Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца
— Мне нужно узнать подробности вашего разговора с Тои, — решительно заявил Ямура.
— Должна заметить, инспектор, вы пользуетесь служебным положением, — ответствовала Элен, без сопротивления занимая предложенное место.
Только теперь, когда этот жизненно важный вопрос был решен, все начали прощаться. Эндо с Патрицией вызвались завезти Комито к профессору Шеню (за моторной лодкой утром должен был прийти полицейский катер). Затем они собирались отправиться к Эндо домой и наконец-то остаться наедине. Ямура должен был отвезти Элен в отель, после чего — явиться в полицейское управление с докладом.
Автомобили вывернули на шоссе. Сквозь кусты мелькнула цепочка огней — свет горел в каждом домике рыбачьей деревушки. Жители, воочию увидевшие Фарфоровый город, не могли уснуть в эту ночь.
Патриция перегнулась через перила беседки, окинула взглядом протянувшуюся внизу улицу. Элен нигде не было видно. Дражайшая подруга, как всегда, опаздывала. Патрицию поражало это умение: повседневно опаздывать, но успевать ко всем важным происшествиям.
Накрапывал дождь. На разноцветных перилах беседки повисли капли, тоже казавшиеся разноцветными. Влажный воздух был холоден, и Патриция с удовольствием отпила глоток чая. Увы, здесь, как и в большинстве тайанских закусочных, подавали только зеленый чай.
С высоты холма хорошо была видна часть города, примыкавшая к порту. В отгороженных кварталах велись восстановительные работы. Патриция наблюдала за крошечными фигурками, пока не услышала торопливые шаги. Вытянула шею и увидела стремительно несущийся по улице раскрытый зонт. Не узнать его Патриция не могла: такой дивной (Элен утверждала — «дикой») расцветки не существовало во всем мире. Это был ее собственный зонт, врученный некогда инспектору Ямуре. Патриция высунулась из беседки еще дальше и сразу откачнулась назад. Морщась, вытерла шею — за шиворот попали капли.
Разгоряченная Элен взбежала по лестнице, ворвалась в беседку, сложила зонт и бросила на край скамьи. С ходу сообщила:
— У меня две новости.
— Первую берусь угадать, — ответила Патриция, поглядывая на зонтик. — Полагаю, ты уже не находишь его отвратительным?
— Кого? — Элен предупреждающе вскинула брови.
— Зонтик, — кротко откликнулась Патриция.
— Трудно считать отвратительной вещь, которой так дорожит подруга, — парировала Элен.
— Возможно, теперь эта вещь дорога и тебе? Например, связана с приятными воспоминаниями?
— Погоди, — прервала Элен, — иначе угадаешь и вторую новость и я не успею ничего рассказать.
Она опустилась на скамью. Патриция подперла кулаками щеки и приготовилась слушать.
— Твои предположения оправдались. Сегодня утром инспектор явился в отель — отдать зонтик.
— Надеюсь, явился не только с зонтиком, но и с букетом? — перебила Патриция.
Элен только ресницами взмахнула — мол, как же иначе — и продолжала:
— Сказал, что у него два часа свободных, и позвал осмотреть какую-нибудь достопримечательность столицы. Я согласилась — почему бы не сделать человеку приятное? Как полагаешь, куда он меня повел?
Патриция почему-то поперхнулась чаем.
— Ни за что не угадаешь, — заметила Элен. — В океанарий!
Патриция заходилась кашлем. Элен скрестила руки на груди и повторила громко, как для глухой:
— В океанарий! Можно подумать, в Тайане не на что посмотреть. Гордость страны — голожаберные моллюски!
Она возмущенно хмыкнула. Потом, чуть успокоившись, сказала:
— Мало этого! Ямура заехал за мной на машине. И вдруг на середине пути ему вздумалось остановить автомобиль и предложить спуститься… Как ты думаешь, куда?
Патриция предусмотрительно отодвинула кружку с чаем.
— Ни за что не угадаешь. В метро!
— И ты согласилась? — не поверила своим ушам Патриция.
Элен запнулась только на мгновение.
— Мне просто стало интересно, что будет дальше. Мы покинули удобный, просторный салон, где, заметь, находились наедине, и спустились в грохочущее переполненное метро.
Элен побарабанила пальцами по столу и философски заметила:
— У тайанцев какое-то странное отношение к транспорту. Кажется, это называется «священный трепет».
— Рассказывай, — нетерпеливо подогнала Патриция.
— Итак, мы вдавились в электричку, и вот тут, ни раньше, ни позже, Ямуре приспичило спросить, не хочу ли я выйти за него замуж. Что ты на это скажешь?
— Мне гораздо интереснее узнать, что ответила ты.
