Корсон Хиршфельд - Скандальная мумия
– Это не Дун, – возразил фейгеле.
– Да? – спросил Мори.
– Да? – спросил фермер.
– И он уже не в музее.
– Не в музее, – вздохнул Мори.
– Не музее? – спросил фермер.
– Это мумия индейца, – сказал фейгеле. – Древнее захоронение.
– Джимми сам индеец, – вставил бармен.
Индеец-фейгеле, заметил про себя Мори. Как из Гринвич-Вилледж.
– А где эта мумия, кто бы он ни был? – спросил амиш.
– Если подумать, – обратился Мори к Джимми, индейцу-фейгеле, – так откуда вы знаете, что он уже не в музее? Он у этих ребят? Такой один большой, мускулистый, другой с маленькой головой и третий такой жирный?
– Безбожники? – спросил Джимми.
– Они безбожники? Вы их знаете? Они ваши приятели?
– Кто? – спросил фермер. – Кто?
– Они не мои приятели, и не знаю, как он мог бы у них оказаться, – ответил Джимми. – Они напали на Джинджер, и я ее спас. Больше я про них ничего не знаю.
– Джинджер? Джинджер Родджерс? – спросил Мори. – Вы знаете Джинджер Родджерс?
– Джинджер Родджерс? Из «светляков»? – спросил фермер.
– Ага, Джинджер Родджерс, – кивнул Джимми. – Вы ее тоже знаете?
– Джинджер Родджерс – подружка Джимми, – пояснил бармен.
– Мы просто друзья, – сказал Джимми.
«Вот в это я могу поверить», – подумал Мори. А индейцу-фейгеле он сказал:
– Позвольте старому человеку дать вам совет. Если вы думаете ввести в свою жизнь женщину… будьте осторожны. Она вас предаст. Отдайте женщине свое сердце, и рано или поздно она из него сделает гамбургер. Думаю, так оно было еще в пещерные дни. Мужчина добывает, женщина режет и жарит. Такова их природа.
– Поддерживаю тостом, – сказал фермер-амиш.
– Спасибо за совет, сэр, – ответил Джимми. – Я его запомню.
– Погодите-ка, – попросил фермер-амиш. – Вы минуту назад говорили про Дуна. Про эту мумию. Он где?
Джимми пожал плечами и влил в себя треть бутылки.
– Он появляется и исчезает, – сказал он голосом человека, только что потерявшего лучшего друга. – Пуф! – Он сделал еще один глоток. – Мой босс бросил фургон и уехал на три дня в горы. Ящик пуст. – Он допил остаток и уставился на пустую бутылку. – И я понятия не имею, где он. Ну никак.
Мешугене индейцы, подумал Мори. Ужас что алкоголь с ними делает.
45
Нежные воспоминания Хорейса Дакхауза о прошлой ночи были прерваны шагами, донесшимися из лаборатории. Он быстро запихнул свежекупленную коробку (дюжина профилактических средств с резервуарами на конце) в самую глубину ящика стола и посмотрел на часы. 8.20. Двери не откроются до десяти, сотрудники никогда раньше девяти не приходят, значит, это Платон Скоупс – явно снова сердитый, если судить по темпу шагов.
Главный научный сотрудник ворвался в кабинет, не здороваясь:
– Мой слон! Кто-то украл моего слона. Это вот тот уборщик с хитрой рожей, он здесь ночью убирал. Притаскивает с собой детишек, и один из этих мелких мерзавцев…
– Тпру-у-у! Что за слон?
Скоупс заходил из угла в угол, совершенно выведенный из себя.
– Игрушечный розовый слон, вот такого размера. – Он развел руки. – Для диорамы с мумией. Я нашел в этом городе сапожную ваксу правильного оттенка и отличную пару бивней и…
На краткий миг вместо раздражающего и физически не вдохновляющего Платона Скоупса перед взором директора явилось видение гологрудой Марии.
Он моргнул, и вместо Марии увидел Скоупса, рычащего насчет своего игрушечного слона.
Мысль о Платоне Скоупсе даже в мимолетной сексуальной близости с пылкой Марией была весьма огорчительной.
– Сядьте, ради Бога, – сказал Дакхауз. – Вы меня нервируете.
Скоупс сел.
– Кто-то из вороватого отродья этого уборщика…
– Отис, – с нарочитым спокойствием перебил его Дакхауз, – работает в музее более семнадцати лет. Его дети помогают ему бесплатно, и работа Отиса обходится нам дешево. У нас ни разу даже медный крючочек для пуговиц при нем не пропал. Вы, наверное, куда-то сами своего слона положили. И чем беспокоиться о вашей никчемной игрушке, вы бы лучше больше внимания уделяли своей драгоценной мумии.
– Мумии? А что с ней?
– Ваша мумия ушла отсюда сегодня ночью. -ЧТО?
Скоупс бросился из офиса прочь. Слышно было, как открылась и захлопнулась стальная дверь лаборатории.
