Полицейский-апаш - Сувестр Пьер
— А потом вы, конечно, отправитесь в свадебное путешествие?
— Да… То есть, я постараюсь увезти мою жену, чтобы вырвать её из-под дурного влияния тех, кто сейчас её окружает…
— Но в конце-то концов: вы её любите?
— Нет! — решительно ответил молодой англичанин.
Но, немного помявшись, добавил:
— Впрочем, не могу сказать, что она мне совершенно безразлична… Может быть, из-за ребёнка…
Аскотт оборвал разговор и, возможно, сожалея о своей откровенности, поторопился закончить встречу.
На опушке Венсеннского леса со стороны Сен-Манде, под сенью деревьев, располагается сельского вида ресторан с красноречивым названием «Апельсиновый цветок», намекающим на флёрдоранж — традиционную принадлежность наряда невесты. Откликаясь на призывное название, сюда часто приезжали справлять свадьбы.
Обычно за стол садятся после того, как закончится обряд венчания, то есть около часу дня, и нередко гуляют до самой ночи, так что обед плавно переходит в ужин, что вполне устраивает хозяина, так как позволяет получать двойную оплату.
В этот день хозяин «Апельсинового цветка», судя по всему, не ожидал многочисленных гостей, так как стол накрывался в самом маленьком из салонов. Расставляя на скатерти несколько кувертов, хозяин ворчал:
— Вот уж сквалыги, так сквалыги: приглашают на свадебный обед одних только свидетелей! Небось, шантрапа какая-нибудь… Хоть и заплатили вперёд, не торгуясь, а надо будет присматривать — как бы ложки не спёрли… Ну, да уж серебра я им на стол не положу, дудки… Завтрак на шесть персон по шесть франков с носа — это и двух луидоров не наберётся! Ну, может быть, на аперитивах да на сигарах ещё что-нибудь набежит…
Его размышления были прерваны каким-то человеком, вошедшим в салон.
— Извините, месье, — сказал пришедший, — вы хозяин «Апельсинового цветка»?
Бросив профессиональный взгляд на неказисто одетого посетителя, хозяин нелюбезно ответил:
— А чего надо?
— Я хотел спросить, месье: вам официант не нужен?
— Только не сегодня… Сегодня у нас обед всего на шесть персон. Так что нам с горничной и делать-то будет нечего…
— Но мне бы очень хотелось…
— Не требуется!
— Даже если я приплачу?
Ресторатор с удивлением посмотрел на странного типа:
— Что вы имеете в виду?
— Я бы очень хотел прислуживать за столом… именно сегодня. У меня есть для этого причины… Я возмещу вам двадцать франков.
Хозяин заколебался. Предложение было выгодным, даже слишком выгодным, и потому подозрительным. Может быть, у этого типа были дурные намерения? Может быть, он намеревался устроить скандал? Такое иногда бывает: приходит неудачливый соперник жениха или бывший любовник невесты… «Кто его знает, что он отчебучит…» — думал хозяин… Но пришедший имел вполне миролюбивый вид.
— Так вы не шутите? — переспросил патрон. — Вы действительно готовы заплатить луидор, чтобы прислуживать за столом? И вы можете мне обещать, что у вас нет дурных намерений?
— Клянусь, ни в малейшей степени! — рассмеялся незнакомец. — Мне просто хочется прислуживать этим гостям… Это… это что-то вроде пари, которое я заключил с друзьями.
— На крупные чаевые не рассчитывай! — честно предупредил хозяин.
— Не имеет значения…
«Странный ты тип! — подумал про себя ресторатор. — Не знаю, что там у тебя на уме… А впрочем, мне-то что за дело!».
— Хорошо! — сказал он, протягивая руку. — Давайте ваш луидор…
— Вот, получите…
— Ну а теперь, — продолжал хозяин, переходя на фамильярный тон, — иди на кухню, возьми в шкафу белую куртку и передник… Надеюсь, рубашка у тебя чистая, хотя бы спереди!.. Обед заказан на час, но, думаю, раньше двух они не явятся. Чтобы не скучать, расставь тарелки да перетри стаканы… Зовут-то тебя как?
— Даниэль, — ответил незнакомец после секундной заминки.
Едва хозяин ушёл, странный тип плюхнулся на стул и с облегчением перевёл дух.
