Шарль Эксбрайа - Не сердитесь, Иможен! Возвращение Иможен
Мертдотель вздрогнул от возмущения.
– Он никогда не позволил бы себе подобной бестактности, сэр.
– Это еще почему?
– Потому что я англичанин, сэр.
Во время этой краткой серии допросов Иможен не отводила от инспектора глаз, и с каждой минутой полицейский нравился ей все меньше и меньше. Шотландка недоуменно спрашивала себя, каким чудом в первый раз Гастингс показался ей чуть ли не красавцем. Да, он довольно высокого роста и плечи широкие, но черты лица слишком грубы да и усики щеточкой отнюдь не свидетельствуют об утонченности натуры. Вне всякого сомнения, английская кровь матери возобладала–таки над шотландской кровью отца. Самодовольство, резкость и неприличные насмешки раздражали мисс Мак–Картри, и она почти жалела, что никак не может заподозрить этого неприятного типа в убийстве Мортона. Увы, британские полицейские даже английского происхождения, не имеют привычки поступать, как те, кого они всегда преследуют. И шотландке приходилось, хоть и не без грусти, признать сей несомненный факт.
Убедившись, что полицейские вместе с этой кошмарной рыжей женщиной покинули его гостиницу, Мак–Пантиш вернулся к себе в комнатку и выпил внушительную порцию виски, дабы отпраздновать освобождение. Несчастный не догадывался, что Иможен вовсе не уехала. На самом деле, уже собираясь сесть в полицейскую машину, она вдруг сказала, что хочет пройтись пешком – грех упускать такое чудесное солнечное утро. Мак–Рей тут же попросил разрешения сопровождать мисс Мак–Картри. Она согласилась, и Гастингс, пожав плечами, приказал сержанту ехать. Как только машина скрылась из виду, Иможен попросила журналиста:
– Подождите меня здесь, мистер Мак–Рей, я сейчас вернусь…
– А можно узнать, куда…
– Я уверена, что маленькая горничная хотела что–то сказать, но ее не стали слушать… Надеюсь, мне она доверится.
– А вы не позволите мне…
– Нет–нет… при вас она может оробеть…
Иможен повезло. Проходя мимо хозблока, она заметила Ислу. Девушка собирала простыни в прачечную. Мисс Мак–Картри окликнула ее и подошла поближе.
– Дитя мое, я почти не сомневаюсь, что вы не все рассказали нам о Джоне Мортоне.
– Мне помешал инспектор! Я подумала, что… нет… это так глупо!
– Что именно?
В это время на пороге гостиницы появился Тренкет и сухо позвал Ислу. Девушка извинилась перед мисс Мак–Картри.
– Мне надо идти… Я там зачем–то понадобилась… А мистер Тренкет у нас очень строгий!
– Расскажите быстренько самое главное.
Обе женщины направились к гостинице и вместе вошли в Дом.
– Мы с мистером Мортоном познакомились в Мэрипорте, в гостинице «Рыба и Лошадь». Я служила у него под началом в тот год, когда произошла трагедия…
– Какая трагедия?
С лестничной площадки послышался голос Тренкета:
– Ну, Исла, идете вы или нет?
Иможен удержала девушку за руку.
– Простите, мисс, но у меня нет времени!
– Послушайте, детка, я сейчас иду домой. Мой телефон – семь. Позвоните, как только выпадет свободная минута… Например, во время второго завтрака, а?
– Хорошо, мисс.
И горничная помчалась на лестницу, где ее ждал величественный Тренкет.
Увидев, что мимо конторки опять идет Иможен, которая, как он думал, уехала вместе с полицейскими, Мак–Пантиш чуть не упал в обморок. Он с трудом выбрался из кресла, прихрамывая подошел к зеркалу, нарочно повешенному так, чтобы видеть вход в гостиницу даже стоя к двери спиной, и долго изучал собственное отражение, потом вернулся на прежнее место.
– Не может быть! – простонал трактирщик. – Это галлюцинация!
Узнав от мисс Мак–Картри последние новости, репортер задрожал от нетерпения.
– О мисс, быть может, благодаря вам я напишу потрясающую статью!
Иможен, по достоинству оценив юношеский пыл газетчика, пригласила его к себе завтракать. Миссис Элрой слегка поморщилась при виде человека, чей облик столь мало отвечал ее представлениям о достоинстве, опрятности и прочих признаках истинного джентльмена. Не доверяя гостю, Розмэри старалась не оставлять его вдвоем с Иможен. Даже уходя на кухню, она оставляла дверь открытой и прислушивалась к разговору.
Когда Иможен и репортер обсудили все, что им пока удалось узнать об убийстве Мортона, Мак–Рей принялся расспрашивать о самой мисс Мак–Картри и ее прежних подвигах, прочно вошедших в летопись Каллендера. Но шотландку сейчас не занимало прошлое.
