Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
– И у всех горло будет пробито украденными стрелами?
– Дошло…
– Изящная комбинация.
– Тебе, неуважаемый товарищ младший раздолбай, не идет роль ценителя коварных замыслов.
– Я больше не буду.
– Нет, господин Раздолбаев, ты разочаровал кремлевских психологов, меня и гаранта Конституции.
– Исправлюсь.
– Почему ты не зайдешь к Зинаиде за списком присутствующих на ее дне рождения?
– Неудобно.
– Почему ты не ищешь дневник утопленника?
– Где?
– Почему ты не прореагировал на импотенцию Севы?
– Учтем.
– Почему ты зациклился на Кронино?
– Да, Ксюха, наверное, скучает.
– Почему ты не обратил внимания на запах яблок?
– Да их тут все жрут, кроме доцентши и меня.
– Ну и ты попробуй – говорят, прелесть.
– Да пошел ты со своими долбаными яблоками! – проорал я генералу.
И наконец-то вырвался из сна, испоганенного воспитательно-дисциплинарными мерами.
Хорошо, что фотоаппарат не транслирует в Кремль мои кошмары.
Но с доком я, кажется, определенно прокололся.
Если, конечно, генерал прав насчет четырех трупаков.
Вдруг счет жертв откроет Олег Иннокентьевич Расмус?
Может, док нашел дневник предшественника и проговорился кому не надо?
А что делают с излишне любопытными?
Убирают.
Вместе с дневником.
Глава 16 Предсмертная записка
Еще издали я заметил одинокого дока за шахматным столиком.
Олег Иннокентьевич Расмус в неудобной позе лежал грудной клеткой и черепной коробкой на шахматной доске с опрокинутыми фигурами.
Черный носорог валялся у ног бездыханного главврача.
Похоже, события начали развиваться по худшему сценарию.
Ликвидировали главного врача.
Сейчас примутся за Юрода.
Потом Самсонова.
И меня – в качестве довеска.
Я приближался с максимальной осторожностью.
Ни из спины, ни из шеи, ни из затылка не торчала ожидаемая арбалетная стрела.
Но тут док ожил, продрал глаза и хрипло заговорил:
– Извините, Денис, я с ночного дежурства…
– Бывает.
– Денис, а я сегодня утром, вернувшись с работы, получил два любопытных подарочка.
Лже-труп, аккуратно прикрыв ладонью рот, зевнул.
– Яблоко, пронзенное стрелой?
– Допустим, про яблоко вы догадались, но вот откуда мне прислали шикарные антикварные шахматы, вам не додуматься.
– Ошибаетесь, Олег Иннокентьевич.
Я прикинулся всезнайкой.
– Из Кремля!
– Точно, из Кремля! Лично от президента. Отличные шахматы, в псевдорусском стиле. Богатыри, витязи, братины…
Нет, фотоаппарат на моей шее явно источал щедрость.
– Олег Иннокентьевич, давайте наконец побеседуем с полной откровенностью.
– Ох, как много мне надо вам сказать…
– Давно пора.
– Никак не мог решиться…
– Понимаю.
– Демографический всплеск и однополость младенцев насторожили меня не сразу.
Док поднял черного носорога.
– Коллектив обрадовался: заработки резко выросли, нас срочно доукомплектовали новейшим оборудованием, помогли с кадрами. Даже лабораторию для генетического экспресс-анализа предоставили.
– А потом, – не выдержал я, – роды стали протекать специфически?
– Нет, я уже сказал – с этим был полный порядок. Даже наоборот.
– Качество новорожденных улучшилось?
– Денис, поймите: у нас вроде конвейера… И вот я начинаю ловить себя на смутных ощущениях… С каждым новым ребенком это нарастает…
– Продолжайте, Олег Иннокентьевич, продолжайте.
– Я проанализировал нашу базу данных по роженицам.
– Надеюсь, монстр оплодотворял женщин не пофамильно в алфавитном порядке?
– Что нет, то нет.
– И не по именам – сначала все Марины, потом Людмилы, потом Ольги?
В ответ главврач только улыбнулся.
– А по адресам, Олег Иннокентьевич, тоже нет закономерности?
– По адресам как раз есть.
– Вы можете назвать мне номер дома, в котором сегодня ночью случится оплодотворение?
– Увы, нет. Но то, что он чередует районы, – это факт. Кучность рожениц из каждого района прослеживается довольно четко. Количество пациенток из Кронино почти равно количеству из Пнево… Впрочем, это не самое интересное.
– Вы меня заинтриговали, Олег Иннокентьевич.
– Денис, вы можете гарантировать мне, что не поднимете официального шума?
– В этом нет нужды.
Фотоаппарат нацелился объективом на странного дока, не понимающего тонкости оперативной работы.
