Дарья Донцова - Дантисты тоже плачут
– Вы заболели? Что случилось?
Маня вытерла нос рукой и заорала:
– Так устала, будто камни таскала, вспотела вся от напряжения.
– Меньше надо пирожных хомякать, – отреагировал брат.
– А ты не считай, – понеслась в атаку Маня.
Казик рассмеялся:
– Милая Маша так старалась!
Портретист посмотрел на меня:
– Тереза Ямпольская – молодая и очень богатая вдова. Муж был старше ее на тридцать лет и благополучно умер, оставив хорошо обеспеченной. Тереза скучала и не прочь снова попытать счастья в замужестве. Но боится, что женихов привлекает приданое. И еще – ей хочется выбрать в спутники жизни человека интеллектуального труда, тонкого, нежного, остро чувствующего. Первый муж у нее не отличался особой интеллигентностью.
– Короче, мы решили, – влезла Сонька, – Левка вполне способен утешить Терезу.
– Дурацкая идея, – вырвалось у меня. – Левка сумеет сдерживаться всего два часа, потом его инсульт от напряжения хватит.
– Он уже три дня продержался, – хихикнула Кока.
– Надо помочь дяде Леве, – выступила Маня, – пусть эта тетка видит, что мы все тут люди с образованием, интеллигентные и тонкие. Не смей есть мою корзиночку! – завопила она на брата.
– Ты уже четыре уложила, – оправдывался тот.
Дверь распахнулась, Левка с Терезой вернулись в гостиную. Мы тут же заулыбались.
– Понравились гравюры? – осведомилась Наташка.
Тереза выразила восторг. Беседа плавно потекла дальше.
Поздно вечером, когда я в ванной разглядывала брешь во рту, ко мне ворвалась Маня. Я не успела быстро захлопнуть рот, и дочь увидела беспорядок.
– Кошмар, – сказала она, обозревая дырку, – срочно езжай к Владимиру.
– Была уже, сказал, что через две недели поставит коронку, не раньше.
Маня примолкла, потом хлопнула ладонью по лбу.
– Знаю! Помнишь Матрену Ивановну?
Год тому назад Зайка подарила Мане на день рождения ужасающую куклу, сделанную со всеми анатомическими подробностями. Волосы на голове казались натуральными, во рту торчали зубы, ростом чудище было с пятилетнего ребенка. Машка назвала монстра Матреной Ивановной и закинула на шкаф. И вот сейчас она приволокла страшилище в мою спальню.
– Раскрой рот, закрой глаза, – велела дочь.
Пришлось покориться. Холодные, пахнущие мылом пальцы закопошились у меня во рту.
– Гляди, – велела через некоторое время Маня.
Зеркало отразило чудесную картину – все зубы на месте. Только один чуть более белый и узкий. Я сжала и снова разжала челюсти. Зуб моментально вывалился.
– Где ты достала его? – спросила я в недоумении.
– У Матрены Ивановны вытащила, ей без разницы.
– Зря куклу поломала, все равно держаться не станет.
– Станет, сейчас приделаем.
– Как?
– Возьму у Зайки клей, которым она приклеивает искусственные ногти.
И дочь с топотом понеслась к невестке. Через пару минут, издавая довольные вопли, она велела мне открыть рот и принялась прилаживать протез.
– Сиди так пятнадцать минут, – велел доморощенный протезист. – На баночке написано: «Застывает через четверть часа».
Я покорно осталась с разинутым ртом, слюни текли, как у ротвейлера. Наконец Маня велела:
– Давай.
Я осторожно сдвинула челюсти, потом вновь разжала их. Чудеса, зуб держался как настоящий. Во рту поселился резкий вкус клея, неприятная горечь разливалась по языку, но все это ерунда. Главное, омерзительная дыра исчезла.
– Ешь аккуратно, смотри не проглоти зуб, – напутствовала довольная Маруся. – Выпадет, не расстраивайся, заново приделаем.
И она сунула мне в руки пузырек с клеем. Инструкция предупреждала: «Токсично. Только для наружного применения. Беречь от детей». Язык осторожно ощупал зуб. Будем надеяться, что малая толика клея для ногтей, принятого внутрь, мне не повредит.
Глава 39
Утром зуб стоял как родной. Зато завтрак приобрел вкус клея. Выпив кофе, я решила начать поиски таинственной незнакомки, спрятавшейся под именем Маргариты Онофриенко. В палате лежали еще три женщины, опрошу для начала их и начну с восемнадцатилетней Вали Сердюковой. Девушки более разговорчивы, чем сорокалетние матроны.
Хорошенькая белокурая Валечка совершенно не удивилась, увидав на пороге инспектора социальной помощи детям. Меня провели в кокетливо обставленную столовую и продемонстрировали очаровательное пухлое бело-розовое существо, перемазанное с ног до головы джемом.
