Корсон Хиршфельд - Скандальная мумия
Шики зажал ноздри и спрятался в стойле, отпихнув любопытную козью пару – козел был подозрительно похож на того чудесного козла, которого Шики послал в Святую Землю. Шики пригнулся возле иллюминатора и сказал «Кыш!» когда коза попыталась жевать его бороду. Потом еще раз сказал «Кыш!», когда козел фыркнул и хотел на него взгромоздиться. Гудини затявкал, и семейство коз отошло прочь.
Шики знал, что единственным охранником в музее после темноты останется этот парнишка в юбке из «Пончо» и что музей – слишком большое сооружение, чтобы его мог эффективно охранять один человек. Он собирался пятнадцать минут подождать, прокрасться в зал мумии, сунуть двадцатисемифунтового братца под мышку – и к задней двери. Фенстера он спрячет за мусорным ящиком в углу стоянки, проникнет в «Маяк», чтобы втихую достать десять штук, примотанных снизу к ящику стола в его бывшем кабинете, – и в Ноксвиль. Там купить в секонд-хэнде дешевый костюм и по почте послать Фенстера маме в Сандаски с запиской: «Прости, ма, я сделал все, что мог». И вперед, на закат, свободным человеком.
Выглядывая в иллюминатор, он услышал возле уха фырканье, и его обдала струя горячего воздуха с запахом перезрелого сыра. Острое копыто крюком зацепило плечо и…
– Да отстань ты!
Шики резко дернулся в сторону, и козел завалился на спину.
Мэээээээээ!
Тяф-тяф-тяф!
В пурге соломы и шерсти Шики вскочил на ноги, ударился башкой о низкий дощатый потолок.
– Ойййй!
Испуганные павлины на носу заверещали как выпотрошенные сопрано, захохотала гиена, кто-то шипел, Гудини лаял изо всех сил.
– Черт, – сказал Шики, потирая череп и прислонился спиной к толстой дубовой балке. Сердце его колотилось, он ждал оклика охранника «Выходите с поднятыми руками!»
Очевидно, грохот джунглей был тут делом обычным, потому что никто на него не отреагировал. Через двадцать минут Шики вылез из Ковчега и потопал к Залу Мумии.
Джимми Перо проводил последних туристов, быстро сделал обход и вернулся в столовую для служащих выпить кофе. Уборщики придут только через несколько часов. А через двадцать минут Джимми начнет действовать.
Из глубин музея донесся такой душераздирающий вопль, что Джимми уронил чашку. Голую ногу окатило раскаленной лавой.
Чертовы павлины. Как это птицы могут издавать столько шума? Ночные смены приучили Джимми к рычанию и реву из Ковчега, но от завываний павлинов он каждый раз вздрагивал.
Он промокнул руку и ногу бумажными полотенцами, заставляя себя успокоиться. Это твой шанс, сказал он себе. Наконец-то ты один со своим предком.
К открытию, уверял он себя, мумия будет уже надежно спрятана на ферме у деда в ожидании нормальных похорон. Он вернется в музей, будет строить из себя дурачка, пялиться на ноги и бормотать: «С вечера она точно была здесь, сэр. Может, ее кто-то из туристов вывез в коляске или…»
Пожав плечами, он сказал сам себе вслух:
– Ладно, я потеряю работу. Так это же ерунда по сравнению с тем, что древний воин будет возвращен в землю предков?
Он поставил чашку и посмотрел на часы. Еще семнадцать минут.
54
Крили Пэтч стоял на своем троне, обильно потея, и вдохновлял на битву Детей Света в белых ризах. Соседний трон, принадлежащий Свидетельнице Джинджер Родджерс, был сознательно оставлен пустым. Дети Света у ног Пэтча образовали два отряда – с одной стороны прежние «светляки», с другой – неряшливый клан Джонсов.
Скорее скрипучим, чем командным голосом, Пэтч провозглашал:
– …и вернем Князя Света из Музея Библии Живой сегодня же вечером. И Бог говорит мне о чуде, которое воспоследует. Он желает, чтобы я оставался…
– Чудо? – спросил кто-то из «светляков». – Вроде тех, что Князь делал?
– Как когда он козла в Святую Землю послал? – спросил другой.
– Мы тоже слышали, – сказала какая-то Джонсиха. – И посох свой превратил в змею. Он, наверное, был…
– Это будет лучше. Пока я буду ждать божественного слова здесь, в Храме Света, Бог приказывает вам вернуть Князя из этого святотатственного Музея Библии Живой. Маршируйте же туда и…
– В смысле, наискось через стоянку к задней двери? – спросил бухгалтер из Гатлинбурга, один из самых дотошных «светляков».
– Красться как воры? Разумеется, нет. Вы должны выйти парадным входом нашего Храма, блистательной процессией, по тротуару вокруг квартала ко входу музея. Трубя в фанфары и осадные рога…
– А нету у нас, – сказал какой-то Джонс. – Зато у маленького Билли Майка есть рожок.
