Луиза Пенни - Время предательства
Гамаш боялся, что страх вынудит его броситься вниз.
Он еще сильнее прижался спиной к стволу.
– Я позвонила Жилю, но он раньше чем через полчаса не сможет приехать, – донесся до него из темноты ее голос.
Старший инспектор отругал себя. Ну почему он не попросил Жиля остаться с ними на такой пожарный случай? Жиль сам предлагал это вчера вечером, но Гамаш отправил его домой. А теперь до его приезда оставалось полчаса, а у них каждая минута была на счету.
Каждая минута на счету.
Эти слова прорвались сквозь вопль в его мозгу. Сквозь страх, сквозь утешительную песенку.
Каждая минута на счету.
Отпустив дерево, Гамаш воткнул фонарик в снег, направив луч на тарелку, и пополз на четвереньках со всей скоростью, на какую был способен.
У деревянного ограждения он встал и посмотрел на спутниковую тарелку. Она была заполнена снегом. Он бросил перчатки на мостки и быстро, но осторожно принялся выгребать снег из чаши. Стараясь не сбить направление. Не сместить принимающее устройство в самом центре тарелки.
Закончив с этим, он отошел от края, вернулся к стволу и обхватил его руками, благодаря Господа за то, что его никто не видит. Но если откровенно, в этот момент старший инспектор Гамаш вовсе не заботился о своей репутации. Он не собирался отпускать дерево.
– Тереза! – крикнул он и услышал страх в собственном голосе.
– Я здесь. Вы уверены, что с вами все в порядке?
– Я убрал снег с тарелки.
– Агент Николь на дороге, – сказала Тереза. – Когда Жером подключится, она мигнет фонариком.
Продолжая держаться за дерево, Гамаш повернул голову и поверх деревьев уставился на дорогу. Там была одна лишь темнота.
– «Хор птиц на зиму улетел под солнце теплых стран», – прошептал он себе под нос.
«Господи, прошу Тебя, Господи».
– «Хор птиц на зиму улетел под солнце теплых стран…»
И тут он увидел.
Вспышку света. Потом темноту. Потом опять вспышку.
Они подключились. Началось.
– Работает? – спросила Тереза, как только они открыли дверь старой школы.
– Идеально, – ответил Жером почти счастливым голосом. Он набрал несколько инструкций, замелькали изображения, исчезли, появились новые. – Даже лучше, чем я предполагал.
Гамаш посмотрел на часы. Двадцать минут второго.
Отсчет времени пошел.
– Нихренасе, – сказала Николь, глядя круглыми блестящими глазами. – Работает.
Старший инспектор постарался не обращать внимания на удивление в ее голосе.
– Что теперь? – спросила Тереза.
– Мы в Национальном архиве, – сообщил Жером. – Мы с агентом Николь решили разделиться. Удвоить наши шансы найти что-нибудь.
– Я собираюсь зайти с терминала школьной библиотеки в Байе-де-Шалёр, – сказала Николь. Увидев, что они удивлены, она опустила глаза и пробормотала: – Я так уже делала. Лучший способ шпионить.
Откровение Николь поразило Жерома и Терезу, но оставило равнодушным Гамаша. Она родилась для тени. Для действий на грани закона. Она была прирожденным шпионом.
– А я войду в систему через хранилище вещдоков Квебекской полиции в Шеффервилле, – сказал Жером.
– Квебекской полиции? – спросила Тереза, заглядывая через его плечо. – Ты уверен?
– Нет, – признался он. – Но наше единственное преимущество – в храбрости. Если они обнаружат нас где-то в одном из отдаленных отделений Квебекской полиции, это может их надолго сбить с толку, а мы тем временем успеем исчезнуть.
– Вы так думаете? – спросил Гамаш.
– Вас это сбило с толку.
Гамаш улыбнулся:
– Верно.
Тереза тоже улыбнулась:
– Тогда давай начинай. И не забывай играть без правил.
Тереза и Гамаш принесли теплые одеяла из дома Эмили, и они пригодились – их повесили на окна. Чье-то пребывание в старой школе все равно скрыть было невозможно, но, по крайней мере, никто не мог увидеть, чем они занимаются.
Приехал Жиль, привез дрова. Закинул несколько поленьев в печку, которая стала излучать гораздо больше тепла.
Следующие два часа Жером и Николь работали практически молча. Время от времени они обменивались словами и фразами вроде «четыреста восемнадцатые, файервол, симметричные ключи шифрования».
Но по большей части они работали тихо, и в старой школе слышались лишь стук клавиатуры и потрескивание печки.
Гамаш, Жиль и Анри сходили в дом Эмили и принесли оттуда яйца, бекон, хлеб и кофе. Они приготовили еду на печке, и помещение наполнилось запахами бекона, дымка и кофе.
Но Жером настолько погрузился в работу, что, казалось, ничего этого и не замечал. Они с Николь говорили о пакетах и шифровании. О портах и слоях.