– Молодой человек, могу предложить вам дело куда важнее. Я нисколько не верю в прозорливость Гастингса. Английская кровь лишила его многих качеств, которыми природа наделяет нас, шотландцев. Слыхали, как он насмехался над нашими привидениями? Видали, как он обошелся с маленькой Ислой, когда она собиралась сообщить ценные сведения? Ну, так на что годится подобный тип? Я хочу попробовать сама расследовать убийство Мортона и уверена, что добьюсь своего. Представляете, какую физиономию скорчит тогда Гастингс? Если вы умеете держать язык за зубами, я готова взять вас в компаньоны. А вы потом получите исключительное право опубликовать рассказ обо всех перипетиях расследования. Ну, что вы об этом думаете?
Хэмиш Мак–Рей ответил таким громовым «ура!», что миссис Элрой пулей вылетела из кухни. Теперь она уже нисколько не сомневалась, что гость мисс Иможен – не джентльмен.
– Дорогая мисс Мак–Картри, я стану вашим доктором Ватсоном и готов спорить на что угодно, что вы разберетесь в этом деле не хуже самого Шерлока Холмса!
Около двух часов, когда Иможен излагала Мак–Рею свой план кампании, зазвонил телефон. Миссис Элрой сказала хозяйке, что с ней хочет поговорить некая Исла Денс.
– Алло! Исла?
– Да, мисс, это я… Утром я не успела рассказать вам, что мы с мистером Мортоном вместе работали в Мэрипорте, когда погиб этот несчастный…
– Какой несчастный?
– Фамилии я уже не помню, но у меня осталось впечатление, что мистера Мортона все это ужасно расстроило. Чего я не понимаю, – так это что ваш друг поразительно похож на…
– Какой друг?
– Сюда идут, мисс, а служащим не разрешается надолго занимать телефон. Если хотите, сегодня часов в десять вечера я приду к вам и все расскажу.
– Договорились. Я буду вас ждать.
Когда она пересказала разговор журналисту, тот не мог скрыть удивления.
– Кого она назвала вашим другом? И на кого он похож?
– Вечером узнаю.
– А вы позволите мне тоже прийти?
– Я даже хотела сама просить вас об этом – мне нужен свидетель.
– А меня вам мало? – ворчливо заметила миссис Элрой.
– Все знают, что вы служите у меня, так что вашим словам никто не поверит. Мало ли на что способен Гастингс? Увидев, что его обскакали, наверняка начнет придираться к каждому пустяку.
Мак–Рей попрощался с Иможен, еще раз заверив ее, что бесконечно счастлив работать под началом такой выдающейся личности. Мисс Мак–Картри недоверчиво посмотрела на клоунскую физиономию репортера. На миг у нее мелькнула мысль, что Мак–Рей просто потешается над ней, но шотландка быстро отогнала неуместные подозрения; Нет, конечно, журналист восхищается ею совершенно искренне, просто, таскаясь по разным барам в Глазго, он привык ничего не принимать всерьез. Все это, разумеется напускное, и, кто знает, быть может, под гаерской внешностью таится особо ранимая нежная душа? Буйное воображение мисс Мак–Картри мгновенно воспламенилось, и она удержала руку Мак–Рея в своей.
– Хэмиш, – грудным голосом проворковала она, – вы ведь позволите мне вас так называть, правда?
– О, пожалуйста…
– Я уверена, что нас ждет полный успех и все будет хорошо, но только при условии, что вы не влюбитесь…
– Простите, не понял…
– Когда работаешь с женщиной бок о бок, делишь с ней опасности и надежды… невольно могут зародиться чувства, которых я больше не желаю знать…
У Мак–Рея слегка отвисла челюсть, но Иможен, слишком поглощенная собственной ролью, не заметила, что ее собеседник в полной растерянности тщетно подыскивает подходящий ответ. Заявление шотландки превосходило всякое понимание, и репортеру безумных трудов стоило не расхохотаться ей в лицо. А мисс Мак–Картри с неизъяснимым благородством указала на фотографию Дугласа Скиннера:
– Я навсегда сохраню верность тому, чьей подругой должна была стать… И потому сочла своим долгом сразу расставить точки над i. Надеюсь, вы не обиделись на меня?
Кусая губы, чтобы не дать волю душившему его смеху, журналист елейным голосом ответил:
– Напротив, благодарю вас за искренность, мисс. Какие бы вы чувства мне ни внушали, я сумею о них молчать…
И они расстались, совершенно очарованные друг другом.
Иможен уже настолько пришла в себя, что миссис Элрой могла ночевать дома, тем более, что ее муж Леонард, должно быть, чувствовал себя немного заброшенным. Тем не менее мисс Мак–Картри попросила Розмэри задержаться еще на одну ночь – она вовсе не желала принимать Мак–Рея наедине. Старуха согласилась, но не преминула заметить, что, будь Иможен замужем, ей не пришлось бы думать о таких вещах, и тут же произнесла небольшую речь, воспевая достоинства своего родича, Ангуса Мак–Дональда.