– Вы можете гарантировать, что на Садоград не обрушатся зачистки, повальные обыски с выемкой документации, выборочные аресты?
– Док, надо меньше смотреть криминальные новости.
– Но вмешательство правоохранительных структур поломает весь сложившийся быт Пнево, а тем более Кронино.
– Значит, тотальная импотенция не поломала, тотальная беременность не поломала, тотальное рождение младенцев исключительно с письками тоже не поломало…
– Но эти аномальные явления стали уже нормой здешней жизни.
– Хороша норма…
– Но все равно не хотелось бы видеть картину, как уважаемых, но растерянных ученых бьют прикладами, колют штыками, пинают ботинками…
– Олег Иннокентьевич, да бросьте фантазировать!
Я направил фотоаппарат на потолок.
– Даже там понимают сложность и неоднозначность ситуации. Те, кто обеспечивает продовольственную безопасность страны, нуждаются в очень аккуратной заботе.
– Пусть будет что будет, но молчать я больше не могу. Конечно, неприятно, когда тебе подкидывают яблоко, проткнутое стрелой. Но я не из тех, кого можно запугать…. Кстати, Денис, я на всякий случай даже предсмертную записку для вас оставил.
– Надеюсь, не на кухонном столе?
– А вот вы и покажите свои дедуктивные способности.
– Хорошо, пока я ищу документ, рассказывайте дальше.
– Как известно из родильной практики, для человека несведущего, проще говоря, дилетанта, младенцы все кажутся на одно лицо.
– Еще бы.
Я обошел вокруг модели фрегата.
– Вылазит что-то багровое, орущее и сморщенное…
– Так вот, я уловил странную закономерность.
– А вот и записка, док!
Я вытащил из трюма фрегата послание, так и не ставшее предсмертным.
– Читайте вслух.
Я без суеты развернул бумаженцию.
– Ну и почерк у вас, Олег Иннокентьевич.
– Профессиональный.
– Все дети от одного отца!
– Шах и мат!
– Без шуток?
– Ошибка практически исключена. Я исследовал ДНК большинства рожденных за последние три года. Женщин осеменяет не группа неизвестных маньяков, а один, всего один.
Я понял: теперь нет нужды проводить анализ утренней спермы, собранной мной.
Олег Иннокентьевич Расмус дал решающую для разгадки садоградского феномена информацию.
Но мне захотелось большего.
Сейчас док назовет мне фамилию имя и отчество тотального папаши.
– И кто же сеет разумное-доброе-вечное в городе импотентов?
Главный врач принялся расставлять черные фигуры.
– Не молчите, Олег Иннокентьевич, не молчите!
– На это, я думаю, ответил бы мой предшественник.
– Объясните дилетанту.
– Давайте порассуждаем на чисто житейском уровне. Что делает отец, когда узнает о появлении ребенка на свет?
– Покупает шампанское, цветы, конфеты и мчится в больницу.
– Так почему нашему гиганту-оплодотворителю было не полюбопытствовать на первых сыновей?
– Понятно, за что вашему предшественнику привязали кирпичи к яйцам.
– Да, это не яблоко, пронзенное стрелой…
– Утопленник, скорей всего, тоже уловил подозрительное сходство единокровных братьев между собой.
– И догадался, кто виноват в буме.
– Олег Иннокентьевич, вы думаете, что в дневнике утопленника указано имя?
– Не сомневаюсь.
– Да, если ваш предшественник вычислил монстра, то наверняка предпринял те же предсмертные меры, как и вы. Наверняка бы оставил послание!
– Каюсь, но я трижды обыскал весь роддом и квартиру несчастного.
– Спасибо, мне работы меньше.
– Денис, не теряйте время на поиск оплодотворителя, ищите лучше дневник.
– Только вы, док, поосторожней.
– Ерунда. Я тут порассуждал чисто по-житейски. Поздно меня убирать. Анализы ДНК может повторить любой. А навещать новорожденных он благоразумно перестал.
– А яблоко, пронзенное стрелой, – элементарная попытка запугать.
– Вроде того.
– А фамилия Самсонов вам что-то говорит?
– О, это самый сильный игрок в Садограде.
– Так он тоже получил аналогичное яблоко.
– Какая мелкая пакость, какая жалкая месть!
– В смысле?
– Кто-то хочет расстроить нашу сегодняшнюю очную партию.
– Олег Иннокентьевич, а если я поприсутствую в качестве зрителя?
– Заходите в шестнадцать ноль-ноль. Будет на что посмотреть. Если, конечно, Самсонов не передумает.
– До встречи.
– Я вас провожу.
До калитки прошли молча.
– Пожелайте, Олег Иннокентьевич, мне ни пуха, ни пера.
– Можно, я выскажу крамольную мысль?
– Хоть десять.
– А вдруг все же это не физическое лицо, а явление природы, еще недоступное нашему пониманию?
