Дороти Кэннелл - Вдовий клуб
Лицо мисс Шип пошло красными пятнами.
– Готова послужить общему делу! Так сказать, по зову долга…
Улыбка Гиацинты пригвоздила мисс Шип к стулу.
– Несомненно, идеальная кандидатура – кузина Ванесса. Ее интерес к викарию можно легко представить хитрой уловкой. Кстати, Элли, прежде чем звонить миссис Делакорт и просить ее представить вас членам клуба, рекомендую выждать несколько дней для приличия. Может быть, в эти дни вам подкрепить силы сбалансированным питанием?
Мисс Шип что-то одобрительно чирикнула. Ко всем прочим недостаткам она наверняка ела как слон и при этом не набирала вес.
* * *Далеко за полночь, после марафонской беседы с сестрами Трамвелл, я прокралась в Мерлин-корт, аки тать в нощи.
– Элли, – Бен возник из темноты холла и сжал меня в объятиях, – я решил, что ты сбежала от меня! И впал в отчаяние: я ведь знаю, что монахиней тебе стать не захочется. – Он вымученно рассмеялся. – И обижаться было бы не на что, тебе здорово досталось из-за меня. – Поцелуй в шею, мое самое слабое место. – Болезнь не оправдание… – Судя по интонации, Бен надеялся на обратное. – Я вел себя непростительно.
Я уже не была той наивной дурочкой, что стояла у алтаря. Теперь я знала, что иногда супруга должна прощать непростительное поведение, если не хочет в один прекрасный день пополнить ряды разведенок. А Бен, в довершение ко всем моим мукам, был неотразимо соблазнителен. Мои руки бессильно повисли вдоль тела, я стояла, уткнувшись носом Бену в ухо.
– Элли, знаю, что и без этой ужасной истории с Чарльзом Делакортом тебе пришлось немало вынести. Сначала Мамуля, а потом и Папуля обрушились на нас со своими проблемами. Но, в конце концов, главное – наша любовь, правда? Мы бы поженились и без всякого наследства! Дом и деньги – просто как украшения на свадебном торте, и больше ничего.
И этого человека я замышляю хладнокровно убить! Пусть я действую во имя благой цели и вовсе не собираюсь доводить дело до победного конца, что из того?! Жалкие оправдания! Бен имел полное право знать о моем заговоре с «Цветами-Детективами», ведь ему предстояло сыграть главную роль! Но если я поведаю хоть малую толику истины, то до конца дней своих он станет винить себя, что довел меня до состояния идиотской доверчивости. Мало того, в приступе неуклюжей рыцарственности Бен наверняка потребует, чтобы я все это выбросила из головы и не смела ничего делать. Мне и самой страшно хотелось все бросить и забиться в темный уголок. Но кто же тогда сразится со вдовами-злодейками? А вдруг им придет в голову расширить поле своей деятельности? Неужели мои дети явятся в мир, в котором отсекают головы бабушкам, отказавшимся посидеть с внучатами в воскресенье, и учителям, скупым на пятерки?
Как я могла в таком настроении упасть в объятия любящего супруга? В ту ночь меня нисколько не тревожило, что я не слышу пения скрипок, – в моей голове трезвонил погребальный колокол. А как известно, колокольный звон и фригидность идут рука об руку.
Однако еще оставался проблеск надежды. Бен считал, что в моей сдержанности виновата Мамуля, которая всю ночь напролет мерила шагами свою комнатку в башне. Мы слышали каждый скрип половиц, каждый щелчок бусин в четках.
Папуля, со своей стороны, создавал аудиопомехи днем. Несмолкаемый визг пилы мог доконать кого угодно. Он превратил террасу в мастерскую, и опилки висели в воздухе, как песок в Сахаре во время самума. Я всеми силами старалась изобразить восторг – в конце концов, Папуля ваял тот самый торт, из которого я должна буду выскочить в спектакле Наяды, а до представления оставалось всего две недели. Я рассчитывала на одноразовое изделие, но Папуля создавал величественный шедевр, способный пережить следующие пять поколений. Правда, в моем магическом кристалле следующих поколений пока не просматривалось.
Утром в понедельник, через три дня после похорон Чарльза Делакорта, я начала наконец спасать свою семью. Первым делом накинулась на роскошные низкокалорийные деликатесы, которыми Бен в избытке снабжал меня. Если потолстею на полкило – ну, значит, так тому и быть. На тернистом пути к званию идеальной жены, я забыла, что для поддержания формы мне нужна помощь Бена, да, честно говоря, уже и не ждала ее. В те далекие дни, когда нас связывала лишь нежная дружба, мы были более женатыми, чем сейчас.
О, если бы… если бы нам представилась еще одна попытка!
Покончив с едой, я приняла второе, не менее судьбоносное решение: в девять тридцать – плюс-минус час – позвоню Анне Делакорт.