– Хочет только сама есть, – улыбнулась Валюша, глядя, как дочь пытается зацепить непослушными пальцами блинчики.
– Зачем мы вам понадобились? – осведомилась молодая мать.
Я бодро соврала, что муниципалитет собирается начать строительство детского сада и выясняет количество потенциальных посетителей.
Валечка отрицательно покачала головой:
– Сама займусь ребенком, садик нам не нужен.
Тут зазвонил телефон. Девушка выслушала, что ей сказали, и начала увещевать собеседницу:
– Не нервничай так, зубы часто дают температуру. Выпей успокоительное. А то ребенок чувствует, что мать волнуется, и плачет еще громче.
Потом повесила трубку и улыбнулась.
– Это моя подруга Владлена, рожали в один день, и вот подружились. Ей сорок лет, и это первый сын. Так она теперь сходит с ума по любому поводу. Чуть температура поднимется или красное пятнышко на коже появится, моментально звонит и рыдает. Смешно, право.
– Наверное, интересно поддерживать контакт с теми, кто лежал рядом в родильной палате. Можно сравнивать, как развиваются дети.
Валя опять улыбнулась:
– Нас было четверо: Владлена, Маргарита, Эмилия и я. Так и дружим до сих пор.
– Все четверо?
– Нет, Маргарита с нами не общается.
– Почему?
– Грустная история, неудачные роды, мальчик появился на свет мертвым, хотя мне показалось, что она не очень убивалась, даже улыбалась порой. Ну ничего, молодая, еще родит. Муж у нее такой приятный.
– Муж?
– Что вас так удивило? По-моему, естественно, если у роженицы есть супруг. Приходил, правда, не часто. Но внимательный, хотя совсем не романтичный.
– Как это?
– Наши мужья все больше цветы носили, а этот принес книгу. Хотя цветы ей были ни к чему – ребенок-то умер.
– Сколько лет было Маргарите?
– Она чудесно выглядела, такая стройная, спина прямая, живот совсем небольшой. Думала, женщина чуть старше меня, а оказалось, ей то ли 26, то ли 27, сейчас не помню. Ноги только у Риты жуткие.
– Почему?
– Все ступни в отвратительных мозолях, пальцы кривые. Мы в первый день увидели и оторопели. А Маргарита объяснила, что с пяти лет профессионально занимается балетом, вот ноги и изуродовала. Еще шутила, что балерины только издали красавицы, а вблизи – жилистые тетки с больными желудками и ногами.
Поболтав еще немножко, я распрощалась и поехала к Владлене Соколовой. Та тоже беззвучно впустила инспектора и спокойно выслушала сказку о детском саде. Мы проговорили минут двадцать, прежде чем мне удалось затронуть интересующую тему.
– Рита, – протянула Владлена, – маленькая врушка.
– Почему?
– Много неправды о себе рассказывала.
– Например?
– У нее довольно сильный акцент, понятно, что не москвичка. Спросила ее, кто она по национальности, так женщина соврала, что армянка. Ну, не глупо ли?
– Почему решили, что Маргарита врет?
Владлена хитро улыбнулась:
– Написала четыре книги, посвященные особенностям произношения. Я – языковед и никогда не спутаю украинский акцент с другими. Знаете, откуда она?
– Откуда?
– Из столицы Украины, Киева.
– Господи, неужели можете так точно определить место рождения? Просто профессор Хиггинс.
Польщенная, Владлена засмеялась:
– Посвятила жизнь изучению языков. Хотите, скажу, какой город ваша родина?
– Ну?
– Москва.
Видя мое искреннее изумление, польщенная, Владлена продолжала:
– Маргарита точно украинка. И замуж не выходила, а мужчина, который ее навещал, просто любовник.
– А это откуда, тоже по речи видно?
Женщина от души рассмеялась:
– Нет, конечно. Просто ни он, ни она совершенно не были расстроены смертью первенца. Маргарита ни слезинки не проронила, да и он тоже о мальчике не заговаривал. Странно для семейной пары. Ее выписывали раньше нас. «Муж» явился без цветов, и из родственников никого. Конечно, любовник, для которого дитя – помеха.
Эмилия Вареско открыла дверь в фартуке, с поварешкой в руках. По коридорам бегало невероятное количество детей. Насчитав девять черноволосых и черноглазых мальчиков, я в изумлении поглядела на женщину.
– Вон те, – сообщила Эмилия, увидав мое изумление, – сыновья старшей сестры, эти – младшей. Моих только двое.
И она радушно предложила чашечку кофе. Напиток, поданный на огромной кухне, не поддавался описанию. До сих пор такой омерзительный кофе удавалось сварить только Аркадию. Сын пребывал в глубокой уверенности, что одной чайной ложечки молотого кофе, насыпанного в литровый кофейник, вполне достаточно для получения ароматного напитка. Малое количество кофе восполнялось избытком сахара и молока.