— Полдела сделано! — проворчал он. — Правда, луидор для меня — деньги немалые… Пришлось заложить часы… Когда-то мне удастся их выкупить, мои любимые часики! А эта фальшивая борода здорово мне мешает… Только бы не отклеилась…
Подойдя к зеркалу, он некоторое время рассматривал свою физиономию. Он даже слегка подёргал себя за бороду, чтобы убедиться, что она держится крепко.
«Ты неплохо замаскировался, мой друг Фандор», — подумал новый официант…
После смерти Элизабет Доллон, после этого страшного удара, журналист пережил ужасные дни, и мысль о самоубийстве не раз посещала его. Чтобы отбросить её, ему потребовалась вся его энергия, вся сила его характера. Постепенно, по мере того как он преодолевал депрессию, его охватывали гнев и жажда мести. Он чувствовал, что на него возложена миссия: не только добиться освобождения Жюва, но и отомстить за Элизабет! А это означало — направить все силы на борьбу против Фантомаса, заставить бандита раскрыться, обнажить своё подлинное лицо…
Вынужденный скрываться, преследуемый полицией, Фандор тем не менее, — по разговорам вокруг, по тону газет — мог заметить, что общественное мнение меняется. Всё чаще приходилось слышать, что нелепо обвинять находящегося в заключении Жюва в преступлениях, которые продолжали совершаться от имени Фантомаса.
Конечно, страшный бандит находился на свободе и продолжал действовать с присущей ему дерзостью и изобретательностью. Фандор был убеждён, что Фантомас находится где-то совсем рядом. Но где? Обнаружить его никак не удавалось…
И не только Фандор терпел неудачу. Знаменитый Том Боб тоже терпел поражение. После первых успехов образ его поблёк, общественное мнение перестало им интересоваться. И Фандор, которому на первых порах американский детектив обещал союз и поддержку, с удивлением видел, что Том Боб самоустранился и не только не ищет, но даже как бы избегает встречи с ним…
Внимание журналиста всё больше привлекала банда уголовников, группировавшаяся вокруг папаши Моша. Он утверждался в мысли, что именно здесь следует искать если не самого Фантомаса, то, во всяком случае, нити, ведущие к нему.
Мысли Фандора были прерваны появлением хозяина ресторана, кричавшего:
— Даниэль, пошевеливайся, дружище, — свадьба уже едет… Надевай фартук, сейчас будем подавать!
У ворот садика, окружавшего «Апельсиновый цветок», остановились два открытых ландо весьма скромного вида; на них не было ни лент, ни цветов, ни фонариков, обычно украшающих свадебные кортежи…
24. ЗАВТРАК В «АПЕЛЬСИНОВОМ ЦВЕТКЕ»
Как того и желал Аскотт, свадьбу играли в очень узком составе.
В мэрию приехали пораньше утром. Свидетелями со стороны жениха были слуга Джон и один из второстепенных работников английского консульства, которого настойчиво просили никому не рассказывать о произошедшем событии. Выполнив свои обязанности, этот молодой человек откланялся, извинившись, что не сможет присутствовать на завтраке, что вполне соответствовало желанию Аскотта.
Нини Гиньон имела в качестве свидетеля своего дядю Моша, выглядевшего по этому случаю чуть более опрятно, чем обычно. Вторым свидетелем был некто по прозвищу Бузотёр, в прошлом — железнодорожный служащий, ныне не имеющий определённых занятий. Его откопали в каком-то притоне Менильмонтана и приодели с помощью редингота, купленного по случаю.
Быстро покончив с формальностями в мэрии и с церемонией бракосочетания в церкви, свадьба отправилась в ресторан, где предстояло разыграть последний акт гротескного представления. Мамаша невесты уехала домой, расстроенная тем, что жених так и не пожелал с ней познакомиться. Аскотт не разрешил Нини идти под венец в традиционном белом наряде девственницы…
Жених не скрывал своего дурного настроения, так что бракосочетание напоминало скорее похороны… Всё выглядело так уныло, что даже Нини заскучала и в глубине души стала задаваться вопросом, правильно ли она поступила, дав Мошу втравить себя в эту историю. Распаляясь всё больше и больше, она повторяла про себя: «Если у меня будут неприятности, Мош мне за это заплатит!..»