Мы с Мамулей были одни в кухне, но я осознала ее присутствие, только когда она заговорила:
– Если я тебя чем-то огорчила, Жизель, скажи прямо. Не бойся меня обидеть, я крепче, чем кажусь. – Магдалина обеими руками с трудом приподняла молочник. – Я черпаю силу в служении близким.
Охотно верю. Кухня просто преобразилась. Над окном болтались раскрашенные яичные скорлупки, из которых выглядывала какая-то лилипутская поросль, на полу радовал глаз огромный лоскутный ковер, а на спинке кресла-качалки красовалась вязанная крючком салфеточка. Новая армия статуэток выстроилась на шкафу. Но больше всего изменилась сама Мамуля – ее серенькое воробьиное личико так и светилось. Они с Папулей все еще не разговаривали, и Магдалина всякий раз крестилась, стоило ему войти в комнату, но делала это теперь как-то иначе. Неужели безвременная кончина Чарльза навела Мамулю на мысль, что все в этом мире преходяще, в том числе и внебрачные загулы?
– Вы ничем меня не огорчили, Магдалина. Я просто задумалась.
Добрая невестка обняла бы свекровь, но мои никчемные руки плетьми висели вдоль тела. Еще несколько минут – и придется пройти нескончаемо долгий путь к телефону.
– Что ж, поверю на слово, я не из тех, кто лезет в чужую душу. – Мамуля открыла дверь, впуская Пусю, и нахмурилась. – Гм! Идет миссис Мэллой.
– Доброе утречко! – Рокси шуганула Пусю сумкой с пожитками. – Отпадная малявка: просится в дом, когда ей неймется по нужде!
Магдалина и Пуся разом ощетинились. Я поспешно спросила Рокси, что за письма в у нее в руках.
– Не волнуйтесь, миссис X., всего лишь окаянные счета! – Она шлепнула конверты на стол и покосилась на Магдалину. – Не каждый день нам получать письма из Франции, правда, мамаша мистера X.?
Свекровь ни словом не обмолвилась об иностранной корреспонденции. Она гладила Пусю, поджав губы и стараясь не встречаться со мной взглядом. Плюхнув сумку рядом с письмами, Рокси одарила меня широкой улыбкой:
– Как поживают мистер X. и его ресторан?
– Бен сейчас в «Абигайль». Он собирается открыть ресторан завтра к обеду.
Я просмотрела письма и сунула их на полку. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось, чтобы Мамуля с Рокси заметили, как я боюсь, что Бену не дадут шанса обелить имя «Абигайль»… запачканное мною.
Миссис Мэллой откупорила свою заветную фляжечку.
– Думаю, все будет тип-топ. На свете полно рисковых ребят.
Интересно, это она по собственному опыту знает? Неужели под разноцветными космами и макияжем роковой женщины скрывается неизвестная мне Рокси?
– Мистер Флэттс вернулся к работе, а? Уже не пытается расковырять ранку от дротика, чтобы подать в суд на Сида Фаулера?
Я хотела сказать, что Бен взял Фредди обратно на работу, но свекровь меня опередила:
– Миссис Мэллой, это, конечно, не мой дом… Рокси многозначительно оглядела кухню.
– Да?
– …и я не хочу никого критиковать, но в последний раз, когда вы убирались, то оставили целых три отпечатка пальцев на левой стороне плиты.
– О-о-о-о! – Рокси набрала побольше воздуху, отчего ее грудь увеличилась втрое. – Нижайше прошу прощения у вашего величества, но в последнее время мне было не до этих пустяков. Целыми днями приходится носиться по дому и менять воду в птичьих кормушках, которыми вы утыкали все углы. А в доме даже завалящего попугайчика нет!
Магдалина перекрестилась.
– И еще кое-что! – Рокси смачно облизала губы. – Разве я не твердила до посинения, что не вытираю пыль с идолов?!
Чума на мою кухню! Я пулей вылетела в холл, теперь мне ничего не оставалось, как позвонить Анне. Сдернув телефон с подставки, я утащила добычу в гостиную. Закрыв дверь, водрузила аппарат на кресло, придвинула другое кресло к двери и пробежалась по комнате нервным галопом. Сейчас или никогда! Дрожащими руками я сняла трубку, положила на место, снова сняла и набрала номер. Анна ответила после второго гудка:
– Элли! Как я рада слышать ваш голос!
– А я – ваш! – До чего ж спокойно звучит мой голос! Хладнокровное чудовище! – Как вы себя чувствуете?
– Не жалуюсь. Вам пришлось потяжелее, чем мне. Вот уж воистину, если подозрения цветочных сыщиц справедливы.
– Анна, вы героическая женщина! – Голос мой дрогнул. – Мне стыдно за себя. Вы мужественно строите свою жизнь, в то время как я продолжаю ломать свою…
