Дороти Кэннелл - Вдовий клуб
– Прошу меня простить. – Леди Теодозия отодвинулась к дальнему концу стола, выпирающие зубы терзали нижнюю губу.
– Вы увидели мистера Дигби, правда? – продолжала я. – Испугались и нырнули в ближайшую дверь. Вам не хотелось встречаться с ним, так ведь? Может, мистер Дигби – это ваш зловещий братец? Отрастил бороду и под вымышленным именем вернулся в родные края?
– Убей! Убей! Сбрось красотку в море! – что есть мочи вопил попугай.
– Тихо, старый болтун! – раздался бархатный голос. – Как поживаете, миссис Хаскелл? – Лайонел Шельмус заполнил собой крохотную приемную, не столько по причине высокого роста и широких плеч, сколько благодаря своему всепроникающему обаянию (прости меня, Бен!). – С арендой «Абигайль» все в порядке? – Он задержал мою руку в своей, и я гадала, что хуже: выдернуть ладонь и показаться невоспитанной или оставить ее у Лайонела и тем самым поощрить неподобающую фамильярность.
– Все хорошо. Я просто зашла пригласить вашу секретаршу на ленч… но лучше в следующий раз. Я звонила Наяде, но ее не оказалось дома.
Шельмус распахнул передо мной дверь, сверкнув золотыми запонками.
– Моя жена неустанно развлекается. Я считаю себя счастливым человеком, если вечером обнаруживаю ее дома.
Тедди снова перебирала папки в картотеке. Уныло спускаясь по лестнице, я припомнила сплетню, принесенную Рокси. Поговаривают, что Лайонел и Наяда живут во грехе. Интересно, а как на самом деле зовут Наяду? Она сказала, что имя у нее ужасное…
* * *Когда я появилась на кухне Мерлин-корта, Мамуля и Папуля мирно обедали, керамический чайник стоял между ними. Пуся, устроившись в ногах Магдалины, тоненько похрапывала, о присутствии Тобиаса свидетельствовал лишь кончик хвоста, свисавший со шкафа. Родители не разговаривали, но чувствовалось, что молчание не разъединяет их, а скорее наоборот.
– Уже вернулась, Жизель? – Мамуля вскочила со стула. – Наверное, нет смысла спрашивать, не съешь ли ты бутербродик…
Я стащила перчатки и повесила пальто в нише.
– Съем даже парочку, и этого супчика тоже, если не жалко.
Магдалина кинулась в кладовую за хлебом, а Папуля шепнул мне на ухо:
– До чего ж непоседлива! Больше шестидесяти пяти ей не дашь, а?
Точно так же сияли карие глазки Папули, когда он говорил о миссис Клюке. Неужели интрижка с этой дамой приказала долго жить? В красном свитере и любимых кожаных шлепанцах Папуля вовсе не походил на распутника, а тем более на интригана, вздумавшего оживить свой брак капелькой ревности. Но разве похожа мисс Шип на роковую женщину? Или Тедди Эдем – на таинственного сфинкса с богатым прошлым? А что общего у сестриц Трамвелл с пронырливыми сыщицами? Да и я сама не выглядела женщиной, способной внушить пламенную страсть неотразимому красавцу, а тем не менее внушила же. Отсюда вывод: ни о ком нельзя судить по внешнему виду, особенно об убийцах.
После ленча мы втроем дружно вымыли посуду. Только я убрала последнюю чашку, а Мамуля ненавязчиво передвинула ее, как раздался звонок. Я не ждала весточки от цветочных сыщиц – мы договорились, что выходить на связь буду я, но все же опрометью бросилась в холл и в спешке едва не разбила телефон.
– Я уже говорил сегодня утром, как сильно люблю тебя?
Телефонная трубка едва не выпала у меня из рук.
– По-моему, да… и тебе того же.
Голос Бена упал до сценического шепота:
– Кто-то из родителей крутится поблизости?
– Возможно…
Если не считать Руфуса и его напарника, я была в холле одна, но разговор с Анной Делакорт все еще звучал в ушах, и потом, что такое маленькая ложь в счастливом браке?
– Знаешь, о чем я все думаю, Элли…
Я сжимала трубку, словно держала в объятиях моего ненаглядного. Воображение услужливо нарисовало нахмуренные черные брови и сияющий изумрудный взор. Фригидность отличается одним неприятным свойством – пропадает в самые неподходящие моменты.
– О чем ты думал, Бен?
– Что пора бы тактично вытолкать родителей взашей. Я сочувствую их сложностям, но не уверен, что нянчиться с ними – решение проблемы. Они живут у нас, как в гостинице. Вместе, но врозь. Ты меня понимаешь?
Еще бы!
– Бен, но мы не можем выставить их за дверь, – прошипела я. – Во-первых, Папуля еще не закончил деревянный торт, о котором уже шушукается половина Читтертон-Феллс. А, во-вторых, мне кажется, что в их семейных неурядицах повинна не только миссис Клюке.