Через тридцать секунд дверь снова клацнула, и Скоупс, отдуваясь, снова появился в кабинете.
– Мумия там, где я ее оставил, но эти чертовы дети простыни перепутали.
Дакхауз поправил:
– Мумия снова там, где вы ее оставили, и я уверен, что это не дети Отиса ее трогали. Как обычно, я вчера уходил последний. И считал, что мумия на столе, где вы ее оставили, когда уехал доктор Финкельштейн – кажется, в половине четвертого? – Скоупс кивнул, и директор продолжал: – Охранник проверил помещения и закрыл их в семнадцать тридцать. Я оставался здесь… – снова головокружительное видение Марии с дрожащими грудями, -…гм… где-то до после шести. Вчера вечером кто-то постучал в окно. Оказалось, что это помощник менеджера из Музея Библии Живой. Ваша мумия оказалась у него, и он был столь любезен, что ее привез.
– Что? Как она у него оказалась? Это невозможно!
– Тем не менее верно. Он ее нашел в багажнике музейного фургона. Очевидно, она туда попала в результате совместной доставки либо из склада сувениров на Ривер-Роуд, либо от их поставщика в Гатлинбурге. Мы тоже используем обе эти службы, и каким-то образом она попала отсюда в одну из этих компаний, а оттуда – в фургон музея Библии, не надо мне тут качать головой, молодой человек! Я сам вынес этот предмет из грузовика, и он был завернут в ваши простыни, и я его положил на тот стол у вас в лаборатории.
– Не может быть!
– Но было. Двери лаборатории были заперты. Ни следов взлома, ничего больше не тронуто. Это второй раз уже мумия исчезает и возвращается, почти чудом. Это, можно сказать, похоже на заявления тех религиозных фанатиков – что этот Дун был вознесен с земли и…
– Вы же человек науки, не говорите так!
– Но жутковато, согласитесь сами. Вспомните, как мумия исчезла из пещеры, прямо из-под носа у вас и охраны парка? Теперь она снова это проделала. Пуф! – и нету, а потом вернулась. И вот что, Скоупс! – Дакхауз ткнул в его сторону костлявым пальцем. – Мне эта ваша мумия нравится все меньше и меньше. У нас из-за нее одни только неприятности. Эти исчезновения, индейцы, религиозные фанатики, судебно-медицинские эксперты и полиция, интересующиеся анализом ДНК, акулы из газет и телевидения. Я думаю, не будет ли мудрее от нее избавиться?
– Что? От научной находки века? Это же наш шанс вывести этот жалкий музей…
– Жалкий музей???
– Извините, неудачное слово – незаслуженно малоизвестный музей – на уста всей страны, всей научной общественности, на телевидение… и в «Нейшнл джеографик».
– Да, и это меня тоже беспокоит. Капитан Крюк завещал нам – напоминаю, если вы запамятовали, – «накапливать и распространять знания о крючках для пуговиц и их золотом веке». А не о каких-либо мумиях.
– Сэр, но нельзя же…
Дакхауз поставил локти на стол и подался вперед, положив подбородок на сплетенные пальцы. Посмотрел на Скоупса долгим ледяным взглядом.
– Никаких больше проблем с мумиями. Я ясно выразился?
– Мы наймем еще одного охранника, установим видеокамеры…
– Мы не можем себе позволить ни дополнительного охранника, ни видеокамер. Прикуйте свою мумию к столу, ночуйте рядом с ней. Делайте что хотите. Но чтобы больше никаких проблем с мумиями в музее капитана Крюка!
Дакхауз хлопнул ладонями по столу, скрестил руки на груди и принял суровый вид.
Скоупс покраснел, закусил губу, сжал зубы и впился ногтями в подлокотники кресла. Потом с шипением выпустил из легких воздух, полный горькой желчи, и выдавил из себя слова:
– Да, сэр. Проблем с мумией больше не будет.
– Хочешь отрубевых хлопьев? – спросила Рита Рей, протягивая коробку.
Орландо скривил губы:
– Отрубевые хлопья – это для maric?nes.
Они сидели в кухне на полу, поскольку обеденный набор из стола и стульев был вместе с остальной мебелью из дома Дуна – не считая трех матрацев – вывезен и продан Тадеушем Траутом.
– Зато поддерживает бодрость.
– Если выпить достаточно кофе, то таких проблем не будет. – Орландо встал и со стуком поставил чашку на стойку.
Морщась, он огладил штанину, потом другую в тщетной попытке убрать морщины с ткани. – Если и дальше придется сидеть на полу, то мне придется полотняные брюки отправить в Майами и ходить в полиэстере, как местные.
– Черт побери, я стараюсь быть законопослушной! – Рита Рей вскочила и запустила в стену миской отрубевых хлопьев. Молоко расплескалось, размокшая коричневая масса поползла по стене вниз. Рита обернулась к Орландо, уперев руки в боки. – Когда эти копы позвонят? Ты его подбросил или нет? С запиской?