— Естественно, я собиралась произнести все положенное. Как это для меня неожиданно, и что я должна подумать, и о разнице наших культур…
— Ну и?..
— Я начала, но он ничего не услышал.
— Ну и?..
— Оставалось только прокричать ему прямо в ухо: «Да!»
Патриция заключила, что и ей иногда удается дать дельный совет.
— Элен, если серьезно, ты счастлива?
— Серьезно? Да. Видишь ли, каждый из моих бывших поклонников стремился украсить себя мною. Как Тои, например. «Рядом с такой женщиной и я буду выглядеть значительной персоной». Инспектор же во время всей этой передряги думал не о себе, а обо мне. За меня волновался, ко мне на помощь спешил. Я, конечно, особа легкомысленная, — Элен кокетливо прищурилась, — но подобное чувство способна оценить.
Она замолчала, любовно отряхивая дождевые капли с зонта.
— Считай этот зонт первым свадебным подарком, — засмеялась Патриция. — Представляю вашу будущую жизнь. Ты берешь интервью: «Инспектор, несколько слов для прессы. Как продвигается раскрытие очередного преступления? Говорят, полиция прилагает массу усилий, лишь бы ничего не раскрыть».
— Ошибаешься, — ехидно откликнулась Элен. — Я решила, что журналистика не мое призвание. И поступаю на службу в полицию.
Патриция не скоро обрела дар речи.
— Это твоя вторая новость? — едва выговорила она, чувствуя, что и без чая становится жарко.
Элен горделиво кивнула. Некоторое время подруги сидели молча, погрузившись в самые приятные размышления. Затем Патриция сказала:
— У меня тоже две новости, но, конечно, не столь эффектные, как твои. Во-первых, звонил Комито.
— Бедняга, — вздохнула Элен. — Надеюсь, ему сообщат, где покоится прах госпожи Ота.
— Комито сказал, что совещание отменили. Коллеги переполошились из-за его отсутствия, весь день обзванивали больницы. Начальник заверил, что и в мыслях не имел поручить эту работу кому-нибудь другому.
— Поздравляю, — засмеялась Элен. — Надеюсь, скоро последует второе открытие.
— А за ним и третье, — доложила Патриция. — Группа профессора Шеня выезжает на раскопки.
— В ущелье Молчания? — подхватила догадливая Элен.
— Да. Вместо фарфоровых осколков будем бережно собирать ржавые пластинки, кольца, чешуйки доспехов.
— Ты уже порадовала своего мужа известием о скором отъезде?
— Порадовала, — вздохнула Патриция. — Представляешь, прогуливаемся вчера по набережной. Красота неописуемая. Горят фонари, разноцветные огни дробятся в волнах. Пахнет соснами, морем. Шумит прибой. Словом, все, как в тот вечер, когда мы впервые встретились после войны. Помнишь?
Элен кивнула:
— Не беспокойся, это незабываемо. Эндо в потертых джинсах и грубом вязаном свитере. С невероятно надменным и равнодушным выражением лица. Ты взираешь на него снизу вверх влюбленным взглядом, украдкой потирая ушибленную спину.
— Перестань, — улыбнулась Патриция. — О спине я тогда и думать забыла. Особенно когда он сообщил, что «уезжает завтра и на полгода». И вот вчера…
Элен неожиданно расхохоталась:
— Вчера ты ему отомстила!
— Ничего подобного, — запротестовала Патриция. — У меня и в мыслях не было. Не виновата же я, что с экспедицией профессора Шеня все решилось так внезапно. Вчера днем я созвонилась с профессором и получила окончательный ответ. И вот вечером мы с Эндо прогуливаемся по набережной. Я объясняю, что должна отправиться в экспедицию. «Надолго?» — спрашивает он. «На полгода». — «Когда?» — «Завтра».
— Что же он ответил? — заинтересовалась Элен.
— Порадовался, что успел вернуться домой накануне.
— За вас можно не беспокоиться, — заверила Элен, — не успеете друг другу надоесть. Кстати, куда он уезжал?
Патриция пожала плечами. Они помолчали, потом Элен осторожно сказала:
— Тои начал давать показания.
Патриция нагнула голову и ничего не ответила. Элен добавила:
— Надеюсь, им удастся размотать всю цепочку…
Патриция наклонила голову еще ниже. Элен спросила:
— Что ему будет?
— Тои? Я спрашивала Эндо. Он ответил: «В военное время был бы расстрелян, но сейчас мир. В Тайане нет смертной казни».
Снова наступила тишина. Потом Патриция заговорила, постепенно оживляясь:
— Пока Эндо не было дома, у меня гостила Синь-эй. Рассказала, что дедушку выписали из больницы и бабушка решила временно задержаться в деревне — ухаживать за бывшим супругом.
