина. Конечно, здесь разводят овец и едят баранину, но свинина- король луканского стола. На луканском диалекте издавна говорилось — сrisc'lu purch'ca t'ung'lu muss — держи свинью и всегда намажешь себе морду (будешь сыт). Два главных