– Отлично, – сказал Пэтч. – Рожок подойдет. И да будут факелы в руках ваших…
– В смысле – наши фонарики? – «Светляк» в ризе мигнул фонариком, подняв его.
Пэтч нетерпеливо всплеснул руками.
– Да все, что подсвечивает ночное небо, понятно? Пусть это будет шоу. Пусть знает весь мир, что нашей миссии не смогли воспрепятствовать жадные оппортунисты. Когда дойдете до бастионов Музея Библии Живой, да вознесет ваш юный воин трубный глас, и падут стены врагов. Я это видел, мне было видение. Вы войдете, каждый мужчина и каждая женщина из рядов ваших, возьмете бренные останки Князя и принесете их мне.
– И тогда мы будем вознесены?
– Вскоре после этого.
– Слушайте, – сказал Голиаф Джонс, – вы нам это «вскоре» талдычите с самого нашего появления. Я отдал жилой трейлер двоюродной сестре своей жены, отдал всю мебель, ружья, все ее коллекции – целиком эту проклятую коллекцию «Бини-бэби», – все на свете. Мы хотим вверх. Эта жизнь в палатках на стоянке начинает нас доставать. Вы обещали…
– Обещал Бог! – перебил его Пэтч с растущим нетерпением. – Он мне сам сказал всего десять минут назад: верните Князя в Табернакль Мой, и воззрите на чудо.
Джонс сжал кулаки:
– Чудо – это было бы неплохо, – сказал он, – особенно такое, которое заберет нас на небо, потому что у нас малость терпение кончается.
Пэтч раздраженно сделал вдох и задержал дыхание. Пот лил по его щекам, туманил толстые очки. Он про себя посчитал до десяти, потом только выдохнул.
– Верните Князя. Только тогда может Вознесение совершиться. Это воля Бога.
– Вернем Князя, – повторил кто-то из «светляков».
– Воля Бога, – дуэтом произнесли две Джонсихи.
– Вернем Князя! – присоединился еще один «светляк», потом еще один.
– Воля Бога! – контрапунктом отзывались Джонсы, отбивая ритм ногой.
Темп и громкость нарастали, пока не зарезонировали половицы арсенала. Пэтч на своем троне потерял равновесие и позорно рухнул бы на задницу, если бы не успел ухватиться за позолоченное крыло ангела на спинке.
– Ступайте! – проорал он с пошатнувшегося трона. – Ступайте!
Отрядом численностью в восемьдесят три человека Дети Света устремились в ночь. Несколько Джонсов размахивали бейсбольными битами. Включились фонари. Высоко над головой подмигивал на привязи ангел-дирижабль, исчезая на миг, когда выходил из луча прожектора, и снова сияя.
А внизу маленький Билли Майк протрубил на пробу в свой рожок, и распев «Вернем Князя – воля Бога» зазвучал ровным ритмом здорового сердца.
По дороге толпа прошла мимо ресторанчика Мак-Муллина «Таитянская луау». Посетители подались назад, когда Джонсы – «Воля Бога… воля Бога… воля Бога» вырвали из стоек вдоль улицы дюжину пламенеющих факелов-тики. Предводитель отряда Голиаф выхватил восьмифутовое копье из руки фибергласового таитянского воина вдвое больше натуральной величины и обрушил героическую статую ударом тяжелого сапога. На пол ресторана посыпались каскадом горячие крылышки, салаты, жареные цыплята, картофельные чипсы и прочие полинезийские деликатесы.
Толпа двинулась дальше.
* * *Двое парней – водителей гонок с выбиванием из Валдосты, штат Джорджия, братья Калвины, Бей и Жги, запланировали выступление в смертельном матче на ноксвильской арене на следующий вечер, а сейчас пили пиво в соседнем баре.
– Посмотри на эти белые простыни, – сказал Бей. – И факелы, блин…
– Твою мать, – ответил Жги, – это же Клан марширует! Пошли посмотрим, чего они затеяли.
Спортсмены Университета Теннеси – те же ребята, что уже малость поучаствовали в фиаско на стоянке возле музея капитана Крюка – поставили бутылки, завидев на улице процессию.
– Пахнет дракой, – сказал один.
– Пошли за ними, – сказал другой.
– Йо-хо-хо! – сказал третий.
Рита Рей и Орландо сидели в «кадиллаке» Орландо, припаркованном возле музея. Орландо разложил на приборной доске набор инструментов, чтобы вскрыть заднюю дверь музея и вытащить мумию для получения страховки.
– Это они, – сказала Рита Рей. – Эти Шикины «светляки». Парад какой-то у них.
Процессия двигалась вперед, стала приближаться к музею, и Рита Рей поняла:
– Слушай, они же тоже за ним идут!
– Mui bueno, – ответил он. – Отвлекающий момент. Perfecto. – Он отложил мелкие отмычки и ухватил монтировку. – Тогда ведь нам не нужны тонкости?