– Ты же не считаешь, что Папуля… Ужасно говорить такое про родного отца… но ты же не хочешь сказать, что он… э-э-э… импотент и попросту морочит нам голову вымышленной любовницей? – Бен еще больше понизил голос: – Если так, надеюсь, это не передается по наследству…
– Что толку гадать.
– Ты права. Мне впору тревожиться за собственные семейные неурядицы. Элли, наши проблемы таят больше, чем кажется на первый взгляд.
Господи, какая непростительная глупость – выйти замуж за умного мужчину!
– Прости, Бен, в дверь звонят. Пойду открою…
– Пусть Папуля или…
Притворившись, что не слышу, я повесила трубку. Вранье на вранье… Я даже не спросила Бена, обедал ли кто-нибудь в «Абигайль», кроме него самого и официантов.
– Это ради твоего же блага, мой ненаглядный, – прошептала я в пустоту холла. – Ты еще скажешь мне спасибо! Я в одиночку (с цветочными детективами или без них, не имеет значения) сорву маску с Основателя и восстановлю твою профессиональную репутацию!
Стоило мне положить трубку, как телефон зазвонил снова. Господи, только бы не Бен! Иначе я не выдержу и стану умолять его бежать со мной на необитаемый остров.
– О, Элли, какая приятная неожиданность, ты дома! – прошелестел мне в ухо голосок Ванессы. – Я в своей лондонской квартирке, но собираюсь на следующий уикэнд заглянуть в наши читтертонские пенаты, вот и подумала, не сесть ли нам рядком и не поговорить ли ладком, кузиночка?
Я насторожилась. Неужели Ванессу выгнали с работы и она вынуждена была заложить одно из своих манто? Все мои иллюзии безжалостно рушились – Анна, мисс Шип, таинственная Тедди, Наяда… – и я не хотела лишиться последнего оплота – пожизненной неприязни к Ванессе.
– Что-нибудь не так?
– Дурацкий вопрос! Моя жизнь разбилась вдребезги в тот день, когда ты выскочила замуж, и я поняла, что вечные ценности – внешность, очарование, стиль – не стоят больше ни гроша.
– А Роуленд к этому тоже причастен?
Наглую ухмылку моей омерзительно прекрасной кузины видно было даже по телефону.
– Встретимся в субботу вечером. – Она повесила трубку.
Я в сердцах пожалела, что телефон не зазвонил еще раз. Передо мной во всей красе предстала мрачная перспектива ничегонеделания. Собственные мысли – плохая компания. Может, я толкую наш разговор с Анной чересчур вольно? Ну хорошо, она призналась, что не любила Чарльза и желала ему смерти. Потом мы обсудили книжку местного писателя и шутки ради написали в местную газетку Доброй Надежде. И все же меня снедало беспокойство, в том числе и за Наяду Шельмус, от которой хотят отделаться. Однако маловероятно, чтобы у Вдовьего Клуба появился конкурент – организация, расправляющаяся с неугодными женами. Скорее всего, Анна ограничится попытками разбить семью Шельмус. Анонимное письмецо там, ядовитое словечко тут… Я принялась мерить шагами каменные плиты холла.
Отчаяние, как сказала однажды моя мамочка, способно последнюю дубину сделать гением. Стоило только представить, что весь день придется в одиночестве слушать тиканье часов, как меня осенило вдохновение.
Санаторий «Эдем»! Как мне раньше в голову не пришло? Ведь именно там можно найти разгадку! Как, впрочем, и доктора Бордо. Схватив трубку, прежде чем нервы устроили забастовку, я позвонила в справочную, узнала номер и пальцем, превратившимся в вялую сосиску, крутанула диск. В этот момент я от всей души посочувствовала телефонным хулиганам.
– Санаторий «Эдем»…
– Д-д-д… – Я понизила голос настолько, что он застрял где-то в районе пищеварительного тракта. Ладно, предпримем еще одну попытку. – Добрый день, это сестра Джонс, – прохрипела я. Ну же, шевели мозгами, Элли! – Э-э-э… из деревенской больницы. У доктора Брауна возникли проблемы с пациенткой… расщепление личности, шестьдесят одна ипостась. Рекорд своего рода, как считает доктор Браун. Он интересуется, не заглянет ли доктор Бордо к нам в свободную минутку и не поделится ли опытом? Случай наверняка будет описан во всех медицинских журналах.
– Не сомневаюсь, что доктор поможет вам с огромным удовольствием. Но сегодня у доктора Бордо выходной, и он давно ушел. Можно ли ему приехать в другое время, сиделка Джонс?
– Боюсь, что нет. Пациентка вряд ли протянет больше часа. Такая возможность, знаете ли, выпадает раз в жизни.
У доктора Бордо выходной! Вот удача так удача! У меня вырвался громкий вздох облегчения. Чем я рискую, если прокрадусь в санаторий и поболтаю с какой-нибудь пациенткой? Ровным счетом ничем, кроме своей никчемной жизни. А если справлюсь с ролью безумицы, подыскивающей санаторий с подходящими… или неподходящими условиями, то не только останусь жива, но и добуду информацию. Я улыбнулась портрету Абигайль. Мне почудилось, что она подмигнула, но, возможно, просто тень легла от окна.