Когда перед ними поставили завтрак, они и глазом не повели. Оба погрузились в свой мир систем предотвращения вторжений и контрмер.
Гамаш налил себе кофе и прислонился к старой карте у окна, наблюдая. Сопротивляясь искушению встать у них за спиной.
Ему это немного напомнило комнаты его преподавателей в Кембридже. Высокие стопки бумаг. Ноутбуки, записи, кружки холодного чая и недоеденные слойки. Печка для тепла и запах сохнущей шерсти.
Жиль сидел у дверей школы на стуле, который уже начали называть «его» стулом. Он съел свой завтрак, а когда закончил, налил себе еще кружку кофе и приставил стул вплотную к двери. Теперь он функционировал как щеколда.
Гамаш посмотрел на часы. Двадцать пять минут пятого. У него возникло желание пройтись по комнате, но он чувствовал, что его прогулка может вызвать раздражение. Ему до смерти хотелось спросить, как продвигаются дела, но он понимал, что только помешает им. А потому он позвал Анри, надел куртку и засунул руки глубоко в карманы. В панике он оставил перчатки на мостках рядом со спутниковой тарелкой, но ни за что не полез бы туда снова.
Жиль и Тереза отправились прогуляться вместе с ним.
– Все идет хорошо, – сказала Тереза.
– Да, – отозвался Гамаш.
Ночь стояла темная, холодная, ясная, трескучая. И тихая.
– Как воры в ночи, да? – сказал он Жилю.
Лесоруб рассмеялся:
– Надеюсь, я вас не оскорбил.
– Ничуть, – ответила Тереза. – Естественное восхождение по карьерной лестнице. Сорбонна, старший куратор Музея изящных искусств, суперинтендант Квебекской полиции и, наконец, апогей: ночной вор. – Она посмотрела на Гамаша. – И все благодаря вам.
– Рад услужить, мадам, – торжественно поклонился Гамаш.
Они сели на скамью, глядя на здание школы, откуда сквозь щели в занавешенных окнах просачивался свет. Старший инспектор спрашивал себя, знает ли тихий лесоруб, сидящий рядом с ним, что случится, если их ждет неудача. И что случится, если они найдут то, что ищут.
Можно не сомневаться, что в любом случае начнется ад. И придет сюда.
Но пока здесь царили мир и спокойствие.
Они вернулись в школу. Анри по дороге ловил снежки, которые тут же таяли у него во рту, но он никогда не уставал, никогда не сдавался.
Час спустя Жером и Николь в первый раз подняли тревогу.
Глава тридцать четвертая
Сильвена Франкёра разбудил телефон, и он схватил трубку еще до второго звонка.
– Что? – спросил он, мгновенно встревожившись.
– Сэр, говорит Шарпантье. Обнаружен взлом.
Франкёр приподнялся на локте, другой рукой махнул жене – спи, мол, дальше.
– И что это значит?
– Я мониторю активность в Сети. Кто-то сумел выйти на файл ограниченного пользования.
Франкёр включил свет, надел очки и посмотрел на часы на прикроватной тумбочке. Яркие красные цифры показывали 5:43. Он сел.
– Насколько это серьезно?
– Не знаю. Может быть что угодно. Согласно инструкции, я позвонил инспектору Тесье, а он велел, чтобы я известил вас.
– Хорошо. А теперь объясни, что ты видел.
– Ну, это сложно.
– Попытайся.
Шарпантье удивился, услышав столько угрозы в одном слове. Он попытался. Наилучшим образом.
– Понимаете, файервол не показывает, что было совершено неавторизованное подключение, но…
– Что «но»?
– Просто кто-то открывал этот файл, и я не знаю кто. Пользователь находился в Сети, значит у него имелся пароль. Может быть, кто-то из отдела, но я не уверен.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь, имел ли место взлом?
– Я говорю, что кто-то открывал файл, но мы не знаем, то ли кто-то из наших, то ли кто-то посторонний. Как тревожная сигнализация в доме. Поначалу трудно сказать, то ли это грабитель, то ли енот.
– Енот? Ты всерьез сравниваешь современнейшую систему безопасности Квебекской полиции стоимостью в миллионы долларов с домашней сигнализацией?
– Прошу прощения, сэр, но, если бы система не была самой современной, мы бы вообще ничего не узнали. Большинство систем и программ не замечают таких вещей. А наша настолько чувствительная, что мы иногда обнаруживаем вещи, на которые можно не обращать внимания. Они не представляют угрозы.
– Вроде енота?
– Вот именно, – сказал агент, явно жалея, что привел такое сравнение. Оно работало с Тесье, но старший суперинтендант Франкёр оказался животным совсем другого рода. – И если мы обнаруживаем постороннего, мы не можем сразу же сказать, пришел ли он с определенной целью, или к нам пробрался хакер, который ищет скандальной информации, или кто-то просто зашел в систему по ошибке. Мы работаем над этим.
