Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Я представил, как она металась по саду.
А муж, так и не сумевший вернуться в кондицию, дочитывал детектив – покетбук…
А доцентша безвылазно торчала в спальне, опасаясь арбалетного обстрела…
Невеста ни Бога, ни Дьявола, а отменной наглой сволочи лежала на спине, раскинув беспомощно руки и широко раздвинув ноги.
Стрелы не торчали ни меж грудей, ни из живота.
Но зато на чисто выбритом лобке белела свежая, еще пенящаяся сперма.
Невеста, не переставая блаженно улыбаться, сдвинула колени, вздохнула по самую диафрагму.
– Вставай, простудишься, – сказал я и протянул георгиновой даме обе руки.
Невеста, погруженная в кайфовый послесношательный транс, не отреагировала.
Да, вделал ей по самое не хочу инженер коитуса, мастер сношений, гений секса…
– Сева! – заорал я на весь сад. – Выходи, придурок!
На мой крик сначала выглянула из дверей заспанная тетушка в неглиже.
Потом – не менее заспанный племяник.
– Тащи плед, скотина!
К произошедшему Сева отнесся с пониманием, лишь посетовав, что хотели девочку, а теперь будет мальчик.
Рогоносец отнес сверхудовлетворенную жену в дом, не потеряв ни одной капельки чужой спермы.
– Сева, замри! – крикнул я и рванул на кухню за чистой кружкой и ложкой.
Невеста опять лежала совершенно неподвижно, почти не дыша, как на клумбе.
Я, аккуратно орудуя мельхиоровой ложечкой, собрал остатки спермы в кружку.
Отнес кружку на кухню, накрыл блюдцем, замотал в полиэтиленовый мешок и сунул в морозильник между красной рыбой и бараньей ногой.
Вот и есть прямая и неопровержимая улика.
Я вдоволь натешился фотоаппаратом, демонстрируя Кремлю вид преступной спермы.
Надеюсь, у генерала хватит сообразительности как-нибудь суметь провести экспресс-анализ, чтобы не спалить меня.
А вдруг, вспомнив молодость, сам гарант Конституции заявится в Садоград…
Размечтавшись, я вернулся к изнохраченной клумбе.
Поднял самый большой георгин.
Впрочем, траурный цветок не годился для гадания: многовато лепестков.
Осмотр места изнасилования показал отсутствие борьбы.
Невеста отдавалась добровольно и с удовольствием.
Утрамбованная задницей почва свидетельствовала об энергичности процесса.
Мне сделали вызов.
И самое наглое заключалось в оставлении неопровержимой улики – спермы.
Значит, сношатель уверен, что я никогда его не поймаю.
В самом начале цветочной гряды отчетливо чернели квадратные узкие следы, похожие на костыльные.
Я сбросил рюкзак, вынул из него альбом и двинулся по следовой дорожке, конечно же, догадываясь, что ее проложили нарочно.
Мне сделали повторный вызов.
Держа собрание живописи как щит, я добрался до садового бункера.
Следы исчезали возле него.
Хочешь, гад, устроить дуэль?
Я рванул крышку и отскочил в сторону, прикрываясь книгой.
Будь там взрывное устройство, от меня бы ни осталось ничего; впрочем, от Святых Себастьянов – тоже.
Хотя логика подсказывала, что такого рода акция в Садограде вряд ли приемлема.
Это же не бесшумный арбалет.
Сбегутся все антитеррористические службы, и будет не до науки, не до пещеры, не до траханья, не до беременности…
А следы оставлены для меня лично.
Заглянув в бункер, я понял, что мне не просто дважды сделали наглый вызов – меня просто-напросто превратили в клоуна.
На перевернутой корзине лежало яблоко, проткнутое стрелой.
Так меня еще никто и никогда не унижал.
Я мужественно запечатлел свидетельство своего позора.
Теперь меня точно надо было гнать из кремлевской сотни поганой метлой.
Но, возвращаясь в коттедж, я немного успокоился.
Может быть, демонстративное изнасилование и проткнутое яблоко были предназначены лишь для того, чтобы я прекратил устраивать засады у пещеры Смерти?
Глава 2 Гендерный заговор
Я собрал на кухне семейный совет.
– Нинель Осиповна, вам задание: срочно отправить молодых домой.
Доцентша посмотрела на часы.
– Первый автобус до вокзала будет через два часа пятнадцать минут.
– Вот как раз и успеете.
– Но я не понимаю, зачем спешка?
Племяннику явно хотелось остаться.
– Ведь самое плохое уже случилось… А здесь такие замечательные яблоки!
– Сева, вы подвергаетесь опасности не как племянник.
– А как кто?
– Как объект, с помощью которого можно воспрепятствовать расследованию.
– Не понимаю.
