Доктор Фальк. Вино стоит смерти - Игорь Евдокимов
– Так-так-так, а вот это попахивает легким скандалом, – вновь оживился Неверов. – Представляю вам Григория Борисовича Сиротова, ближайшего друга и партнера покойного Кудашова, бывшего хозяина сегодняшнего лота.
– А вы-то откуда знаете? – подивился Фальк.
– Пересекался с ним когда-то давно, – уклончиво ответил Павел Сергеевич. – Дикий нрав у человека.
– Думаете, он хочет оспорить продажу? – спросила Лидия.
– Нет, сомневаюсь. Зная Виктора Львовича, сделка состоялась по всем правилам. Не его вина, что наследники продешевили. Но вряд ли Григорий Борисович этому рад. Давайте посмотрим.
Виктор Львович, меж тем, взобрался на кафедру и бережно принял из рук подошедшего официанта пузатую бутылку из толстого темного стекла. Ему не потребовалось призывать гостей к тишине – все разговоры мгновенно стихли, стоило собравшимся увидеть главный приз этого вечера. Козлов обвел присутствующих торжественным взглядом, откашлялся и начал:
– Господа, думаю, мне не требуется напоминать, почему мы здесь собрались. Перед подобной редкостью любые слова излишни. Но, будучи гостеприимным хозяином, я все же должен их сказать. – Козлов поклонился под вежливые аплодисменты участников. – Перед вами – бутылка «Шато д'Икем». Урожай 1811 года. Воспетый множеством ценителей, не исключая Александра Сергеевича Пушкина. Но, господа, вы покупаете не просто бутылку вина. Вы покупаете произведение искусства. Амброзию. Блаженство рубинового цвета. Я, к сожалению, не имел счастья попробовать сей напиток, поэтому могу лишь повторить то, что уже было сказано теми, кто этой чести удостоился. Говорят, что стоит вам пригубить это вино, как мириады сложных ароматов захватят вас в плен. Оттенки вкуса будут сплетаться в сложные гармонии, подобные музыке Моцарта, которые не покинут вас еще долгое время, даже, когда вино будет выпито. Более того. Следом за глотком, вы ощутите на языке его послевкусие. А знаете, как описывают его французы? Оно раскрывается, словно павлиний хвост. Столь же величественно и красиво. И всю эту непередаваемую гамму чувств вы сможете ощутить уже сегодня вечером. Осталось лишь сойтись в цене, простите, что вновь возвращаюсь к столь низким и незначительным материям. Найдется ли в этом зале тот, кто окажет нам честь и начнет торги с двухсот рублей?
Глава четвертая,
в которой разворачивается нешуточная борьба, а победитель получает все – и даже больше.
Василий Оттович почувствовал, что хоть он и не собирался участвовать в аукционе, его рука уже тянется оставленной Козловым у его места (просто так, на всякий случай, без малейшей задней мысли) табличке с номером. Лидия, возможно, посмеялась бы над ним, если бы ее взгляд не был прикован к бутылке на пьедестале, а сама она не повторяла в точности жест доктора Фалька. Как, впрочем, и все присутствующие в зале, за исключением охраны. Но даже железный Александр Петрович, застывший у лестницы, скупо сглотнул, когда владелец «Швейцарии» закончил свою речь.
Однако, из-за задернутой за спиной Козлова бархатной портьеры уже хлынули вымуштрованные официанты с подносами, а Виктор Львович, довольно улыбаясь, закончил речь:
– Ответ на этот вопрос мы узнаем после ужина, ведь я, как радушный хозяин, могу позволить оставить вас заинтригованными, но вот голодными – никогда! Угощайтесь, господа, прошу!
Фальк вынужден был отдать Козлову должное – тянуть время и подогревать интерес он умел. С другой стороны, когда еда настолько хороша – можно ли считать ужин досадной задержкой перед самим аукционом?
В качестве закусок (и дани названию гостиницы), гостям предлагались тартифлетт или раклет на выбор, которые повар «Швейцарии» превратил из крестьянских закусок в шедевры высокой кухни. Из супов можно было отведать крем де Бари или же борщ. На горячее подавалась курица-пулярд или паровая стерлядь. Аккомпанементом кухне служили красные и белые вина, в зависимости от выбранного блюда. Другими словами – голодным или же недовольным не ушел бы отсюда никто.
Фальк, памятуя о просьбе урядника, старался не слишком увлекаться ужином и беседой с Лидией. Доктор поглядывал по сторонам и прислушивался к разговорам окружающих, но, вопреки опасениям Сидорова, никто из гостей не казался налетчиком, готовым достать из-под стола револьвер и приказать собравшимся оставаться на местах.
Больше всего внимание Василия Оттовича отвлекал молодой автомобилист Кулыгин, который беззастенчиво строил глазки Шевалдиной. Особенно мерзким (и суггестивным) в его исполнении выглядело обгладывание куриных косточек. Лидия за месяц знакомства с Фальком успела понять, что, несмотря на непроницаемое выражение лица, доктор эмоции испытывал и иногда не стеснялся давать им выход. А потому, когда Василий Оттович уже готов был подняться и прогуляться до кулыгинского стола, она накрыла его ладонь своей и тихо прошептала:
– Он, конечно, отвратителен, но, поверь, твоего внимания он просто не заслуживает.
Фальк в очередной раз порадовался за то, насколько благоразумная спутница ему досталось. А заодно постарался припомнить, когда он в последний раз был готов вызвать другого человека на дуэль из-за дамы. Выходило, что и тут Лидия Николаевна оказалась первой и единственной.
Василий Оттович, однако, не был одинок в своем желании устроить стычку с одним из гостей. Лукьяновы старались сохранять чинный и пристойный внешний вид, однако голоса их становились все громче. Причем не сказать, что в качестве громоотвода для их раздражения выступало какое-то конкретное лицо. То есть, Валентин Карпович и Ольга Константиновна, конечно, единым фронтом бомбардировали огненными взглядами купца Беседина, но в какой-то момент дама, судя по жестам и направлению взгляда, позволила себе некий комментарий в адрес Елены Михайловны. Ответ Лукьянова, несмотря на показное отсутствие интереса к Гречихиной, был краток. Лицо Ольги Константиновны стало пунцовым, однако она смолчала.
Наблюдение за ними прервал грохот бьющейся посуды. Василий Оттович обернулся и успел увидеть, как один из официантов «Швейцарии» с похвальной ловкостью уворачивается от взмаха тяжелой трости Григория Борисовича Сиротова. Под ногами у них лежали осколки разбившейся супной тарелки.
– Ах ты раздолбай криворукий! – воскликнул партнер бывшего хозяина «вина кометы», повторно замахиваясь головой льва. Но на помощь официанту уже спешил лично Виктор Львович. Он вежливо, но твердо встал между сотрудником и Сиротовым, елейным голосом пообещал, что беспорядок будет убран сей же час, и поинтересовался, не доставил ли сей конфуз каких-либо неудобств уважаемому гостю. Григорий Борисович пробурчал что-то в ответ, но слегка остыл и сел обратно на свое место. Трость он прислонил к стене рядом с собой.
Удовлетворенный разрешившимся конфликтом, Козлов вновь исчез из виду, несомненно, наблюдая за прогрессом гостей по части поглощения многочисленных яств. Когда собравшиеся разделались с десертом (шарлот-глясе из фисташкового мороженого), Виктор Львович вернулся в центр внимание. Он опять занял место за кафедрой,
