Елена Логунова - Кляча в белых тапочках
– Какой стерве? – тихо спросила я.
Худощавый ласково похлопал меня по руке:
– Леночка, не надо волноваться! Вам сейчас нужен полный покой, положительные эмоции, общество приятных людей – и все будет хорошо, память к вам вернется…
– Вспомнила! – перебила я его радостным восклицанием.
Народ в комнате весело загомонил.
– Я вас вспомнила! – не обращая внимания на шум, продолжила я. – Вы профессор из психушки! Фамилия ваша… сейчас, минутку, что-то такое деревянное и одновременно по инструментальной части… Лесорубов? Дровосецкий?
– Топоркович, – кивнул профессор.
– А я-то подумала, что ты вспомнила, как тебя обработала эта зараза Настя Летучкина! – разочарованно вздохнула Ирка. – Решила, сейчас ты нам все расскажешь…
– Это я вам все расскажу, – неожиданно подал голос капитан Лазарчук, до того тихо сидевший в кресле, затененном гигантским фикусом. – Вы хотите услышать только финал или всю историю с самого начала?
– Конечно, с начала! – дружно воскликнули Ирка, Моржик и Колян.
Профессор Топоркович промолчал, а я просто не успела присоединить свой голос к общему хору и вякнула с опозданием:
– С начала!
– Сначала я дам вам успокоительное, – безапелляционным тоном сказал профессор.
– Валерьянку пить не буду, – предупредила я. – Налейте мне лучше коньяка, а то сами лакаете, а я сижу, как дура!
– Тонко подмечено, – съязвила Ирка.
– Дайте Кысе «Камю», – вступился за меня муж.
– Ладно, дайте ей рюмку, а то она до утра не заткнется и не даст нам послушать! – не выдержала Ирка.
Худощавый профессор, поразмыслив, величественно кивнул, и Моржик быстро набулькал мне в рюмку ароматной коричневой жидкости.
– Можно начинать? – спросил Серый.
– Давай! – скомандовала я, ополовинивая рюмку.
И капитан Лазарчук в эпическом стиле былинного гусляра размеренно и напевно поведал присутствующим историю, в которой я сыграла далеко не последнюю роль – роль Неугомонной и Самонадеянной Абсолютно Безнадежной Идиотки!
Столетнего юбилея Капитолины Митрофановны Спиногрызовой с нетерпением ждало все семейство. Самой-то бабе Капе было на торжество наплевать, она себя неважно чувствовала и думала не столько о земном, сколько о вечном, но ее потомки не могли дождаться праздника. Правда, интересовало их не столько торжество как таковое, сколько вручение подарков. Городская администрация обещала презентовать старушке к столетию новую комфортабельную квартиру в Екатеринодаре! Савва и его супруга Нина заранее ознакомились с планировкой трехкомнатных хором и уже прикидывали, как будут расставлять мебель. Часть подарков – наиболее габаритные вещи – была доставлена дарителями в Приозерный загодя: большущий телевизор в коробке, кое-что из бытовой техники, картина в массивной раме и свернутый рулоном ковер дожидались торжественной церемонии вручения.
Каково же было разочарование молодых Спиногрызовых, когда за два дня до назначенного праздника Капитолина Митрофановна тихо скончалась! Легла, как обычно, вечером в постель, а поутру не проснулась!
– Хорошая, легкая смерть! – на удивление, рассудительно сказала дочь бабы Капы Анна, периодически впадающая в маразм.
В словах Анны сквозила легкая зависть: старшей дочери бабы Капы и самой было уже за восемьдесят, и она тоже уже подумывала о скором переходе в мир иной.
– Молчите, мама! – рявкнула на Анну обычно тихая Нина.
В глазах непочтительной дочери закипали слезы, но не от скорби по усопшей бабушке, а от обиды и разочарования.
– Вот же старая карга! – обругал покойницу Савва, вполне разделяющий чувства жены. – Нашла время, чтобы сдохнуть! Надо же было так нагадить людям! Убил бы ведьму!
– Лучше бы мне помереть заместо мамы! – вздохнула Анна.
Именно эти ее слова навели Савву на мысль, которая после обсуждения ее с Ниной оформилась в план действий.
О смерти Капитолины Митрофановны объявлять не стали. Тело старушки спустили в погреб – на время, до наступления ночи.
Но еще до того Савва успел смотаться в город, в оптический салон, и купить там цветные контактные линзы. Карие – для голубоглазой Анны, которая должна была заменить на праздничном торжестве усопшую Капитолину Митрофановну.
