Карина Тихонова - Ночь большой луны
― Мне тоже иногда так кажется.
Вздохнул, пригорюнился. Егор решил воспользоваться моментом.
― Я отдам тебе все, что имею, ― сказал он быстро. ― Фирму, квартиру, машину… все! Только отпусти их.
Ромка поднял голову и уставился на Егора.
― Как же я устал, ― сказал он и плюхнулся на пол. Вздохнул еще раз, потер лицо ладонями, повторил: ― Как же я устал!
Посмотрел на Егора и пожаловался:
― Ты меня совсем загнал этими дурацкими соревнованиями!
― Я тебе их не навязывал.
― Нет, ― согласился Ромка. ― Не навязывал. Так получилось.
― Ты слышал меня? ― спросил Егор. И повторил по слогам: ― Я ― все ― тебе ― отдам! Отпусти их!
Ромка похлопал ресницами.
― Дурак ты, Егорша, ― сказал он беззлобно. ― Ты думаешь, мне интересно получить все просто так?
Он засмеялся.
― Не-а!
Ромка оживился, потер ладони друг о друга.
― Я и так все получу! Знаешь, как?
Он принялся загибать пальцы:
― Через какое-то время тебя объявят пропавшим без вести. Все твое имущество перейдет под опеку ближайших родственников. А это твоя мамочка. Женщина она очаровательная, только в делах понимает столько же, сколько рыба в ухе. Я, естественно, ее в беде не брошу. Предложу помощь и содействие. Начну управлять твоей компанией.
Ромка прижал руки к груди, расширил глаза и заверил с шутовской серьезностью:
― Честное слово, я буду хорошо управлять! Твоя мама ни в чем не будет нуждаться!
Он опустил руки, сменил шутовскую маску на презрительную и добавил:
― Ну, а дальше все само-собой покатиться. И квартиру твою никому не уступлю, и машину куплю… Из принципа!
Он засмеялся. Оборвал смех на высокой истерической нотке, грустно завершил:
― Не могу я тебя отпустить, Егорша. Я слишком устал. Понимаешь?
― Егор, он, что, псих? ― снова подал голос изумленный Степка.
― Вроде того, ― любезно ответил Ромка.
Поднялся на ноги, мстительно добавил:
― И все тебя забудут. Через год. Даже вспоминать не будут, что жил такой парень…
Он оборвал свою речь и пропел:
― Черо рагаццо э комене…*
Засмеялся и напомнил:
― Помнишь концерт Джанни Моранди?
Егор не ответил. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти выход из ловушки.
― Соображаешь, как выбраться? ― спросил Ромка. ― Ну-ну… Соображай… Веселее будет.
Он развернулся и громко спросил:
― Нашла?
― Что-то есть, ― ответила Полина. ― Только мне одной не справиться. Помоги.
●●●Ромка бросил на пленников насмешливый взгляд через плечо.
― Вот так! ― сказал он назидательно. ― У каждого своя судьба.
И пошел к Полине.
― Егор, ты не можешь дотянуться до моего узла? ― спросила Ника сквозь зубы.
Егор пошевелил онемевшими, почти утратившими чувствительность пальцами.
― Нет, ― ответил он тихо. Позорно всхлипнул и сказал:
― Прости меня, Ника!
― Прекрати! ― оборвала она его. ― Рано сдаваться!
Егор устыдился своей слабости.
― Я не за себя переживаю…
― Я поняла.
Ника повернула голову к Степке.
― Развязать узел можешь? ― спросила она свистящим шепотом.
Степка пошевелил ладонями за колонной и отрицательно покачал головой.
― Попытайся ослабить веревку, ― велела Ника все так же тихо. ― Повози по колонне!
Степка послушно попытался. Охнул и прикусил губу.
― Ясно, ― пробормотала Ника.
И окинула пространство нетерпеливым взглядом, словно пытаясь сообразить, чем может им помочь.
Роман с Полиной возились возле неплотно пригнанного камня слева от двери, который Егор хорошо помнил. Он еще сам удивился, почему этот камень так сильно отстает от стены…
― На себя! ― говорила Полина, задыхаясь от усилия. ― Резко!
― Понял я, понял! ― нетерпеливо отвечал Роман. ― Дай, возьмусь хорошенько!
Полина отступила в сторону. Роман двумя руками ухватился за края каменного квадрата. Присел в позе штангиста, крепкие мускулы на его спине затрещали…
― Двигается! ― крикнула Полина звонко. Эхо мячиком отскочило от одной стене к другой.
― Еще немного!
― Не могу, ― прохрипел Ромка.
Ника бросила попытки ослабить свою веревку, впилась в происходящее цепким взглядом.
― Не могу!
― Можешь!
Полина вцепилась в край камня тонкими детскими ручками.
― Ну! Ну! Поддается! Еще чуть-чуть!
Раздался длинный протяжный скрежет. Каменная плита с частью рисунка выехала из стены, а огромная каменная дверь неожиданно бесшумно провалилась в пол.