– Зачем мне потенциальный заложник? Вдруг тебя похитят, а потом мы с Нинелью Осиповной получим отрезанное ухо.
– Ухо – это нехорошо!
Племянник заколебался и засомневался.
– Но яблоки… Где еще такую прелесть отведаешь!
Доцентша применила тонкий психологический ход:
– Я вам соберу в путь большую полную корзину.
И Сева послушно двинулся укладывать вещички.
Я, отправив Нинель Осиповну приводить в чувство невесту, решил помочь Севе со сборами.
Когда я вынес из библиотеки груду еще не прочитанных детективов, племянник Сева ошарашил меня своей гипотезой:
– Денис, я, кажется, понял, кто все это проделывает в Садограде.
– Инопланетяне?
– Нет.
– И то хорошо.
– Я за свою короткую жизнь перечитал такую уйму детективов, такую уйму…
– Бывает.
– Смейтесь на здоровье. Только я уверен, что в беременности женщин и импотенции мужчин виновата гендерная составляющая.
– Гендерная?
– Вот именно. За всем стоит теневая Академия наук, созданная продвинутыми лесбиянками.
Племянник вгрызся в яблоко.
А может, Сева и прав.
Поэтому и устранили Вампиранью, как подобную себе…
– Развей мысль.
– Ну, составили эти лесбиянки коварный план: извести всех мужиков. Началось все с того, что они каким-то неизвестным образом выкачали из мужиков все запасы спермы…
– Грандиозно!
– Сперму заморозили в специальном банке под видом сверхсекретного научного материала.
– Логично…
– Затем же опять же неизвестным образом превратили всех мужиков в импотентов…
– Возможно, возможно.
– В результате, нейтрализовав мужиков и создав запасы живчиков, лесбиянки приступили к акциям насильного осеменения.
– Сомнительно.
– Нисколечко. Используют при акте два шприца…
– Почему два?
– Одним шприцем вводят сперму, другим – неизвестный раствор, вызывающий потерю памяти.
– Все хорошо. Но многовато неизвестных.
– Чем больше необъяснимого в фабуле, тем интересней сюжет.
– Почти согласен. И версия твоя достаточно оригинальна. Но ты мне ответь на последний вопрос. Почему рождаются одни мальчики, а не девочки?
– Нет, это как раз понятно, – племянник Сева положил обкусанное яблоко к почерневшей груде ночных огрызков. – Хотят вырастить новую популяцию мужчин.
– Импотентов?
– Нет, заменителей шприцев.
– Ты, Сева, меня совсем запутал.
– Просто через поколение от выросших мужчин будут рождаться исключительно девочки и девочки.
– Полный абзац. Я совсем запутался.
– Могу снова повторить.
– Лучше не надо.
– Нет, по-моему, красиво получилось: гендерный заговор!
Племянник энергично принялся за очередное яблоко.
– А вообще-то ты, Сева, молодец.
– Кто бы сомневался…
– Ты натолкнул меня на здравую мысль: должно быть очень простое объяснение всей этой круговерти, очень простое.
Глава 3 Смена яблочного фюрера
Мой велосипед остался там, недалеко от пещеры.
Надеюсь, лось не обгадит машину от багажника до руля?
Пришлось оседлать дамскую модель, изрядно расшатанную доцентской массой.
Седло, привыкшее к роскошной промежности, давило на мошонку.
Педали не держали жима подошв.
Не быстрая езда – одно мучение.
А тут еще, снова нарушив договор, объявились яблоносцы.
Приближаясь к Торгово-развлекательному комплексу, я насчитал аж двадцать сопровождающих лиц.
На этот раз отрываться от слежки не было ни времени, ни желания.
Но почему Дылда снова науськал своих пацанов?
Впрочем, ответ я получил – и довольно скоро.
Дылда перехватил меня на своем шикарном двенадцатискоростном велосипеде, когда я почти миновал Кронино.
– Ты что договор нарушаешь?
– Не сердись. Гаврики тебя разыскали по моему заданию.
– Соскучился?
– Посоветоваться хочу.
– О метеоритах?
– Нет, о своей дальнейшей судьбе.
– Почему так грустно? Яблоносцы хотят сменить фюрера?
– Угадал.
– Не справился с обязанностями?
– А с чем справляться-то? Никто не приезжает, никто яблоки не пробует. Не племянника же Нинели Осиповны было месить.
– Медовый месяц – святое.
– Вот и я своим яблоносцам объяснил популярно: Севу – не трогать.
– Молодец.
– А как твои успехи?
– Ничем похвастаться не могу.
– Жаль. Не успею, выходит, разобраться на прощание с Членоруком.
– На прощание?
– Я же главного не сказал… Отца, понимаешь, срочно переводят в другое место.
– На повышение?
Я ласково, но осторожно погладил всемогущий фотоаппарат.