С линзами в глазах и в обычной одежде бабы Капы Анна легко сошла за свою матушку, никто из многочисленных гостей не заметил подмены. Не возникло бы никаких сложностей, если бы в какой-то момент Анна не потеряла одну линзу. Найти ее в суматохе массового гулянья Савва не сумел, поэтому заставил тещу немедленно надеть черные солнцезащитные очки. Анне в темных окулярах было неудобно, но зять бдительно следил за тем, чтобы она их не снимала.
– А она их сняла, и тогда-то я увидела ее голубой глаз! – сказала я. – И Генка, наверное, тоже увидел, он рядом со мной сидел!
Капитан воспользовался передышкой, чтобы хлебнуть минералки, которую налила ему в бокал заботливая Ирка.
– Значит, Генка напросился на неприятности, когда вызывающе распевал Анне песню про «Черноглазую», – поскольку меня никто не останавливал, продолжала рассуждать я.
– А еще он демонстрировал всем желающим, включая тебя, имеющуюся у него фотографию Капитолины Спиногрызовой с родственниками, а ведь на том снимке было видно, что глаза у бабушки карие, – напомнил Лазарчук.
– Кстати, а куда подевалась эта фотография? – поинтересовалась Ирка.
Капитан пожал плечами.
– Думаю, ее прихватил Савва, – предположила я. – Вместе с Генкиным блокнотом.
– С каким блокнотом? – заинтересовался Серега.
– У Генки была такая эксклюзивная записная книжка, я сама ее ему подарила, – пояснила я. – Кожаную обложку от нее я нашла в тумбочке у Саввы.
– Когда ты ее нашла, вчера? – оживился дотоле молчавший Колян. – Кыся, ты понимаешь, что это означает?
– Что поганец Савва приложил руку к смерти Генки, – мрачно кивнула я. – Или, во всяком случае, вывернул ему карманы. Красивый блокнот выбросить пожалел, жаба задушила, а фотографию, скорее всего, уничтожил.
– Кыся, да я не о том! – махнул рукой Колян. – Ты вспомнила, что заглядывала в Саввину тумбочку, а это значит, память к тебе возвращается!
– Ленкины воспоминания мы сопоставим с рассказом Сереги попозже, ладно? – попросила Ирка. – Сереженька, продолжай, мне страшно интересно!
– А мне просто страшно, – пробормотал Моржик.
– Чем дальше, тем страшнее, – кивнул капитан.
– Еще бы! – поддержала я. – Знали бы вы, как я испугалась, когда получила Генкино посмертное послание! Мороз по коже и дрожь в коленках!
– Так Генка действительно собирался раскапывать подозрительную грядку в поисках свежего захоронения бабы Капы? – поинтересовалась Ирка. – Для того и полез в сарай, хотел вооружиться лопатой? А что с обрушившимся на него сеновалом, он сам развалился, или это Савва постарался, чтобы Генка не раскопал чего-нибудь лишнего?
– Просила не перебивать, а сама лезешь с вопросами списком! – заметила я.
Лазарчук пожал плечами.
– Предполагаю, что без Саввы тут не обошлось, но это недоказуемо.
– А что вообще доказуемо в этой истории? – поинтересовался Колян.
– Дайте же человеку закончить рассказ! – закричала я.
– Леночка, вам нельзя волноваться! – обеспокоился моим состоянием доктор Топоркович.
Он озабоченно пощупал мне пульс и обвел господ присутствующих укоризненным взглядом поверх очков.
Народ притих, и Лазарчук продолжил повествование.
За исключением печального инцидента с трагически погибшим газетчиком торжество по поводу столетия Капитолины Митрофановны прошло благополучно, то есть Спиногрызовы получили все обещанные бабушке подарки, включая квартиру. Теперь столетняя старушка могла с чистой совестью помирать, особой необходимости в ней уже не было. В принципе переход бабушки в мир иной можно было бы на некоторое время отложить, гости в доме Спиногрызовых бывали нечасто, Анна, переодеваясь и надевая-снимая линзы, могла время от времени изображать бабу Капу. Но теща Саввы в отличие от своей матушки дожившей до ста лет без малейших признаков умственного расстройства, была несколько «не в себе» и могла ненароком сболтнуть что-нибудь лишнее. Если бы выяснилось, что Анна – это именно Анна, а вовсе не Капа, планы мошенников пошли бы насмарку. Спиногрызовы не могли так рисковать, значит, нужно было заткнуть старухе рот, желательно – раз и навсегда. Так что причиной смерти Анны стали склероз и маразм, ведь это они делали Саввину тещу неуправляемой, а ее поступки – непредсказуемыми.
– Но на самом деле ее убили милые детки, Савва с Ниной, да? – встряла я.
– Анна скончалась от передозировки снотворного, – пожав плечами, ответил капитан. – Но сама ли она приняла несколько лишних таблеток, или же кто-то ей в этом поспособствовал? Как узнать? Не забывайте, у бабули были расстроенные мозги и дырявая память!