Ромка с Полиной опрокинулись на спину. Минуту они лежали, тяжело дыша. Потом Полина вскочила, крикнула:
― Сделали!
Ромка завозился на полу. Присел, помотал головой, как бык.
Обернулся на пленников, хвастливо спросил:
― Видали?
― Я первая! ― заторопилась Полина.
Она рванула к открывшемуся входу, но голос Романа жестко велел:
― Стой!
Она нехотя остановилась.
― Первым пойду я, ― сказал Ромка. Оглянулся на Егора и добавил: ― Я теперь всегда буду первым.
Подумал и сказал:
― Потерпите немного. Я вам покажу, что там, внутри. Это единственное, что я могу для вас сделать.
Пошел к открывшемуся проходу. Затормозил на пороге, громко проинформировал пленников:
― Ступеньки вниз. Много ступенек, конца не видно.
И велел:
― Поля, возьми фонарь.
Полина метнулась к Егору. Подхватила два фонаря, лежавших возле него, побежала назад, даже не взглянув на пленников.
Для нее они уже перестали существовать.
Передала Ромке один фонарь, попросила дрожащим голосом:
― Давай скорей!
Ромка усмехнулся. Бросил на Егора еще один взгляд и шагнул в темноту провала. Полина шла за ним.
― Ну? ― хрипло спросил Степка. ― Что делать будем, мои дорогие?
― Есть предложения? ― спросил Егор.
― Пока никаких.
― Вот и у ме…
Тут Егор замолчал. Потому что ему в ладонь ткнулось что-то холодное и мокрое.
«Похоже на собачий нос», ― автоматически отметил мозг.
А Егор радостно вскрикнул:
― Тюбик!
Тюбик не ответил. Он беспокойно елозил на месте, пытаясь перехватить острыми зубами край веревки, связавшей руки Егора.
― Тюбик! ― восторженно повторила Ника. ― Умница моя!
И даже Степка не удержался:
― Спрятался! Вот умница!
Тюбик не обращал на восторги двуногих никакого внимания. Его зубы быстро, но осторожно вгрызались в веревку.
― Прости меня, ― вполголоса сказал Егор. ― Сам я себя никогда не прощу, а ты прости…
Он видел только круглый мохнатый зад пса и две задние лапки, топчущиеся на месте. Ответить ему Тюбик не пожелал.
― Тюбик, миленький, скорей! ― умоляла Ника.
― Не нежничай со мной! ― вторил Егор. ― Не бойся поранить!
Тюбик, не отвечая, топтался на месте. И вдруг ладони Егора упали вниз, на пол, у основания колонны.
Он подтащил руки к своим глазам, недоверчиво осмотрел их.
― Не может быть! ― сказал Егор.
― Пошевеливайся! ― кратко велел ему Тюбик.
И Степка откликнулся яростным шепотом:
― Потом изумляться будешь, мать твою!.. Нику освободи!
― Как? ― глупо спросил Егор, пытаясь пошевелить онемевшими пальцами. ― Я не смогу развязать…
― Ножик у меня в кармане! ― застонал Степка. ― Двигайся ты, придурок! Они же скоро вернутся!
Егор торопливо поднялся на ноги. В купол головы ударил неразорвавшийся снаряд, он пошатнулся, но устоял.
Подошел к Степке, упал на колени и вытащил у него из кармана складной нож с превосходным острым лезвием. С трудом открыл его, перепилил веревку, не разбирая, кого она связывает. Васька выдернул руки, быстро растер онемевшие кисти. И пока Егор усердно пилил веревку, удерживающие руки Степки, Васька на пару с Тюбиком успели освободить Нику.
Они стояли, растирали кисти рук, к которым вместе с болью возвращалась чувствительность, и смотрели друг на друга.
― Что дальше? ― спросил Степка.
― Лампы потушите! ― сказал Тюбик. Он вел себя странно: все время то отбегал в коридор, то возвращался обратно.
― Почему? ― удивился Егор.
Степка втянул в себя воздух.
― А ведь он прав, ― сказал он зловеще. ― Ничего не чувствуете?
Ника шумно вздохнула. И вдруг побледнела.
― Метан! ― сказала она.
Только сейчас Егор понял, что едкий сладковатый запах уже давно раздражает ему обоняние!
― Метан, ― повторил он упавшим голосом.
И все одновременно посмотрели на две керосиновые лампы, висевшие высоко на стенах.
― Надо осторожно, ― сказала Ника дрогнувшим голосом. ― Чтобы с собой тучу не поднять… Метан тяжелее воздуха, он внизу стелется…
― Встанешь мне на плечи, ― сказал Степка. ― Васька, а тебя Егор поднимет. Только осторожно! Достаточно малейшей оплошности!
Он испуганно умолк. Васька, уже давно утративший свое красноречие, кивнул головой. Егор подошел к стене, расписанной яркими фресками, опустился на колени.
